Страница 12 из 19
В стенах новой квартиры, в которую он переехал пару недель назад, стоит оглушающая тишина. В его новом доме совершенно неуютно; для него одного здесь слишком много квадратных метров, слишком много пустых комнат, даже обеденный стол в гостиной, за которым он даже не ел ни разу, для него одного — невероятно огромен, но раз уж в этой квартире он всего лишь ночует, то, в принципе, не страшно. Возможно, со временем это изменится; возможно, однажды, вернувшись сюда, он почувствует себя как дома, может быть, однажды здесь появится кто-то, кто раскрасит своим присутствием блеклость этих серых стен, согреет здесь всё своим теплом, разгонит звенящую тишину своим звонким смехом, возможно, однажды…
Ненадолго он позволяет себе подумать о той, что появилась в его жизни абсолютно спонтанно и также неожиданно исчезла. Он думает о том, что Рей вписалась бы в его реальность как нельзя кстати, ведь окажись она рядом, ему не было бы холодно, тоскливо или одиноко; едва эти мысли проносятся в голове, он резко встаёт, поморщившись от резкой смены положения, и, не глядя под ноги, шагает к окну, на ходу отпивая из бутылки ещё немного. За окном непроглядная темень, но в огнях ночного города вполне заметен лёгкий снегопад, укрывающий белоснежным покрывалом промёрзлый город. На несколько долгих мгновений Бен замирает, завороженно наблюдая за открывшимся видом, но запоздалый укол удивления поражает его в самое сердце. Перед глазами тотчас вспыхивает её солнечная улыбка, из-за которой в груди моментально разливается приятное тепло, и внезапно сознание озаряется такой простой, но тревожной правдой: он скучает по ней.
Чертовщина какая-то. Как можно скучать по кому-то, кого едва знаешь? Бен трясёт головой, тем самым надеясь избавиться от этих дурацких мыслей. Делая щедрый глоток, он думает о том, что ему всё это лишь кажется, мерещится, во всём виноват алкоголь, не иначе… Поставив бутылку на широкий подоконник, он прячет лицо в ладонях и, медленно качая головой, чувствует, как горло щекочет ядовитый смешок.
Она оказалась обезоруживающе права: им было хорошо вместе, даже слишком, но, кроме отличного секса, их ничего не связывало, а она, без сомнений, заслуживает чего-то получше. Сжав зубы, Бен думает о том, что она определённо заслуживает кого-то, кто будет дорожить ею, кто будет любить её, ценить и беречь. Кто бросит к её ногам весь мир, подарит своё сердце и будет рядом с ней несмотря ни на что. Она — хорошая девочка, и уж точно не заслуживает такого проблемного мудака, как он сам.
Нахмурившись, Бен вспоминает о том, как, услышав её дрожащий от слёз голос на том конце провода, впервые в жизни пошёл против собственных эгоистичных желаний, без вопросов позволив ей поставить точку в их отношениях. Он мог бы остановить её. Не напрягаясь, мог бы переубедить её, чёрт, да ему хотелось сделать это, хотелось тотчас бросить всё, поехать к ней и заставить её передумать, но…
Оказалось, не такой уж он эгоист, каким привык себя считать.
Он думает о ней ещё немного, но, прежде чем желание набрать её номер затмит сознание, переключается на мысли помрачнее. Невесело усмехнувшись, он задумывается о предстоящем разводе. Возможно, Базин опомнится и подпишет бумаги без лишней шумихи, но, скорее всего, так легко он от неё не отделается; в любом случае бракоразводный процесс займёт немало времени, сил, денег и вымотает кучу нервов им обоим, и как обойтись без всего этого, Бен не представляет.
