Страница 8 из 74
— Ты намеренно… расщепил Пола?
Улыбка Конли только становится шире.
— Виновен, каюсь.
Теперь я понимаю, почему напоминание не сработало. Оно могло разбудить душу Пола если… если его душа полностью находилась в его воплощении из этого мира.
Но Ватт Конли разорвал душу Пола на части.
Что бы я ни сказала Конли, этого недостаточно. Нет таких проклятий, которые бы выразили моё возмущение и ярость.
Вместо этого я бросилась на него.
Наши тела сталкиваются, и я ударяю его о стену, выбивая из его легких воздух с удивленным выдохом. Мы оба падаем на бок, но у меня получается восстановить равновесие. Его руки распростёрты на камне, красные одежды лужей растеклись вокруг него. Как бы я хотела, чтобы это была кровь.
Мной овладевает ужасное спокойствие. Может быть, так себя чувствуют люди, которые собираются совершить убийство.
— Ты убил Пола.
— Не убил. Он все еще не может дышать нормально. — Я расщепил его. Совсем не то же самое.
— Ты разорвал его душу на части! Ты сломал его!
Улыбка Конли не такая самодовольная, когда он растянулся на полу.
— Но я снова могу его собрать.
Что он имеет в виду? Потом я снова опускаю глаза на Жар-Птицу, на надпись, которую я никогда до этого не видела.
— Как оказалось, напоминания могут служить другим целям, — говорит Конли. — Они могут пробудить чью-то душу или забрать осколок. Ты думала, что потеряла Пола, но ты его уже спасла, часть его, вот так.
Осколок души Пола висит на этой цепочке, в кулоне, который я держу в руке.
Я наклоняюсь над Конли, чтобы схватить его балахон в кулак:
— Скажи мне, где ты спрятал другие осколки души Пола.
— Если хочешь эту информацию, — говорит Конли. — То должна её заработать.
Пять дней назад, в больнице, моим родителям позволили остаться с Тео, в то время как мы с Полом сидели в комнате ожидания. Если бы я управляла больницей, я бы постаралась сделать её местом, которое бы успокаивало. Вместо этого, комната казалось обставленной специально, чтобы наказать нас: резкий свет флуоресцентных ламп, неудобные стулья, стопка пожеванных журналов, как минимум годовалой давности, и кричащий телевизор в углу, где какой-то неприятный теле судья орал на людей, достаточно глупых для того, чтобы участвовать в шоу.
Мы с Полом держались за руки, но были слишком шокированы, чтобы успокаивать друг друга. Мы просто ждали.
Я прошептала:
— Тео никогда не говорил ничего о том, что всё еще чувствует себя плохо. Он признал, что ему все еще не хватает Ночного Вора, но ничего такого.
— Он почти ни во что меня не посвящал в последнее время, — Пол смотрел на свои побитые серые кеды, ему приходилось покупать даже обувь в комиссионном. — Я думал, ты была причиной его молчания. Мне никогда не приходило в голову, что он мог быть более обеспокоен чем-то другим.
Вся неловкость последних трех месяцев — странное молчание, Тео, который не приходил, когда мы его ждали, почему я думала, что это из-за моих отношений с Полом? Потому что я считала, что Тео ревнует, или по меньшей мере ему больно, но я никогда не заглядывала глубже. Я не задавала вопросы, которые должна была. Всё это время Тео страдал в одиночестве.
Пол пробормотал:
— Я должен был догадаться.
— Он слишком редко с нами был, чтобы мы заметили, — правда. Но это нам совсем не помогло.
— Были признаки. Но я не смог истолковать их, -
он наклонился вперед в стуле, опустив плечи, как будто только что поднял что-то тяжелое. — Я заметил, что теперь не так много водит машину. Что меньше выходит. Я думал, что после того что случилось, Тео просто хотел собраться. Но я должен был знать, что он никогда бы не пропустил весенние каникулы.
С этими словами Пол уронил голову в ладони, а я прислонилась к нему плечу. Я не знала, пытаюсь ли дать ему силы, или взять немного у него. В любом случае, это не сработало.
