Страница 8 из 11
Со временем Глазунову удалось отвоевать здание бывшего Московского училища живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой. Того самого, в котором учился Константин Юон, преподавали Валентин Серов и другие известные художники. Глазунов назвал его Российской академией живописи, ваяния и зодчества своего собственного имени, и, когда развалился СССР, к нему побежали с повинной все бывшие советские академики, которые до этого неизменно «прокатывали» его на выборах в Академию художеств СССР. Но бывшая союзная академия всё же уцелела, и, когда её возглавил Зураб Церетели, он первым делом настоял на избрании Ильи Глазунова её действительным членом.
Когда мэром Москвы был Юрий Лужков, Глазунову под постоянно действующую галерею его работ отдали особняк на Волхонке, рядом с храмом Христа Спасителя, прямо напротив «Московского Эрмитажа» – Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина. Там он разместил написанные им тысячи своих картин, которые подарил городу. Самая известная из них – огромное полотно «Мистерия ХХ века», в котором он отразил своё видение событий всемирной истории ХХ века. Когда-то, чтобы взглянуть на это монументальное полотно, на выставку картин знаменитого художника в Большом манеже рядом с Кремлём выстраивались огромные очереди, которые несколько раз опоясывали этот огромный выставочный зал. Но меня на этой выставке потрясла не «Мистерия», а небольшая, написанная углём картина, изображающая стоящего у обеденного стола маленького мальчика, который смотрит огромными голодными глазами на пустую тарелку. Илью Глазунова вывезли ребёнком из блокадного Ленинграда. Все его родители и родственники умерли там. Возможно, поэтому Илью Сергеевича всегда по-отечески опекал могущественный Сергей Михалков, который буквально «усыновил» художника, оберегал его от опрометчивых шагов и предостерегал от ошибок.
И вот жизнь этого замечательного художника подошла к концу. В Елоховском соборе спустя два дня прошло отпевание Ильи Глазунова. Похоронили художника на Новодевичьем кладбище.
Так совпало, что традиционные девять дней ухода из жизни художника Ильи Глазунова отмечали 17 июля, в день памяти убиенных в Ипатьевском доме царственных страстотерпцев. Во многих картинах Глазунова присутствует царская семья вместе с сонмом российских святых. Сейчас их изображения во множестве можно увидеть в каждом храме, а в советское время всё это было в диковинку. Сороковой день памяти Ильи Глазунова тоже отмечался накануне большого православного праздника Спаса – Преображения Господня 19 августа. Изображение Спаса Нерукотворного тоже присутствует на многих картинах художника.
Такие совпадения случайно не происходят. Поэтому на сороковины Глазунова я отправилась в галерею Ильи Глазунова на Волхонке. До этого я ни разу в ней не была, считая, что достаточно знакома с творчеством художника по его выставкам. В последние годы он действительно рисовал мало, больше занимался своей академией и её учениками. Но то, что было собрано в этой галерее, меня поразило. Как обычный смертный человек мог создать столько картин? И с таким вкусом и размахом оформить огромную галерею? Нет, без Божьей помощи это невозможно! В буклете написано, что в этой галерее хранится шесть тысяч работ Ильи Глазунова. И есть такие полотна, которые состоят из сотен портретов. На них присутствуют не только святые, но и действующие политики и руководители государств: Сталин, Троцкий, Ленин, Брежнев, Солженицын, Горбачёв… Изображён даже великолепный портрет премьера Великобритании мадам Тэтчер. Правда, когда она приезжала в Москву, почему-то заказала свой портрет не Глазунову, а не менее знаменитому, чем Глазунов, портретисту Шилову, галерея которого тоже находится здесь же, на Волхонке, неподалёку от галереи Глазунова, в таком же роскошном особняке.
Александр Шилов тоже подарил свою коллекцию Москве. За это ему собирались присвоить знание почётного жителя города, но восстали депутаты Московской городской думы: дескать, пусть вообще скажет спасибо, что ему безвозмездно отдали особняк в самом центре Москвы. Действительно, от такого подарка не отказались бы и многие другие московские художники, которые считают свои картины не хуже глазуновских или шиловских. Им тоже некуда девать свои работы, но никто не предлагает им особняки для их размещения.
Илья Глазунов успевал писать не только свои грандиозные полотна, но и книги. Самая известная из них – «Россия распятая», предисловие к которой написал сменивший Сергея Михалкова на его посту тогдашний председатель Союза писателей России Валерий Ганичев. Его в своё время считали главой «Русской партии» в Союзе писателей и даже возможным преемником генсека КПСС Леонида Брежнева. Ходили слухи, что Валерия Ганичева должны были вначале назначить главным редактором газеты «Правда», а потом бросить на идеологию вместо Суслова и ввести в Политбюро. Но что-то не срослось: после скоропостижной смерти Суслова на его пост был назначен председатель Комитета госбезопасности СССР Юрий Андропов, который сразу начал свою антинационалистическую кампанию, ударившую в первую очередь по «Русской партии».
Конечно, «Русская партия» в то время не существовала как политическая организация. Тогда вообще ни о каких легальных политических партиях, кроме КПСС, не могло быть и речи. Правда, в СССР время от времени появлялись разного рода подпольные кружки монархического и национал-патриотического толка, которые называли себя партиями. Ими занимался Комитет государственной безопасности. Так, в 1964–1967 годах в СССР появился подпольный Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа, члены которого, пройдя через лагеря, действовали в 70–80-е годы в разного рода патриотических кружках и клубах. Были и менее известные группы, которые тоже громко именовали себя партиями, такие как Народно-демократическая партия, состоящая из десяти человек, которая существовала подпольно в 1955–1958 годах, действовавшая примерно в то же время Российская национально-социалистическая партия, состоящая из 20 человек, Русская монархическая партия 1970-х годов.
В литературе и искусстве «Русская партия» появилась ещё при Хрущёве как результат непримиримой борьбы между деревенщиками, которых называли русофилами или славянофилами, и западниками-шестидесятниками. И у того, и у другого лагеря были свои журналы и газеты: у русских патриотов – популярные журналы «Молодая гвардия», «Техника-молодёжи», «Наш современник», «Москва», издательство «Молодая гвардия» и газета «Литературная Россия». У западников – журналы «Новый мир», «Юность», «Октябрь», «Литературная газета» и, до перехода туда главным редактором Валерия Ганичева, «Комсомольская правда». Конечно, эти «партии» не были политическими. Естественно, что и о существовании этих «партий» тогда открыто никто не говорил.
«Русская партия» оставалась в основном просветительским сообществом, никак не оформленным организационно, однако многие считают, что она имела поддержку на самом верху властной вертикали КПСС. В качестве её покровителей в Политбюро называли и Суслова, и Романова, и даже «железного Шурика» Шелепина, назначенного Хрущёвым на пост главы КГБ после расправы с Берией и Абакумовым. «Шурика» Брежнев убрал сразу после того, как во время зарубежной поездки против него были организованы протесты произраильской общественности, обвинявшей его в создании препятствий для выезда евреев из СССР. Суслов вскоре неожиданно скончался, а первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Романов, который числился первым претендентом на замену дряхлеющему Брежневу, был скомпрометирован расползающимися по стране слухами о свадьбе его дочери в Эрмитаже. Говорят, их распускали по указанию председателя КГБ Юрия Андропова, который сам метил на пост генсека и убирал потенциальных соперников. Поэтому после его скоропостижной смерти в Кремле не осталось никаких других кандидатов, кроме престарелого Черненко и сравнительно молодого Михаила Горбачёва, который после ухода из жизни Андропова и возглавил партию и будущую перестройку, закончившуюся развалом страны.