Страница 18 из 22
Мы вышли в открытое море уже спустя пару часов после беседы с капитаном. Он без конца повторял: «Чем черт не шутит!» и, кажется, был рад, что в его угасающей жизни произойдет что-нибудь интересное.
Мы провели в море больше суток прежде, чем отыскали Голландца. Большой корабль с черными парусами, на палубе которого не было видно ни капитана, ни команды, а сопровождал сие грозное творение зловещий туман, сгущающийся над гладкой поверхностью воды. Капитан «Гордой Анны», завидев Голландца, малек струхнул, а потому я отправился в хлипкой лодке один. Разве что острый клинок был моим спутником.
Голландец величаво возвышался надо мной, пока я подбирался к нему ближе. Наконец, ухватившись на свисающие к воде канаты, когда-то бывшие веревочной лестницей, я стал забираться наверх. Видимо, кто-то ждал моего прихода. Оказавшись на палубе, я вытащил свой клинок и стал осматриваться, только сейчас вспоминая суть проклятия этого корабля. Весь экипаж обладал бессмертием, включая самого капитана. И каковы были мои шансы уйти отсюда живым?
Но я позабыл об этом, когда увидел Катарину. Она была привязана к самой высокой мачте (хорошо хоть, что не на самом ее верху), и, кажется, была без сознания. Я сразу же бросился к ней, но тут путь мне преградил сам Страатен. Сверкая белозубой улыбкой, он вытащил свою саблю, далеко не с дружескими намерениями.
- Она моя, - прохрипел капитан. – Не будь глупцом и беги отсюда прочь, пока проклятье не окутало тебя в свои сети. Иначе – вечные муки, от которых невозможно избавиться и некуда сбежать.
- Не побегу без нее, - отозвался я. – А мук я сейчас тебе добавлю.
Команда стала появляться вокруг нас, с интересом разглядывая меня, но мне было все равно. Я кинулся на капитана, а он, взмахнув саблей, едва не рассек мне плечо. Он был прекрасным борцом, в отличие от меня, но зато я был куда более изворотлив и быстр. Мы кружились по палубе в свете полной луны, что возвышалась высоко в темном небе, и бой наш мог бы быть бесконечным. Но краем глаза я успел заметить, что вдалеке виднеется земля. Это не лучшая попытка избавиться капитана и его судна?
Когда-то бравые матросы наблюдали за ходом нашего сражения, не глядя по сторонам. Как и сам капитан, который орудовал саблей так, словно она была часть его. А я, выждав подходящего случая, бросился на Страатена, сбивая его с ног. Мы откатились прямиком к самому краю палубы, а затем, моими стараниями, очутились за бортом. Я видел, как капитан корчится в страшных судорогах, словно проклятие корабля казнило его за попытку бегства, а потом сам морской дьявол утащил его на дно. В тот же момент что-то с силой вышвырнуло меня из воды обратно на палубу, и лишь взглянув на берег, что был уже совсем близко, я понял, что это было…
- У Голландца всегда должен быть капитан.
- Но им не обязан быть ты.
- Обязан. Проклятье теперь стало частью меня, - я последний раз взглянул в глаза сестры, в которых стояли слезы. Катарина рыдала у меня на плече, пока я неумело гладил ее по волосам, говоря, что мы еще встретимся. Мы ведь и, правда, встретимся. Через десять лет, когда наступит мой день…
- Вот так вот, - закончил я, расправляя послание, чтобы вложить его в книгу.
- Вот тебе раз, хотел спасти девушку, а из-за нее вляпался по самое не хочу, - заметил старик, вновь закуривая. – Все беды от женского пола, с этим даже не поспоришь.
Остальные согласно закивали, не решаясь спорить со стариком. Впрочем, спорить тут и не о чем. Разве не из-за милого женского личика все и начинается?
========== “Чума” ==========
«…и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук,
и дан был ему венец; и вышел он как победоносный,
и чтобы победить». ©
- Мы уже слышали несколько историй от людей, которые ничего и никогда не знали о темной стороне нашей жизни, - вслух рассуждал я, листая книгу и выбирая подходящую историю для этой ночи. Несколько постояльцев с нетерпением ждали нового рассказа, впрочем, как и я сам. – Была история от одного из таких темных существ. Взгляд с другой стороны, скажем так. А что насчет охотников?
- А что с ними? – округлил глаза молодой мужчина, отрываясь от стакана с виски.
