Исчезнувшая

Каждый раз Рей не сразу понимает, что ей это всего лишь снится. Она проживает те несколько ужасающих минут, растянувшихся на дни, года, столетия, не осознавая, что каждое мгновение, каждый яростный удар сердца, каждый рваный вдох — это иллюзия, воспроизведённая тем отделом мозга, который отвечает за возможность видеть сны. Рей тонет в кошмаре, напрочь забыв о том, что всё это уже случилось, что вся эта дичь теперь в прошлом, и ей бы забыть обо всём, но контролировать собственное подсознание она не в силах.

Путь из спальни до входной двери занимает целую вечность, но даже сквозь густой, плотный мрак ей виден силуэт Кайло. Она видит его, живого и невредимого. Каждой клеточкой тела чувствует, как бьётся его сердце, так спокойно и уверенно — Рей выдыхает, только сейчас понимая, что от волнения задержала дыхание. В это мгновение на нём буквально весь свет клином сошёлся, и она улыбается во весь рот. Сердце в груди до краёв наполняется радостью, волнением, любовью, и едва она открывает рот, чтобы окликнуть его, как время замораживает её на месте, приклеивает к полу голые ступни, заставляя Рей смотреть на то, как Кайло раздирает на части сгустившаяся тьма.

Нет, нет, нет.

Она кричит, не в силах сделать и шага, пока Кайло умирает у неё на глазах. Рей слышит отвратительные булькающие звуки, с которыми кровь пузырится на его губах, чувствует вонь металла, пронзающего его снова и снова, ощущает на своём языке тошнотворный привкус смерти, и знает, отлично знает, что в следующее мгновение Кайло не станет.

Эта мысль толкает её вперёд, тянет, тащит, заставляет двигаться.

Во сне Рей никак не может разглядеть лица нападавшего, но краем сознания вдруг понимает, кто это. Выражение лица этой женщины, её имя, тошнотворный аромат парфюма знакомы Рей, ведь они уже встречались раньше…

Да, суку эту Рей вовек не сможет забыть, даже если очень постарается.

Сон изменяется, плавно обретая новую форму, и Рей начинает вспоминать, складывать общую картинку по кусочкам. Разум медленно, но верно подкидывает смазанные воспоминания, одно за другим, делая кошмар осязаемым, более реальным, и Рей чувствует очень даже настоящую, обжигающую боль от пореза, который оставляет нож на ладони.

С оглушительным стуком оружие летит на бетонные ступени, и Рей требуется секунда на то, чтобы оттолкнуть Вэл. Во сне у обезумевшей женщины чернота вместо лица, и на секунду Рей отшатывается, ведь ослепляющий страх ничуть не уступает взвившемуся адреналину. Реальность пульсирует, размывается, растягивается, но в доли секунды сжимается до тёмной фигуры напротив. Рей хотела бы, чтобы в руке волшебным образом возникло хоть что-нибудь, чем можно было бы пробить голову этой психопатке, но во сне, как и в реальности, чуда не происходит. Сердце бьётся ошеломительно гулко, красная дымка застилает взор, и не успевая опомниться, Рей бросается вперёд, толкая Вэл со всей силы до тех пор, пока женщина не упирается в железные перила. Рей не может остановиться, ни во сне, ни в реальности, поэтому в следующее мгновение тёмная фигура летит вниз, а сопровождающие полёт удары ещё живого — но ненадолго — тела, эхом разносятся по окутанному тишиной подъезду.

Сон снова трансформируется в нечто тёмное, удушающее, затягивающее в зыбкую черноту.

Рей оборачивается медленно, слишком медленно, ведь она знает — помнит — что именно ей предстоит увидеть.

Ей кажется, что Кайло не дышит.

Шаг, второй, третий — она идёт, словно на эшафот, не силах заставить себя двигаться быстрее, ведь если он действительно… нет, даже во сне она не может заставить себя подумать об этом.

Время растягивается. Сознание играет с ней, мысли в голове сливаются в бесконечно-громкое «нет», и когда она опускается перед ним на колени, когда сжимает тёплую, но такую неживую ладонь в одеревеневших пальцах, Кайло делает последний, еле слышный вдох.

Рей повторяет «нет» так часто, что в какой-то момент перестаёт понимать значение этого слова. Она дёргает Кайло за руку, тормошит его неподвижное тело, но он мёртв, мертвее некуда, иначе он никогда бы не позволил ей утонуть в этом бесконечном, всепоглощающем чувстве боли, ужаса и одиночества.

