Исчезнувшая

========== Часть первая ==========

— Бен, расскажи, когда ты в последний раз виделся с Рей?

Яркий свет больно бьёт по воспалённым глазам, и у него в мозгу нет ни единой связной мысли. В голове стучит, будто молотком: Рей, Рей, Рей. Он не может связать и пары слов, ведь он уже и так всё рассказал, что им, блять, ещё нужно?!

Глаза закрываются сами собой. У него больше нет сил ни на что; во рту словно пустыня раскинулась, а предложенная бутылка воды стоит нетронутой, потому что Бен не хочет пить, он хочет сдохнуть прямо на этом железном стуле, и если эта ёбаная загробная жизнь существует, выяснить наконец, мертва ли она на самом деле, или это всё ебанутые шутки полицейских.

— Бен, нам нужно понять, что произошло, только и всего. Ты должен рассказать всё с самого начала. Расскажи, когда ты видел Рей Кеноби в последний раз?

Темнокожая женщина, офицер Махони, играет роль хорошего копа. С плохим он уже вдоволь наговорился. Люк вытряс из него всё дерьмо, не стесняясь обвинить собственного племянника в убийстве. Что ж. После разговора с любимым дядей он уже и сам не шибко уверен в том, что не убивал её. Может у него крыша поехала? Бен Соло никогда не славился спокойным характером. Возможно ли такое, что он, как и его дед, грохнувший собственную жену, просто сошёл с ума? Сбрендил? Свихнулся?

Да ну, блять, бред какой-то.

Бред или нет, но в это мгновение Бен действительно не может вспомнить, когда именно видел Рей в последний раз.

Зато он отлично помнит тот день, когда она отлупила его на детской площадке, раскинувшейся за домом его родителей, и высыпала серый песок из своего расписного ведёрка ему на голову. Тогда они, вроде как, впервые встретились, хотя сейчас Бену кажется, что он знал её и до этого дня. Будто когда он увидел её, держащую за руку старого Оби-Вана и улыбающуюся во весь свой беззубый рот, она уже была знакома ему на протяжении многих-многих лет.

Он не может с уверенностью сказать, из-за чего именно они тогда рассорились, помнит только, что она выбесила его. Он был так зол на неё, кричал как ненормальный, а она только засмеялась, пнула его под зад, и обсыпала песком с головы до ног. Правда потом ревела до икоты, извинялась, и помогала ему вычищать этот самый песок из чёрных кудрей.

Тогда им было года по четыре — может пять? — не больше, и хотя, фактически, Рей старше его на полгода, тогда она была такой маленькой, вполовину его меньше, поэтому Бен думал, что, на самом деле, старший из них двоих — он. Как бы там ни было, после той знаменательной встречи в песочнице они стали друзьями-не-разлей-вода.

О! Ещё Бен прекрасно помнит день, когда лет в шесть он грохнулся с велика и содрал колени в мясо. Рей тогда ревела громче него самого, помогая тащить покорёженный транспорт домой. После этого — Бен помнит, как сейчас — она призналась ему, что чувствовала его боль, как свою собственную. Конечно, сейчас-то он понимает, что подруга просто слишком сильно переживала за него, но до какой же глубины души он был потрясён, решив, что их связывают какие-то магические узы. Рей тогда сходу согласилась, заверив, что чувствует то же самое. В тот день два зарёванных идиота поклялись друг другу в том, что их дружбу не разрушит ничто на свете.

Как бы он хотел, чтобы их по-настоящему связывали хоть какие-то узы — волшебные, магические, неважно! — ведь тогда Бен знал бы наверняка, что именно случилось с Рей.

Металлическая дверь распахнулась, и в допросную вошли несколько человек. Звук голосов слился в монотонный гул, и Бен щёлкнул пальцами, не зная, куда деть руки. Нет, его не сковали наручниками, всё-таки что может сделать вооруженному офицеру тщедушный семнадцатилетний пацан? И всё же, стоило Бену пошевелиться, разговоры копов разом смолкли, и он почувствовал на себе их обжигающие взгляды.

Рей, Рей, Рей — долбило в башке, и ему пришлось сжать зубы, чтобы не завопить в голос.

Куда же ты делась, малышка?