- Ну, от них мы пока ничего не слышали, если мне не изменяет память, - усмехнулся я. – Как насчет байки от человека, который далеко не раз встречался с мифическими тварями?
В ответ все дружно выкрикнули: «Даешь историю!», и я, открыв нужную страницу, сначала выдержал небольшую паузу, дабы еще больше заинтриговать моих слушателей. Те смотрели на меня с плохо скрываемым любопытством, взглядом крича: «Давай, читай и не томи!». Прокашлявшись, я с важным видом начал чтение, с головой окунаясь в новую историю.
Я далеко не самый обычный человек, какие когда-либо попадались вам. Нет, в моей внешности нет ничего необычного, я не превращаюсь в монстра по ночам, не пью человеческую кровь, не обладаю никакими сверхспособностями. Я ничем не отличаюсь от вас, друзья мои, разве что… Я охотник. Не тот, который бегает по лесу с ружьем в надежде поймать дичь покрупнее, а тот, кто темными ночами идет по следу невиданных существ, открывших охоту на человека. Я тот, кто наводит страх на тех, кто сам является страхом для большинства людей. Мое имя – Лиам Арчибальд.
Имя как имя, скажете вы и будете совершенно правы. Было время, когда мое имя никак не выделялось среди миллионов других подобных имен. В это время я был еще ребенком, несмышленым, глупым и думающем только о развлечениях. Я был мечтателем, о да. Хотел покорить космос, а если не его, то бесконечные просторы диких вод, зовущихся океаном. Как и все дети, я никогда не думал о том, что моих родителей в один ужасный день может не стать, и тогда мне, глупому юнцу, придется довольно быстро повзрослеть, в одиночестве вступая в этот страшный большой мир.
Мне было девять, когда мои родители умерли. То была какая-то болезнь, вроде чумы, только не такая заразная. Мама и папа угасли всего за пару ночей, как тлеющие угли в старом камине. Еще вчера они были полны сил, а уже завтра лежали, прикованные к постели, и не могли выдавить из себя ни звука. Я видел, как закатываются глаза матери, слышал ее последний вздох, ощущал холод кожи, когда держал ее за руку. Видел последние слезы отца, его испуганный взгляд, жалкую попытку протянуть ко мне руку. Они ушли, оставив меня на попечение моего дядюшки-пьяницы, который почти сразу после похорон заперся на чердаке с бутылкой. Я считал его сумасшедшим и нелюдимым, как и большинство наших соседей, и лишь спустя несколько месяцев сумел докопаться до правды.
- У меня нет времени с тобой церемониться, - заявил дядя Зак, заходя однажды утром в мою комнату. Я только-только проснулся и не совсем понимал, о чем он толкует. – Собирайся, малыш, пришла пора показать тебе кое-что. Только не наделай в штаны, ладно?
От мужчины несло перегаром, и еще он курил дешевые сигары, от дыма которых меня постоянно тянуло кашлять. Зак был старшим братом моего отца, и своей семьи у него никогда не было. Быть может, поэтому он обращался со мной, как с равным себе, а не как с ребенком, который потерял родителей. Наспех одевшись, он повел меня за собой к окраине города. Там, перебравшись через сетчатый забор, за которым располагались яблочные плантации, мы пошли по тропе в сторону леса. Яблони высаживали местные богатеи (не сами, конечно), тем самым показывая всем, как они заботятся о благополучии города. Конечно же, на самом деле плевать им было на город, дело было в налогах и прочих неинтересных вещах, с которыми наша история никак не связана.
Плантации тянулись на несколько километров вперед. Какие-то – вдоль главной дороги, ведущей в город. А какие-то – прямиком через леса. К одному из таких лесов и вел меня дядя. Я пытался спрашивать у него, куда мы направляемся, но он отмахивался и говорил, что скоро я сам все увижу. Так оно и вышло.
Мы остановились у края леса, где в центре небольшой полянки стояла деревянная беседка. Там, в основном, отдыхали рабочие, занимающиеся уходом за деревьями. Но примечательность этого места была в нескольких самых крупных яблонях, которые росли вокруг полянки. Их стволы были толще, чем у других деревьев, и, что самое ужасное, к одному из стволов был привязан человек. Молодой парень лет двадцати, к сожалению, уже мертвый. И ладно бы, если бы он умер от какого-нибудь сердечного приступа, а не от того, что кто-то вспорол ему живот и забрал все внутренности.