Страница 13 из 14
Не забудем отнести к числу составляющих, повлиявших на облик будущего города, коммерцию, которая, по прозорливому замечанию поэта Константина Николаевича Батюшкова, «создала и питает» этот город (из письма тётушке Е. Муравьёвой. 1818 г.) и во многом определила культурный вектор его развития.
Символическим воплощением идеи коммерческого начала, заложенного в основание Одессы, представляется одно из знаковых зданий города, которое изначально возводилось как биржа. На фасаде здания, слева и справа от колонн, в нишах установлены скульптуры Меркурия (бога торговли) и Цереры (богини урожая и плодородия). Над входом в здание установлены часы, по бокам которых две женские фигуры – День и Ночь, символизирующие круговорот вечности времени.
Нелишне упомянуть в этой связи, что воздух свободы и дух высокого творческого подъёма зачастую не чужд коммерческому, то бишь купеческому, духу полиса, будь то античные Афины либо ренессансные города Италии – Флоренция, Венеция и другие. Не пошёл дух коммерции во вред и нарождавшемуся городу, в какой-то момент превратившемуся в яркое украшение в короне черноморских поселений.
Театр…
Ну, разумеется, Одесса – это обязательно театр:
«Одно из главных увеселений здесь есть итальянская опера. Здание театра стоит в виду моря, и когда оставляешь залу спектакля и затихают в душе отзывы звуков Италии, вдали, среди ночной тишины раздаются торжественные напевы Эвксинских валов». (1830 г. Письмо из Одессы К… Адресовано поэту В.Г. Теплякову. Одесский альманах, 1831)
«Театр! Какой восторг! Какое наслаждение! Какие создаёт он чудные настроения! И какая в нём объединяющая сила!» (А. Дерибас)
«Одесситы воспитаны на итальянской опере, они знают многие оперы наизусть. В театре люди сидят с клавирами и даже с партитурами. Они следят за оркестром и за певцами… Они трепетно ждут тенорового до, баритонального соль… Если певец прошёл в Одессе, гордо заявляют одесситы, он может ехать куда угодно» (Леонид Утёсов. Спасибо, сердце!..).
В Одессе вы могли оказаться свидетелем подобного разговора:
«— Вы слышали, как вчера Баттистини выдал Риголетто?
– Нет, не слышал.
– Так вам нечего делать в Одессе, можете ехать в Херсон.
– Зачем мне ехать в Херсон?
– Де Нери поехал туда продавать петухов, которых он пускает в “Гугенотах”.
– Слушайте, перестаньте кидаться на Де Нери, он хороший певец.
– Хороший? Может быть, для Италии, но для Одессы – это не компот…
Попробуйте жить в Одессе и не быть любителем оперы» (Там же).
Источник «чудных настроений» оказывается не просто развлекательным зрелищем, но и «объединяющей силой» – в этой ипостаси театр воспринимается так, как у его родоначальников – древних греков, где ему наряду с рынком отводится роль скрепы общественно-политического пространства полиса. При этом если рынок выступает материальной составляющей объединения граждан, то театр, формируя общие эстетические и этические каноны – представления о прекрасном, о добре и зле, – объединяет их на духовно-психологическом уровне, способствует формированию атмосферы соборности, питаемой общим порывом чувств, затрагивающих глубины человеческой экзистенции.
Можно предположить, что герцог Ришелье, по инициативе которого город приступает к созданию храма искусства всего через десять лет с момента его становления, отдаёт себе отчёт о значимости театра в будущей жизни города, понимает, что речь идёт о чём-то более значительном, чем просто о появлении новых возможностей в сфере досуга…
Здание театра возводится в 1804 году по проекту архитектора петербуржца Тома де Томона, соотечественника герцога. К тому времени это был всего лишь третий город с театром в Российской империи.
Сам герцог, живя в маленьком полутораэтажном домике, расположенном на углу площади, где возводился театр, имел возможность наблюдать за ходом строительных работ.
Внешний вид театра с портиком коринфского ордера, чем-то напоминал афинский Парфенон:
«Вечер провёл приятно в театре. Давали Россиниеву оперу Italiana in Algeri – весьма порядочно для нестоличного города… Театр, кажется, построен по рисунку знаменитого Парфенона». (Галина Семыкина. Одесские очерки П.П. Свиньина).
Греческое начало, заложенное в основание здания театра, гармонировало с демократическим духом его направленности. Дух этот, в частности, воплощался в конструкции зрительного зала, который был построен с учётом посещения публики с различным достатком: наряду с рядами кресел партера для состоятельных зрителей, расположенных непосредственно перед оркестром, значительная часть пространства была отведена для тех, кто мог лицезреть спектакли стоя – за весьма невысокую плату.
Это место, которое, как правило, никогда не пустовало, было самым оживлённым в театре. Здесь любители театральных зрелищ смешивались, независимо от принадлежности к тем или иным сословиям, группировались по интересам, вступали в дискуссии и споры, перераставшие зачастую в потасовки.
Горожане обожают свой театр, ставший для многих своеобразным культовым местом, где каждый посетитель, демонстрируя высокую чувствительность к происходящему на сцене, испытывает при этом необычный эмоциональный опыт.
О глубокой степени включённости зала в разыгрываемый спектакль может свидетельствовать следующий эпизод.
На одном из представлений оперы Верди «Эрнани», где главный герой в последнем акте, согласно данной клятве, должен покончить собой, находящийся в зале градоначальник Одессы А.И. Казначеев, из опасения реакции публики на трагическую развязку, отправляет за кулисы специальное распоряжение: «Эрнани не должен кончать жизнь самоубийством, оперу следует завершить любовным дуэтом».
«Гвельфы и гибеллины…»
«Театр не был для одесситов только простым развлечением. Он был для них такой же необходимостью, как солнце, как воздух. Он заменял для них и литературу, и политику. Представление новой оперы или выступление нового тенора или примадонны составляло событие, вокруг которого разыгрывались самые живые страсти».
«О том, чего я недосказал в своей книге о “Старой Одессе”. Читано 2 марта 1913 года в Одесском библиографическом обществе» (А.М. Дерибас).
Для обитателей города театр был больше, чем просто театром, чем просто развлекаловкой, чем просто забавой – свидетельством тяги к увеселительным зрелищам, но настоящим и серьёзным делом, неким местом, откуда исходил зов таинственной гармонии, в которой каждый из них стремиться соприкоснуться с сокровенным, постичь непостигаемое, недоступное в буднях повседневности.
«Ради чего они целый день, по жаре или на морозе, на улицах города, на бирже или в порту продавали, покупали, торговали, обогащались? Ради оперы, ради музыки, ради душевной радости и эстетических восторгов» (А.М. Дерибас).
Увы, театр не только объединял своих зрителей в общем порыве чувств, но и разделял их в предпочтениях к тем или иным исполнителям, к той или иной постановке. Возникавшее на этой почве противоборство зачастую выплёскивалось за пределы помещения театра, перерастая в уличные баталии.