Наступив себе на больную мозоль, он нехотя думает о том, что самая весёлая часть заключается в последующем за разводом кризисе, которому, наверняка, подвергнется компания, поскольку Сноук, как пить дать, выполнит все свои угрозы. Разрыв контрактов обернётся необъятным коллапсом, который понесёт за собой огромный ущерб, но, к своему ужасу, Бен понимает, что это не пугает его так, как прежде. Делая очередной обжигающий глоток, он вдруг понимает, что просрать половину состояния, проиграв по всем фронтам, уже не так страшно, как было в самом начале этого спектакля. И даже помня о том, что ещё не всё потеряно и проигрывать пока никто не собирается, он заранее чувствует лишь бесконечную усталость. Бен до смерти вымотан, и, вероятно, именно поэтому ни с того ни с сего задумывается о том, что, быть может, вся эта грызня и чёртова возня, засевшие у него в печёнках, совсем не стоят потраченных на них усилий и нервов. Впервые в жизни он думает о том, что, возможно, есть в этом мире нечто поважнее борьбы за власть, нечто подороже многомиллионных состояний, кое-что покрепче уз, выстроенных на бездушных и обезличенных сделках.
Вся его жизнь вымазана чёрно-серыми красками, угрюмо думает Бен, уставившись в темноту за окном. Вся его жизнь — сплошная, беспросветная мгла, и, вероятно, так было всегда, но отчего-то замечать тошнотворную палитру он стал лишь теперь. Впервые он начинает чувствовать, будто с ним что-то не так, словно в нём сломано нечто очень важное, нечто крайне необходимое, но что именно — разобрать он не в состоянии. Поднеся бутылку ко рту, Бен с усмешкой думает о том, что, возможно, у него случился кризис среднего возраста или, ещё хуже, началась сраная депрессия, ведь он понятия не имеет, как иначе объяснить череду всех этих мыслей, роем вьющихся у него в голове.
Спальня, как обычно, встречает его холодом и неприветливой тишиной. Не потрудившись раздеться, Бен забирается под одеяло, не в силах перестать думать о том, что даже чёртова кровать для него одного слишком велика. Алкоголь затмевает разум, поэтому мысль выходит не такой тягостной, но непонятный, неприятный осадок всё же остаётся. Вздохнув, он закрывает глаза и, уткнувшись лицом в подушку, практически моментально ощущает, как сознание перешагивает грань между сном и реальностью, а едва это случается, тьма в спальне сгущается, и, появившись будто бы из ниоткуда, Рей присаживается на самый краешек кровати.
Каким-то образом Бен понимает, что она ему всего лишь снится, и тем не менее, чувствуя, как сердце заходится в самом горле, он переворачивается на спину и, страшась моргнуть, садится, пытаясь сократить между ними расстояние, больше всего на свете желая раствориться в её объятиях, забыться, окунувшись в жаркие ласки и тепло её тела. Ему хочется почувствовать её трепет под своим касанием, хочется утонуть в ней — хотя бы на пару часов выпасть из реальности, но стоит двинуться в её сторону, она качает головой.
— Нельзя, Бен.
Нельзя.
Внутри что-то щёлкает; ему тут же до трясучки хочется схватить её в охапку, стащить с неё проклятую одежду, подмять под себя и показать, что можно, можно, им всё можно. Ещё поцеловать её хочется до смерти просто, сжать в объятиях, спрятать лицо у неё на груди и больше никуда от себя не отпускать. Хочется ощутить её запах, сладость её губ, хочется, хочется…
Опустив глаза и грустно улыбнувшись, она растворяется в темноте прежде, чем у него получается к ней прикоснуться. Она уходит, оставив его ни с чем.
Нельзя, Бен.
Проснувшись утром, первым делом он думает о том, что вопреки здравому смыслу, он хочет увидеть её снова.
***
Он не может выкинуть её из головы.
Не то, чтобы он слишком сильно старается, но факт остаётся фактом: он думает о ней с каждым днём всё чаще, и чем больше проходит времени с того чёртова сна, в котором она явилась к нему, переворошив все мозги в кашу, тем сильнее он зацикливается на мыслях о ней.
Поддавшись эгоизму, он всё-таки звонит ей, но первый и каждый последующий звонок обрывается механическим голосом: абонент выключен или находится вне зоны действия сети.
Спустя несколько дней он не выдерживает и, наплевав буквально на всё, едет к ней домой, но выясняет лишь то, что она съехала со съемной квартиры в неизвестном направлении.
Чувствуя, как раздражение затапливает каждую клеточку тела, он сразу же едет к ней на работу, надеясь отыскать её хотя бы там, но вместо неё находит лишь полнейшее разочарование: Рей здесь больше не работает, нет, у нас нет её контактов, нет, нам неизвестно, где она учится, живёт или работает.