Страница 16 из 35
И вот уже людская река постепенно превратилась в ручеёк, и даже, словно отдельными капельками из ведра, следовали запоздалые паломники. Пора бы и мне поднимать паруса, потому как медленно ходить не умею, а бежать впереди Чудотворного Образа – всё равно, что бежать впереди паровоза. По мне, так лучше в последнем вагоне. Не даром сказано в Благовестии Христовом, что «…будут первые последними, и последние первыми» [Мф. 19; 30] «в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей» [Мф. 19; 28].
Пудовой тяжести рюкзак сминает плечи, но от передвижной камеры хранения принципиально отказываюсь: все грехи нужно нести с собой. Потом, если будет совсем невмоготу, придётся воспользоваться Божиим даром, но пока свеженький, как огурчик, всё своё ношу с собой. Первый привал намечен у Троицкой церкви села Макарье, где также будет отслужен благодарственный молебен с акафистом Святителю Мирликийскому. Можно будет и приложиться к чудотворной иконе, если позволит время. Там же мы договорились встретиться с моими дорогими попутчиками, которые прибудут в град Хлынов с Урала и Сибири-матушки. Сколько их прибудет мне не ведомо, но трое твёрдо обещали быть. Что ж, ангела в пути, как говорится.
Кладу последние поклоны надвратной иконе на Никольской церкви, трижды крестное знамение и в путь! Никогда не спорю с теми, кто говорит, что догонять всегда тяжелее. Для меня наоборот – никто не мешает, путь проторен, осталось включить умную молитву. А что может быть «умнее», чем тропарь Святителю и Чудотворцу Николаю, его же и память ныне…
«Правило веры и образ кротости, воздержания учителя, яви тя стаду твоему яже вещей истина. Сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая, отче священноначальниче Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим». Пока читал тропарь, успел сделать сорок шагов и вдруг застыл окаменевши: на меня сквозь диоптрии взирали глаза брата Николая.
– Мигель! Ты, смотрю, всё-таки решился на подвиг?
– А что, разве мы хуже других?
– Я этого не говорил. Ну, здравствуй, – брат Николай привстал с насиженного места под раскидистым деревом, где он приглядел местечко для распространения своей книги.
Мы с ним горячо обнялись и три раза похристосовались. Он весь светился радостью, будто встретил не меня, которого и видел-то раз в жизни и то мельком, а самого Святителя Николая.
Вот что значит православный человече! Другой бы и не заметил меня, а если и заметил, то виду бы не подал: топаешь – и топай своей дорогой. Типа, какой мне с тебя навар? Не скуплю же я оптом все его книги, одну-то, и то если только через пень-колоду.
– И давно ты здесь обитаешь? – спросил ВПС.
– Вот, как вышла моя книга, так стал просвящать люд православный. Хочу, чтобы они узнали как можно больше о Великорецком крестном ходе, о тех, кто начинал возрождение традиции, стоял, так сказать, у истоков. У кого стаж паломничества измеряется десятилетиями.
– И много таких?
– Я бы не сказал, – в словах брата Николая прозвучал скепсис. – Когда я начинал, количество участников измерялось сотнями, а сейчас идут десятки тысяч. Кто-то неизменно ходит каждый год, но многие и одноразово. Как говорится, слава Богу за всё!
– Это я уже понял. Прощупал глазами всю толпу, ветеранов легко отличить, даже просто по одёжке. Кстати, я обратил внимание на одного колоритного батюшку, он ступал босиком…
– С рыжей бородой? – обрадовался брат Николай.
– Ну, да. А ты его знаешь? Знаком с ним?
– Конечно, знаю! Это отец Леонид (Сафронов), вятский уроженец. Я так наслышан, что он не пропустил ни одного Крестного хода. Как возобновилась традиция в год тысячелетия крещения Руси, так он непременно стал участвовать каждый год. Великий подвижник.
– А ты знаком с ним лично?
– Разумеется! Мы познакомились, когда я второй раз отправился в Крестный ход. У нас была целая группа. На привале, когда отец Леонид вёл духовную беседу со своими чадами, мы присоединились к ним. Потом у нас возникли вопросы к нему, так и познакомились.
