Страница 9 из 58
— Ты как тут оказался? — все же спросил я. Коты любят человеческую речь. Они в ответ на нее урчат, как мне кажется — матерятся. Вот и этот заурчал, лениво приподнялся, подошел ко мне, потерся об ноги.
— Может, ты есть хочешь?
Урчание стало громче.
Не знаю, почему книги и фильмы с упорством заставляют нас думать, что коты обожают рыбу, мышей, сметану и молоко. На моей памяти только у одной из моих пассий представители семейства кошачьих ели что-то натуральное. Она каждые две недели строго по списку, бедняжка, покупала какие-то потроха, смешивала их с отличной говяжьей вырезкой, яйцами, прямо со скорлупой, и зачем-то — морской капустой. И вот эту адскую смесь ее две кошки жрали за милую душу.
У остальных отлично обходились круглыми вонючими шариками. Ягненок с лососью, курица с гранатом или говядина со злаками пахли и выглядели одинаково отвратительно.
Но как бы то ни было, тут, на этой Земле, кошачий корм никто специально не делал. В лавке на углу приказчик странно на меня посмотрел и посоветовал зайти в трактир, мол, основная фабрика по приготовлению кошачьих лакомств — там.
И точно, подавальщица, услыхав о моих бедах, скрылась на кухне и через минуту вынесла мне пакет с какими-то обрезками. Надо сказать, весьма неплохо пахнущими. Все это роскошество, а там был почти килограмм, обошлось мне в серебряную монету. Точнее говоря, стоило это тридцать медных, но на сдачу я просто потрепал симпатичную девушку по румяной щечке, и вернулся домой.
Кот к принесенному угощению отнесся благосклонно, сожрал все, улегся в кресло и потихоньку урчал, так что когда принесли ужин мне, я договорился со служкой, что вместе с завтраком и вечерней доставкой еды мне будут приносить порцию и для кота.
И надо сказать, вечер мы провели отлично. Кот тихонько посапывал, я сидел перед камином, глядя на огонь, и даже когда черная тушка весом не меньше десяти кило плюхнулась мне на колени, подставляя голову, не стал возражать.
То ли я постарел, то ли гормональный фон из-за перехода действительно изменился, как и предупреждал ан Траг, но почесывание кота за ухом неожиданно принесло удовольствие. Тихое урчание, потрескивание дров, отличное красное и тишина, что еще нужно для первого вечера нового года.
Уже ближе к полночи я согнал кота с колен, поднялся на чердак, оттуда через окно вылез на крышу и уселся на заботливо сделанную кем-то скамеечку. Нашел на небе Полярную звезду, ковш Малой медведицы, Большой, на этом остановился — других звезд и созвездий я все равно не знал.
— Красиво, — выдохнули рядом со мной. Тонкая женская фигурка в полушубке вот уже пять минут как примостилась рядом, отобрала кружку с взваром и изредка прихлебывала.
Глава 5
— Попу отморозишь, — предупредил я.
Женская головка тряхнула белоснежно-платиновыми волосами, голубые глаза сверкнули.
— Вылечишь!
Процесс лечения затянулся до трех утра. А потом Мила выскользнула из кровати и исчезла. В этом преимущество колдовского образа жизни — всю ночь можешь бухать, по бабам ходить, веселиться — а утром свежий как огурчик, двух-трех часов сна вполне достаточно. Так что в половине седьмого я уже садился в свой пепелац, спеша на службу.
На этот раз никаких непредвиденных обстоятельств не произошло, и уже без четверти семь я входил в приемную канцелярии. Личным кабинетом меня до сих пор не обеспечили.
Прошка уже сидел на месте, старательно выводя каракули и так же старательно меня не замечая. А я вот, напротив, поздоровался с ним, да еще подошел руку пожать, и на тебе — случайно чернильницу опрокинул. Оттуда прямо на документ вылилась лужица чернил, судя по ошарашенному виду Прокулюса, чернильница была непроливайкой и вот такой подлости он от нее не ожидал. Ну так и мы не пальцем деланы, что для колдуна, вставшего в шесть утра, стоит подгадить ближнему.
Надо отдать должное парню, он не вскочил, не заорал, и не швырнул стулом, а тихим замогильным голосом проинформировал меня, что вот уже десять минут в комнате дальше по коридору идет совещание, где меня очень ждут.
