Королева плоти

— Если говорить в общих чертах, — продолжал Игон, — то мы имеем дело с каннибалами, которые поклоняются Пожирательнице Плоти и приносят ей подношения. Скорее всего, они построили алтарь, при помощи которого призывают ее для трапезы.

— То есть, сами они не…? — уточнил Гарретт.

— Им тоже положено, — спокойно ответил Спенглер. — Так они становятся ближе к своей повелительнице, — он развернул большой лист бумаги. — Я очистил и сфотографировал гравировку на орнаменте. Видите? Здесь изображено, как демон поедает жертву. Это может быть как… живой человек, так и член культа. Судя по записям, они верили, что если демон поглотит их плоть после смерти, то они возродятся. В принципе, они не так далеки от истины. После того, как демон насыщается, культисты тоже устраивают трапезу. А потом — самое интересное. В своем огромном чреве Пожирательница превращает свою пищу в монстров, вечно голодных и жаждущих человеческой плоти. Перевоплотившись, они прогрызают себе путь наружу из ее живота. Это удивительный процесс, — глаза Игона странно блеснули; он опустил фотографию и открыл папку. — Дело в том, что хотя эти монстры и… гхм… побывали в тесном контакте с эктоплазматической сущностью, они, по сути, сохраняют человеческую ДНК. Поэтому…

— Поэтому счетчики молчали тем утром в кафе, — перебила Кайли. — Они и не должны были срабатывать на людей. Но, Игон, как такое возможно? На них должны оставаться следы эктоплазматической активности.

— Я не знаю и я дорого заплатил бы за то, чтобы изучить этот вопрос, — Спенглер отложил бумаги. — Теперь о том, что нам известно. Нил Элрой привозит в Нью-Йорк орнамент, который, судя по всему, является частью алтаря для демона. Через несколько дней после этого его убивают. Через два дня в городе появляется один из монстров. На следующее утро кто-то пускает стрелу в Кару Уилкс, и меньше чем через сутки — в бывшего воспитанника ее приюта. Далее тело миссис Уилкс подменяют не без помощи коронера, на которого совершают нападение. Так что связывает этих людей?

— Их связывает фонд Кары Уилкс.

Охотники обернулись к Жанин, которая с победным видом протянула им измятый факс.

— Еле вытащила это из архива. Не только бармен получал свой кусок пирога. Больница святой Марии в прошлом году получила грант на исследования, которыми руководил Натан Хилл, — немного смутившись от такого пристального внимания, сказала секретарша. — Финансирование экспедиции доктора Элроя шло оттуда же… Ну, не совсем так — деньги предварительно прошли через несколько фирм, но, если покопаться, можно увидеть, что выделены они «Милосердием без границ». Более того, за последние семь лет Нил Элрой отправлялся на девять подобных раскопок.

— То есть он специально привез сюда эту штуку? — недоверчиво спросил Гарретт. — Он знал, что это? Все это было каким-то заговором?

— Они верили в то, что после смерти могут возродиться, если демон поглотит их плоть, — Кайли потрясла бумагами, взятыми из кабинета Хилла. — Поэтому он подменил тело Кары и собирался сделать тоже с трупами Элроя и Стоуна. Но это значит… Значит…

— Значит, они поклонялись Пожирательнице Плоти, — кивнул Игон.

Кайли что-то пробормотала себе под нос, но в наступившей тишине это прозвучало более чем отчетливо.

— Но если они — плохие, то у кого же тогда Эдуардо?

***

Темный туман медленно расступался, и сквозь его толщу Эдуардо смог разглядеть тусклый мерцающий свет и расслышать слабые, приглушенные стоны. Ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что стонет он сам. Он попытался пошевелиться, но замер, пытаясь справиться с гулкой, пульсирующей болью в голове. Спустя десять глубоких вдохов Эдуардо уговорил себя открыть глаза.