Он не мог сказать, в какой момент их отношения переросли детскую невинность. С самого начала их дружбы они делились друг с другом абсолютно всем: тёмными секретами, глубокими переживаниями, тайными мечтами. Они, будто пакетик эмэндэмс, делили на двоих духовную близость, а теперь, ко всему прочему, разделили и физическую.

— Бенни?

— Ммм?

— Ты никогда не хотел меня поцеловать?

Он тогда чуть не поперхнулся собственным языком, смотря куда угодно, но только не ей в глаза.

Как он мог сказать, что уже год как не может спокойно находиться рядом с ней, не схлопотав стояк?

Как он может признаться в том, что ночами спать не может, потому что все мысли в башке только о ней одной?

Как он может сказать, что мечтает трахнуть её, но в то же время ужасно не хочет этого, потому что пиздец тогда их славной дружбе…?

Мысли пронеслись в голове со скоростью света, и Рей, будто прочитав их, первая его поцеловала. Не боясь прикоснуться, не стесняясь своих чувств, она не позволила стесняться и ему, сжав его волосы в своих пальцах и скользнув языком в его рот.

— Я так давно хотела это сделать, — выдохнула она в приоткрытые губы Бена.

Если бы ты только знала…

С того дня их отношения кардинально изменились… И к чему это привело?

Она пропала. Будто сквозь землю провалилась, хотя обещала встретиться с ним у причала в восемь вечера. Она же обещала… Она обещала! Блять. Теперь он вспомнил. Вспомнил, как она подъёбывала его за то, что он отказывается трахаться с ней в её же спальне, пока Оби-Ван на огороде пропалывает клубнику.

— Беееееенннннн, разве ты меня не хочешь?

Рей, Рей, Рей.

Он как раз решал уравнение в тетради по алгебре, когда она заговорила об этом, и карандаш, который он неосознанно сжал между зубами, рухнул на пол.

Очень, — подумал он, но вслух сказал. — Ужасно мечтаю лишить тебя девственности прямо на этом полу.

— Я серьёзно.

— Я тоже. Так и представляю, как Оби-Ван врывается в комнату и хуярит меня лопатой по башке.

— Да ну тебя! Умеешь ты весь настрой испортить.

— Рей.

— Бееееееееен.

— Я где-то слышал, что это парням полагается быть такими… нетерпеливыми.

— Ты не похож на других парней, ты — исключение, Бен.

— Не уверен, что это меня хоть сколько-то красит.

— Ты даже представить не можешь насколько…

— Хммм.

— Завтра мне стукнет восемнадцать.

— Я помню.

— И поэтому я хочу сделать это сегодня!

— Рей. Пожалуйста.

— Беееееен.

Он не знает, чего хочет: выебать её прямо здесь и сейчас, или убить нахер.

— Сегодня вечером. Обещаю.

Он любил её всю, целиком и полностью, с макушки до пяток. Он любил её острый нос; любил её веснушки, рассыпанные по всему телу; любил даже её густые волосы, которые вечно в колтунах, потому что хрен прочешешь. Он любил её шершавые губы, всегда обветренные, потому что привычка постоянно облизываться никак не желала исчезать. Он любил её острые коленки, не менее острые локти, и выпирающие косточки бёдер. Он любил её так сильно, что иногда думал о том, что готов просто сожрать.

И он просто до безумия любил её хитрую, полную превосходства улыбку.

— Встретимся в восемь, на пристани? Давай возьмём катер Хана и займёмся сексом под звёздами, как тебе такой план, Бенни? Будет так романтично!

Романтиком из них двоих был Бен, и никогда Рей не стеснялась его этим подкалывать.

Не в силах сдержаться, он потянулся к ней и поцеловал.

— Идеальный план.

— Не забудь взять ключи, а я куплю гондоны.

— Такая ты милашка.

Ключи от катера лежали у него дома в прихожке, в корзинке по соседству с ключами от гаража, дома, и сарая. Отец Бена любил на выходных улизнуть из дома и на пару с дядей Чуи порыбачить в заливе. Бен и сам не раз умыкал ключи, и они с Рей, как два идиота, бороздили прибрежные воды, воображая себя мореходами или пиратами.

В восемь, сказала она.

Бен прождал её до поздней ночи, но Рей так и не появилась. Он звонил ей несколько раз, но потом подумал, что, возможно, она струсила — хотя это совсем уж на неё не похоже; или, быть может, Оби-Ван не выпустил её из дома; или она просто передумала; или…