Наврал Прошка. Никто меня там не ждал, в небольшом помещении без окон, освещаемым развешенными по углам светильниками, за круглым столом сидели четверо, из которых я знал только Тятьева. Что характерно, и стульев возле стола было только четыре, так что я заглянул, оценил обстановку и сразу же попытался закрыть дверь.
— Марк Львович, — ласковым до приторности голосом позвал меня Тятьев в последний момент.
Пришлось остановить движение створки.
— Да?
— Вы-то как раз нам и нужны.
— Зачем? — вступил в разговор один из присутствующих, тощий и очень надменный мужчина средних лет.
— Ну как же, — Тятьев кивнул в сторону правой от меня стены, где стояло несколько стульев, мол, бери и садись. — По регламенту в таких ситуациях должны быть двое из сыскного приказа, двое из колдовского и один из канцелярии, так?
— Ну да? — с сомнением протянул еще один, толстенький и розовощекий, с большим мясистым носом и карими глазами навыкате.
— Конечно. От колдовского здесь я и княжич Хилков, — он кивнул на надменного дрища, — от сыскного — Косолапов и Лапник. А вот Марк Львович Травин будет от канцелярии.
— Это из каких Травиных? — тощий, оказавшийся целым княжичем, покосился на меня.
— Из тех самых, — пожал плечами Тятьев. — Не слыхал разве, у Фоминских новая старая родня обьявилась?
Не знаю, на что он расчитывал, то ли на то, что я по его самодовольной физиономии врежу, то ли что я скромно буду сидеть и слушать, как меня обсуждают. Оба варианта были так себе. Но не это было сейчас главным.
— Ну если господин Розумовский так распорядился, — развел я руками, — то конечно. Или сам Россошьев Лаврентий Некрасович приказ отдал?
Хилков рассмеялся.
— Уел он тебя, Север.
Тятьев виновато улыбнулся, я привстал, уже готовясь покинуть теплую компанию, и тут дверь отворилась. В комнату тихо и даже как-то плавно вошел только что упомянутый Розумовский.
— Ага, Марк, ты уже здесь, отлично. Я думал Ухтомского послать, но Сила Гранович мне сегодня тут нужен. Так что езжай с господами из приказов, посмотри, что там происходит. Вернешься — доложишь.
Судя по слегка ошарашенным физиономиям Тятьева и двух дознавателей, решение стольника было неожиданным. Только вот Хилков откровенно веселился.
Выехали мы на трех повозках, каждая служба — на своей. Сыскные впереди, телега Тятьева — замыкающей, а я посредине, видимо, чтобы не сбежал. Ехать пришлось недолго, минут десять, и мы были на месте, небольшое, но богатое подворье в черте города, но ближе к окраинам. Ворота нам отворили молодцы в черной одежке, стало быть из сыскных. А вот внутри ограды и серые попадались, и черные, не меньше десятка ходило, что-то осматривали, оглядывали и проверяли. Я пока только в догадках терялся, что же от меня потребуется — то, что сегодняшний выезд со вчерашним происшествием связан, было понятно, вот только выбрали они не того. Все, что я знал о красной пыли, ограничивалось коротким и неполным обьяснением нашего штатного колдуна.
Тятьев, выскочив из повозки, махнул рукой, приглашая нас пройти в дом. Основная постройка — одноэтажное бревенчатое здание с фасадом не меньше чем в двадцать метров, с резными наличниками, кованными решетками на окнах, затейливой резьбой и прочими украшательствами, видимо, подчеркивающими достаток владельца, внутри было изрезана сетью коридоров. Все двери были распахнуты, помещения внутри были небольшие, видимо, чтобы не тратиться сильно на освещение и отопление, туда-сюда сновали служки в форменной одежде, один из них, посолиднее, в сером камзоле, сразу подскочил к Тятьеву и уже что-то докладывал. Боярин внимательно выслушал, повернулся к нам.
— Ну что, Олег Викторович, как ты и говорил, следы ведут в Кирполь.
Тощий кивнул, недовольно поморщился.
— Торгаши. Как что поганое найдем, всегда к ним все ведет. Что скажешь, Иосиф?