Мои родители не выходили почти до часу ночи. В ярком свете была видна каждая морщинка и седой волос, но не поэтому, казалось, что они постарели на десять лет за три часа. Их иссушил страх.
Надломившимся голосом я спросила:
— Как он?
— Нехорошо, — папа упал в стул напротив нас. — Для Тео нет сиюминутной опасности, но его жизненно важные функции, его анализы крови… врачи не знают, что думать.
Мама начала загибать пальцы, ходя между рядами стульев.
— У него анемия. У него повреждены легкие, как будто он несколько лет страдал от туберкулеза, который не лечили, конечно это не так. И мышцы на его ступнях и голенях — они настолько слабые, что один из врачей предположил, что Тео на ранней стадии мышечной дистрофии.
Я прикусила нижнюю губу, надеясь, что боль поможет сдержать слёзы. Голос Пола был хриплым, когда он спросил:
— Это же не так, да?
Мама покачала головой:
— Возможно, но сомнительно. Мы все знаем наиболее вероятную причину.
Ночной Вор.
— Какое бы отрицательное воздействие препарат ни оказывал на организм Тео, оно не прекратилось, когда он перестал принимать его, — сказала мама. — Очевидно, ущерб уже достиг точки невозврата.
Значение этих слов было очевидно, но я не понимала. Я не хотела понимать. Что-то у меня в голове отказывалось осознавать слова.
— Ему станет лучше, да? Теперь, когда он под наблюдением врачей?
Папа мягко сказал:
— Мы сейчас не знаем. Медики не понимают его состояния, что значит, что они не могут дать состоятельный прогноз. Но факт того, что его состояние ухудшается так долго после дозы Ночного Вора… чтож, это меня беспокоит.
Мама издала приглушенный горловой звук, словно она подавила крик боли. Я слышала этот звук только однажды, когда она открыла дверь и увидела там полисмена со шляпой в руке. Как будто она знала, что он собирается рассказать ей о папиной смерти, но отказывалась верить в это до тех пор, когда выбора уже не было бы.
В тот вечер она считала, что с Тео произойдет самое худшее.
Он мог умереть, потому что Ватт Конли отправил шпиона, который снова и снова накачивал его наркотиками, и это продолжалось в течение нескольких месяцев. Из-за игры во власть Ватта Конли. Из-за его грандиозной мечты о господстве в мультивселенной.
Я думала, что не смогу ненавидеть Ватта Конли еще сильнее. Но я ошибалась.
Всю ночь я терзала себя из-за этого.
Почему я так глупо себя вела с Тео? Он принял, что я выбрала Пола, и никогда не пытался поставить нас в неудобное положение. Если бы я поверила его словам, поверила, что он смирился с тем, что я с Полом, может быть, я бы проводила с ним больше времени. Тогда, может быть, я бы поняла, что что-то не так.
На следующий день приехала Джози, и я рассказала ей это всё, но она не поддалась.
— Слушай, Маргарет, — Джози стояла в нашей кухне и пила третью чашку кофе. Кофеин должен был компенсировать то, что она сменила рейс на 6:30, чтобы добраться домой как можно скорее. — Ты не знала, потому что Тео не хотел, чтобы ты знала. Он прятал симптомы от всех, поэтому это его вина.
— Это не похоже на Тео, хранить такие секреты, — возразила я. Пол? Конечно. Он запирал свои чувства и страхи внутри, иногда слишком долго. Но Тео любит болтать обо всем, от хоккейных команд до парковок в Беркли. — Если бы он не чувствовал себя неуютно со мной и Полом, он бы что-нибудь сказал.
Джози поставила кружку и положила руки мне на плечи.
— Я знаю, что в последнее время легко было упустить это из виду, когда Триада считает тебя Святым Граалем, но не все происходит из-за тебя, понимаешь?
Это было неприятно.
— Тогда почему Тео перестал нам всё рассказывать ни с того, ни с сего?
— Честно? Я думаю, что симптомы напугали его. Вероятно, он пытался отрицать, что происходит что-то серьезное. Он не мог рассказать вам что происходит, пока не признался в этом себе.
Я взвесила сказанное и поняла, что в этом была доля правды. Нет, это было еще не всё. Но по меньшей мере, я почувствовала, что снова могу дышать.