Страница 2 из 20
Но рассмотреть эту самую тайную из самых явных школ можно лишь культурно-историческим способом, то есть освободив свое сознание от лишних знаний, образцов и склонности узнавать в видимом нечто свое. Надо научиться просто видеть то, что есть. Это задача. Для человека общественного это непросто.
Для этого придется описать и освоить те слои собственного сознания, в которых хранится искусственная культура внимания, созданная за последние века мыслящими людьми. В первую очередь, это педагогика, которая всегда уделяла управлению вниманием изрядное место в своей работе. Во вторую очередь, педагогическая психология, пытавшаяся понять, как лучше всего использовать внимание в педагогике.
Педагогика и педагогическая психология лежат как бы на поверхности нашего внимания, поскольку входили тогда, когда общая культура уже была привита нам. Поэтому начать надо с них, как с верхних слоев сознания.
После этого можно будет подумать над тем, как же воспитывал внимание наш народ. Просто взять и вглядеться в собственную жизнь, а потом сличить это с теми записями, что в изобилии сохранила нам этнография, – со сказками, быличками, притчами, старинами, народной песней…
После такого исследования станет возможно описание тех полей прикладной работы, которые должны обязательно лечь в основание научной прикладной психологии внимания.
Часть первая. Педагогическое внимание
До революции все было относительно здраво в нашей науке: была педагогика, была психология, медленно, но верно выделявшаяся из философии в самостоятельную науку. После революции психология превратилась в реактологию и попыталась стать частью физиологии. Это ей не удалось и слава богу, потому что означало бы полное уничтожение самостоятельной психологии.
Тем не менее в советское время психологи долгое время защищались по ведомству педагогики и были докторами педагогических наук по психологии. Как психологию затянуло из философии в педагогику, известно лишь богу и советской власти… Сказать про это могу лишь то, что лучше наша психология от этого не стала.
Впрочем, педагогика добавляла психологии хоть какую-то прикладную направленность. По крайней мере, должна была добавлять. Я изучал педагогическую психологию в первой половине семидесятых годов прошлого века и уже плохо помню этот предмет, но могу поделиться общим ощущением: это был тоскливый ужас! Понять эту науку было нельзя, изучать невозможно, а заниматься ею не хотелось. Советские педопсихологи постарались сделать так, чтобы лишние в их хозяйство нос не совали…
Тем не менее у нашей педагогической психологии были и светлые времена. Это было тогда, когда эта наука развивалась без государственного давления, по зову души педагогов и психологов. Как наука она, безусловно, начиналась с трудов Ушинского.
Раздел первый. Педагогическая антропология Ушинского
Наш величайший педагог Константин Дмитриевич Ушинский (1824–1871) прожил недолгую жизнь. Его главный труд «Человек, как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии», который и заложил основы всей русской педагогики, так и не был завершен. С 1862 по 1867 год Ушинский жил в Швейцарии, где изучал постановку образования. Вернувшись в Россию, он с 1868 года успел написать два тома; третий остался незавершенным…
Эта книга содержала в себе не только педагогику, в ней было дано психологическое основание воспитательной работы. Исходя из того, что ученик не сосуд, который надо заполнить, а факел, который следует зажечь, Ушинский очень много ставил на то, чтобы разжечь самостоятельный интерес детей, научить их делать собственное усилие – кстати, усилие по собиранию и направлению внимания. Поэтому он писал книги для самостоятельного детского чтения – «Детский мир», «Родное слово».
Признание, которое труды Ушинского получили после смерти, огромно. Был ли он признан при жизни?.. Как бы там ни было, но Ушинский сегодня – признанный основатель «научной педагогики в России». Это заявление не вызовет возражений ни у одного педагога и ни у одного академического психолога, поскольку психология наша все советское время была жестко связана с педагогикой.
И, вероятно, все они подпишутся под словами П. В. Алексеева, который в словаре «Философы России» повторяет вслед за Михаилом Ярошевском о главном труде Ушинского:
«В этой книге, ставшей учебником для поколений русских педагогов, излагались прогрессивные представления о развитии целостной личности под решающим воздействием воспитания и обучения. Полагая, что нравственная детерминация, идущая от общих устоев жизни народа, есть решающая сила в построении специфически человеческого уровня деятельности нервной системы.
Ушинский искал пути естественно-научного обоснования педагогики».
До сих пор, обращаясь в Интернет с вопросом об Ушинском, вы получите примерно следующее:
«Опираясь на материалистическую гносеологию, достижения психологии и физиологии, У. раскрыл особенности умственного развития ребенка. Он исследовал психофизическую природу обучения, дал анализ психологических механизмов внимания, интереса, памяти, воображения, эмоций, воли, мышления, обосновал необходимость их учета и развития в процессе обучения».
Ушинский – материалист, демократ; его педагогика построена на психофизиологии нервной деятельности; из нее же выводятся им и «механизмы» внимания.
Кажется, все, кто пишет о нем, вплоть до самых маститых, либо не читали Ушинского, либо осознанно искажали его.
Глава 1. Процесс внимания
Итак, Ушинский не просто создал науку о человеке – антропологию – с точки зрения его воспитания, но и считается основателем естественнонаучного подхода в педагогике, построенного на знаниях о работе нервной системы. В сущности, его рассматривают как психофизиолога, поскольку к шестидесятым годам девятнадцатого века никакой другой естественнонаучной психологии просто не существовало.
И действительно, разговор о внимании он начинает в главе с названием «Переход от физиологии к психологии». Но глава эта открывает вторую часть первого тома книги «Человек как предмет воспитания» – собственно психологическую. А начиналось все его сочинение с «Физиологической части», откуда и рождалось ощущение, что Ушинский строит свою психологию на физиологической основе.
И начинается этот разговор в завершающих абзацах главы, где Ушинский, отдав должное необходимости учитывать физиологию ученика, от нервной системы переходит к сознанию:
«Сознание проявляется в различных душевных проявлениях, каждому знакомых: в процессе внимания, памяти, воображения и рассудка, и мы станем теперь анализировать эти процессы один за другим. Мы начнем с процесса внимания, потому что без внимания впечатление, полученное нервною системою из внешнего мира не может перейти в ощущение» (Ушинский, с. 200).
Это высказывание не оставляет сомнений в том, что для Ушинского внимание есть проявление природы сознания. Безусловно, это не понять без определения того, что Ушинский понимает под сознанием. Завершенного определения сознания он не дает, но, думаю, не ошибусь, предположив, что его понятие о сознании в точности совпадало с тем, что правило в интроспективной психологии. Иными словами, сознание для Ушинского это – сознавание.
А внимание – это та способность сознания, которая позволяет ему осознавать входящие впечатления.
Является ли внимание свойством или способностью сознания, для меня вопрос спорный, но вот то, что благодаря ему происходит осознание воспринятого, бесспорно. А это значит, что Ушинский даже если делает неверным один из частных выводов, строит свои рассуждения на наблюдении действительности.
Надо отметить, Ушинский пишет свой труд, постоянно разбирая других психологов, поэтому всем его главам предпосланы своего рода исторические очерки предмета. Часть его собственных мыслей есть отклики на рассуждения других ученых. В частности, главу «Процесс внимания» он пишет как разбор психофизиологических гипотез о том, как происходит восприятие.