Перед ним была маленькая комната, освещаемая только подвесной лампой, но даже ее неяркий свет спровоцировал новый прилив боли, и Ривера поморщился. Он разглядел у стены напротив откидной железный стол и три стула вокруг него, прикрученных к полу. На стене возле двери висела исполинская доска с кучей фотографий и надписей — как в полицейских сериалах. Единственное окно в комнате находилось на той стене, под которой лежал Эдуардо, и было тщательно заколочено досками. В углу возле двери он заметил табурет с металлическими ножками и, приободрившись было, попытался встать, но обнаружил, что крепко связан по рукам и ногам. Это немного сбило его настрой. «Так, без паники, — сказал он себе. — Это не самый худший вариант». Однако, этому совету было трудно следовать — в тишине комнаты Эдуардо слышал сумасшедший стук собственного сердца. Он чувствовал, как паника медленно, шаг за шагом, словно хороший стратег, охватывает его разум, путает мысли, подсовывает вместо решений только одно — всеобъемлющий, парализующий страх.

Эдуардо крепко зажмурился. Несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь подражать дыхательной гимнастике Кайли, которую та иногда практиковала перед ночными дежурствами. Медленно сосчитал до десяти и обратно — как учил его Карлос, когда в детстве он боялся заходить в подвал — и открыл глаза. Пелена, опутывающая мысли, рассеялась, и воображаемые монстры разбежались по темным углам подсознания. Остались только реальные.

Он посмотрел на запястья. Веревка. Что ж, это лучше чем наручники или цепь. К тому же руки ему связали спереди. Дилетанты.

— Пора превращаться в гребаного Гудини, — вслух проворчал Эдуардо и начал осторожно разводить запястья и ступни в сторону, пытаясь освободиться от пут, одновременно считая про себя, чтобы отмерить время.

Спустя пятнадцать — или семнадцать, он не был уверен, что не сбился — слишком долгих минут, когда натертые запястья уже начало жечь, Эдуардо почувствовал, что веревка на руках давит уже не так сильно. Свернувшись в три погибели, он дотянулся до щиколоток и смог немного ослабить хватку узлов и там.

Наметив в качестве своей цели стол, Ривера перевернулся на спину и, активно отталкиваясь ногами и не прекращая счет, пополз. Путь через комнату занял у него больше сил, чем он рассчитывал, и, почувствовав, как его макушка коснулась прохладной ножки стола, Эдуардо немного передохнул и прислушался. За дверью, деревянной, дурно окрашенной, но все же прочной на вид, не было слышно ни голосов, ни шагов. Впрочем, это не значило, что его не охраняют.

Или не следят.

«Придурок, тут могут быть камеры», — обругал себя Эдуардо и внимательно, насколько позволял ему свет лампы, осмотрел стены и потолок. Мерцающих огоньков не заметил, и это немного успокоило его, хоть и не значило на сто процентов, что камер действительно нет. В любом случае, медлить не стоило. Приподнявшись, Ривера попытался зацепить ослабевшую веревку за край стула. Пришлось предпринять не одну попытку, прежде чем он почувствовал, что теперь может полностью сбросить веревку. От волнения его пробила дрожь; несмотря на то, что в комнате было прохладно, он почувствовал, что совершенно взмок.

Теперь осталось снять веревки, схватить табурет, выбить им дверь и… Черт, план в стиле Гарретта. Надо было придумать что-то еще.

Однако, на обдумывание новой стратегии времени у него не оказалось — за дверью послышались шаги и в замке повернулся ключ. Одним прыжком Эдуардо пересек комнату, немного туже стянул веревку на ногах и упал на бок, прикрыв глаза.

Дверь открылась. Сквозь ресницы Ривера разглядел высокого мужчину с асимметричным лицом — того, что говорил с ним в парке. Теперь он мог как следует рассмотреть причину этой странности. Правая нижняя половина лица была изуродована — от самой скулы и до подбородка вместо щеки шел провал, как будто кто-то вырвал оттуда кусок мяса, прихватив при этом край нижней губы. Из-за этого крупные нижние зубы выступали вперед, как у какого-нибудь животного, и придавали стрелку свирепый вид; это было тем более странно, что совершенно не соответствовало верхней части лица — Эдуардо разглядел очень живые, умные глаза, подвижные изогнутые брови и высокий ровный лоб. Темные волосы его похитителя были коротко острижены и нелепо топорщились на висках, делая свой вклад в его странную внешность, но вряд ли кому-то пришло бы в голову смеяться над этим. На свету было видно, что одет он куда менее экзотично, чем казалось в полумраке ночного города — темные джинсы, темная рубашка-поло. Плащ и арбалет были не при нем, но к поясу была пристегнута кобура.