Песочный трон

Поутру нашли тела и матери, прошитой насквозь стрелой, и пары изувеченных служанок. Уложили их прямо на пол в доме, который должен был слушать трескотню детей, а не крики умирающих. Ригран сам поднёс зажжённый факел к стенам своего дома и не пошевелился, пока последний язычок пламени не отплясал, взвившись к небу и опав… пока не осталось от его жизни лишь пепелище. И только после этого развернулся и ушёл, не сказав ни слова. А на покинутом пепелище неспешно и прочно обживались запустенье и горчащая дымом тишина.

Только старый вояка задумчиво курил в стороне, выпуская клубы дыма.

Да молодой паренек, что о войне представлял себе только красивые сражения и кучи трофейного золота, блевал за углом.

Крупные капли истерично бились в оконное стекло. Стучались, просились в домашнее тепло, но стекали к нижней раме и исчезали.

Солнце, которое сегодня так ни разу и не выглянуло из-за сплошного навеса серых туч, клонилось к закату.

Исгар смотрел на размытый город, оперевшись о стену правой рукой. Невыносимая боль, пульсирующая в груди, теперь немного притупилась благодаря маковому отвару. Хотя и не настолько, чтобы он мог уснуть.

Но не только боль не позволяла сомкнуть глаз.

Исгар не мог простить себе неосмотрительности и беспечности, с которой отнёсся к сен Фольи.

Широкий тракт, наезженный не одной телегой, пролегал между густым хвойным лесом и пропастью, которую здесь звали Бездной. Никто не гнал лошадей, хоть следовало бы спешить. Отряд растянулся на несколько десятков метров, и, совершенно не боясь противного мелкого дождя, всадники неспешно двигались к городу. Люди же сен Фольи вообще то и дело норовили отстать от основного отряда. Их насчитывалось двадцать человек, людей Кильна же — в два раза больше. Учитывая то, что о так называемом восстании поведал Атори, этих сил должно было хватить с лихвой. Так к чему спешка?

И герцог Кильн не подгонял людей. Не самая чистая работа ждёт этот отряд, и многим она не по душе. И уж точно эта работа не по душе ему самому.

Глядя на затянутые туманом красоты Байе, Исгар вспоминал прошлое. То время, когда был жив Роневан, и они охотились в этом лесу. А после пили вино и вспоминали юношеские годы, а Эрвианна перебирала струны уфии…

Эти воспоминания приносили отголоски застарелой боли. Тогда он прятал свои неуместные чувства потому, что не имел прав на жену друга, теперь — потому… да много почему.

Один поцелуй. Один-единственный поцелуй. Наверное, Исгар не решился бы на него ещё очень долго, а может, и вовсе — никогда. И вот… всё время мысли его кружили вокруг полутёмной часовни и женщины, ставшей его наваждением, мечтой. Теперь Ис не мог ничего поделать с проклятой надеждой на то, что у них ещё может что-то получиться. Когда-то… или нет?

Исгар спрятался от мерзкой мороси и воспоминаний, натянув капюшон плотного, но уже насквозь мокрого плаща до самого носа.

— Вот и сезон дождей, — обронил Гевер, ровняя своего коня с конём герцога.

Вообще Гевер был простым солдатом, но так часто прикрывал спину Кильну, что тот уже не мог относиться к нему как к одному из подчинённых. Порой Исгар пытался вспомнить, сколько лет Гевер несёт службу под рукой правителей Кильнии, и не мог вспомнить. Словно тот был при нём всегда. Да что там при нём, кажется, он и при отце ходил простым солдатом.

— Может, это и к лучшему. Земля высохла, как мать моей жены, почти прожившая столетие, — вставил своё слово Адвер.

— Если бы… — протянул Гевер. — Урожая этот дождь не спасёт, а вот сено, которое пора заготовить для скота, сгниёт.

Исгару был понятен этот разговор. Когда-то его солдаты вышли из семей простых землепашцев и виноделов. И пусть ремесло они сменили давно, врождённого — не изменит время.

— Старик, ты всегда найдёшь, к чему придраться, — насмешливо бросил Орем. — И то тебе не так, и это…

Его насмешку прервал на полуслове свист арбалетного болта, который ни с чем перепутать невозможно.