— Кайло, пожалуйста.

Она хрипит, краешком сознания удивляясь скрипучести собственного голоса; всхлипывает, не обращая внимания на горячие слёзы, стекающие по лицу и капающие на пропитанную кровью бледную кожу.

— Не уходи.

Кровь под её пальцами горячая, липкая, и её так много, ужасно много, отчего в мгновение ока руки Рей по локоть измазываются в густой, тягучей жидкости, которая льётся наружу сквозь глубокие порезы, покидая стремительно остывающее тело и разливаясь лужей под её коленями.

— Бееен. — Сквозь стиснутые зубы тянет она, пытаясь выдернуть его из тьмы небытия. — Вернись!

Его красивые, пухлые губы, которые она целовала столько раз, что и не сосчитать, синеют на глазах, и Рей тянется к ним, захлёбываясь слезами.

— Даже, блять, не вздумай умирать. Слышишь меня?

Она целует его снова и снова, касается остывающих губ языком, пытается углубить поцелуй, вдохнуть в него жизнь, отдать взамен свою, если потребуется, но Кайло не шелохнётся. Он не отвечает — а ведь никогда прежде он не оставался равнодушным к её поцелуям — и это становится последней каплей: Рей кричит до тех пор, пока не перестаёт существовать.

***

Она просыпается резко, и в первые несколько секунд не может понять, отчего сердце заходится галопом, но вскоре вспоминает проклятущий сон и яростно лупит себя по мокрым щекам, пытаясь выкинуть из головы видение… нет, даже в мыслях она не может произнести эти слова.

— Рей?

Она вздрагивает, услышав этот глубокий, хриплый ото сна голос, и мгновенно расслабляется, утыкаясь носом в его грудь. Конечно, он рядом. Кайло жив; он не оставил её, как и обещал, так почему же эти трёклятые кошмары не прекратят изводить её?

За окном ещё совсем темно, и лицо Кайло скрыто неясной тенью, но Рей цепляется за него, окунается в его аромат и впивается в него отчаянным поцелуем. Ей нужно почувствовать хоть что-то, иначе она попросту сойдёт с ума.

Кайло с лёгкостью подминает её под себя, и вскоре Рей начинает задыхаться под его натиском, но не отстраняется ни на секунду, утопая в головокружительных ощущениях. От его прикосновений в голове у неё взрываются умопомрачительные фейерверки, вдоль позвоночника несутся толпы мурашек, в животе оживают щекочущие бабочки, и Рей плавится, тает, умирает от переполнявших её чувств.

Он жив, жив, жив!

Она вжимается в Кайло, обнимает его изо всех сил, но внезапно вспоминает о том, что ещё совсем недавно боялась притронуться к нему, опасаясь причинить ещё больше боли, ведь раны на его теле заживали так долго… А следом приходят воспоминания о том, как врачи дважды вытаскивали его с того света, буквально силой оттаскивая её от угасающего тела. Перед глазами всплывает его посеревшее лицо, в ярком, ослепительном свете ламп реанимационного отделения кажущееся неживым: впервые увидев его таким она едва не потеряла сознание. Рей старается выкинуть из головы ужасы, которыми обернулась та ночь, старается не думать об этом изо всех сил, и всё же кровавые картинки будто впечатались в сетчатку, словно вытатуировались на подкорке. Шрамы на теле Кайло превратились в тонкие розовые полосочки, шрам на его лице со временем стал едва заметен, но шрамы в её сознании никак не желают исчезать.

Проклятье!

Её начинает трясти, и Кайло отстраняется, с нескрываемым беспокойством заглядывая ей в глаза, хотя Рей изо всех сил пытается отвести взгляд, не желая топить в этом проклятом болоте и его тоже.

— Рей.

В его голосе сквозит тревога, и Рей чувствует, как предательские слёзы стекают с уголков глаз прямо в уши. От Кайло, как обычно, ничего скрыть не получается.

— Посмотри на меня, — просит он, и когда Рей упрямо отводит глаза, обхватывает рукой её подбородок, вынуждая Рей встретить его взгляд. — Я рядом, слышишь?

Она кивает, не замечая, в какой момент начинает реветь, как ребёнок; Рей не знает, когда именно её начинает накрывать неумолимо надвигающаяся истерика, чувствуя только, как Кайло прижимает её к себе так крепко, что у неё едва не трещат рёбра, но от этих объятий сразу же становится легче дышать. Вскоре слёзы высыхают, на сердце воцаряется спокойствие, и Рей, наконец-то, может мыслить трезво.