Удивительной судьбы батюшка. Родился, представляешь, тринадцатым ребёнком в семье, предпоследним. Оттого и прозвище ему пытались дать «чёртова дюжина», но не склеилось. Четверо его братьев-сестёр умерли во младенчестве. Оттого, наверное, к Богу рано пришёл…
– Знакомая история, – прервал я его на полуслове. – У меня у самого не единожды трагедии случались, пока не научился к Богу обращаться по всякому поводу.
– Во-во, всё время ждём особого случая. А нет, чтобы сразу благословение взять…
– Так в школе нас чему учили? Что Бога нет. Человек – сам кузнец своего счастья, только вот счастье непонятно в чём заключалось. Чтобы дуриком за родину умереть и не встать.
– Может ты и прав… отчасти, – тут Николай отвлёкся на паломника, заинтересовавшегося его книгой. Тот полистал, полюбовался яркими иллюстрациями и решил приобрести.
– Вы автор? – спросил брат во Христе.
– Да. Хотите, я подпишу Вам книгу.
– Конечно, если Вас не затруднит, – обрадовался паломник и потянулся за портмоне.
– Отчего же затруднит? Русский язык пока ещё не забыл, – пошутил брат Николай. Присев на раскладной стульчик, он накропал несколько стрчек и протянул книгу покупателю.
– Благодарю, – расплылся в улыбке паломник.
– Ангела в пути! – напутствовал его Николай и вернулся к прерванному разговору – На одном из привалов я благословился взять у отца Леонида интервью. Говорили мы долго, общение наше превратилось в задушевную беседу. Знаешь, я всё задавал и задавал ему вопросы, словно путник, дорвавшийся до кристально чистой, холодной воды в жаркой пустыне. И она была настолько живительной, что я никак не мог напиться из этого духовного источника.
– Есть такие батюшки. Мне посчастливелось столкнуться с таким на Соловках. Отец Николай столько всего рассказывал, говорил такие проповеди, можно было часами его слушать.
– Вот и отец Леонид такой же. Постарайся с ним сойтись поближе где-нибудь на привале.
Он служит в храме Николая Чудотворца в посёлке Рудничном, который сам возродил на месте старой церкви, в советское время превращённой в здание суда. Там же в церковно-приходской школе преподаёт Слово Божие. Также служит в окрестных исправительных учреждениях. Его стараниями в семи колониях построены и действуют православные храмы и часовни.
– Когда же он всё успевает?
– Так он ещё и стихи пишет, – брат Николай добил меня окончательно. – Я издаю православную газету «Колокол», так он у меня печатался и не раз. У меня она с собой, в Великорецком подойдёшь ко мне – мы с Володей завсегда у колокольни торгуем – я тебе дам штучек несколько экземпляров для распространения. Просто в машине оставил.
– А разве ты не идёшь Крестным ходом?
– Я уже своё отходил. Теперь мне дали послушание распространять нашу православную газету. Заодно и свои книги тоже. Сейчас пишу вторую про храмы на зонах.
– Я тоже начал писать роман об Афоне. Первые главы уже успели оценить мои постоянные поклонники. Раньше я стихами баловался, статейки писал в стенгазеты…
– Слу-у-ушай, так Володя тоже про Афон книгу написал. Он посетил Святую Гору, когда президент наш вместе с патриархом совершали туда паломничество, – Николай заглянул под стол, но ничего не обнаружил. – В машине оставил, а то бы показал тебе. Ничего, даст Бог у Володи приобретёшь в Великорецком. А ты о чём повествуешь в своей книге?
– Всё о том же, – азъ многогрешный развёл руками, – что Бога забыли. А про свой день рождения почему-то не забываем. И про обиды помним, а если кто добро сделает, то ещё и…
– Об этом писать, что в ступе воду толочь, – брат Николай махнул рукой, словно отмахнулся от меня, как от назойливого гнуса. – Сейчас читателю только фэнтэзи подавай.
– Почему? Юмор тоже иногда в почёте.
– Если он ниже пояса или на крови замешан.
– Но ты же пишешь про храмы на зонах, значит, кому-то это западает в душу. – На мой резон Николай ответил коротким смешком. – Между прочим, ты зря смеёшься.