Исгар резко развернул лошадь, но увидел только, как арбалетный болт, войдя в затылок — выглянул остриём изо рта Орема.

— Шарам! — выкрикнул он, выхватывая клинок из ножен и отдавая короткие команды своим людям.

Но они и без того уже бросились к лесу, как и люди Фольи.

Схватка длилась недолго. И потеряли в ней Орема и ещё одного человека из людей Тевора сен Фольи. Но едва Исгар решил, что всё позади, как в спину что-то ударило с такой силой, что он от неожиданности едва не упал на холку лошади. А тело прошила такая боль, что в глазах потемнело, когда он попытался подняться.

— Проклятье! — выругался Гевер. — Найдите мне стрельца! Я спущу с него шкуру живьём!

Это последнее, что Исгар помнил отчётливо.

Дальше всё смешалось в сплошной гул в тумане.

Голоса… голоса… голоса…

И один из них принадлежал ей — Безликой из ордена Многоликих.

Или, может, это тоже всего лишь выверт воспалённого горячечным бредом сознания?

«Как же вы мне оба надоели… — ворчала она. — Одна шастает в отцовский кабинет, как в магазин готового платья, совершенно не заботясь, что может оказаться за это на плахе. Второй считает воробьёв, повернувшись спиной к злейшему и самому тупому своему врагу. Видят Великие, даже я в один прекрасный момент не смогу ничего сделать со всем этим. Только такие идиоты, как вы, могут всё испортить за пять минут до кульминации всей постановки!»

Конечно, Исгар понимал, что у всей этой игры имеется постановщик и великая цель. И каждый из актёров знал чуть больше, чем ничего… но как же это утомляло. Тыкаться носом, как слепой щенок.

Но в её приходе был огромный плюс. Сложно сказать, чем она его натирала, чем посыпала его рану, но спустя три дня Исгар смог встать с кровати. Да, боль была ужасной. И даже сейчас, уже вторую неделю как, Кильн чувствовала себя немощью, для которой даже нужник посетить было не самой лёгкой задачей…

…От не самых приятных размышлений Исгара отвлёк частый стук в дверь и скрип давно не смазываемых петель.

— Ваше сиятельство, — заговорил взволновано Гевер, не дождавшись, когда герцог Кильн оторвётся от созерцания рыдающего оконного стекла. — Я думаю, вам следует об этом знать.

Исгар тяжело и рвано перевёл дыхание, развернулся и сразу же сел на подоконник — проклятая рана тут же отозвалась ноющей болью.

— Что опять? — зло спросил он, не желая показывать даже Геверу своей слабости. Хватит и того, что тому довелось видеть в последние две недели.

Верный подручный молчал, подбирая слова и выводя Исгара из себя. Но когда герцог уже хотел прикрикнуть на Гевера — заговорил:

— Граф… не думайте, что я жалуюсь или осуждаю действия знатного господина, но мне кажется, что вам они просто будут не по душе, — Гевер перевёл дыхание, шумно сглотнул и продолжил: — После того, как его люди разрушили и разграбили особняк над пропастью, он как с цепи сорвался. Они выпили все запасы вина в округе. Вырезали весь скот в деревне неподалеку, а когда хозяин этого места имел неосторожность возмутиться — его избили до полусмерти, а жену и дочь граф отдал своим людям. Если вы не вмешаетесь — дело закончится плохо. Трое наших перебежали в отряд к сен Фольи и наслаждаются «подавлением несуществующего бунта», остальные — едва сдерживаются, чтобы не начать резать им глотки…

Гевер запнулся, услышав отчётливый скрип зубов герцога и умолк, глядя на своего предводителя.

— Собери всех во дворе! — скомандовал Исгар, резко поднявшись и тут же ухватившись за спинку одинокого стула, дабы не упасть. — Я сейчас спущусь.

— Вы ответите за это! — кричал вслед уставшему Исгару граф Фольи. — Убийство троих моих людей…

— Казнь! — прервал его герцог, падая на лавку и давая знак Геверу подать пиво. — Казнь за преступления против народа Арнгвирии.

В таверне пахло чесноком, потом и мокрыми тряпками. Тщедушный, бледный и дрожащий хозяин загнанным зверем смотрел на происходящее из-за стойки. И от его взгляда становилось не по себе даже герцогу Кильнии.