Сталин, Иван Грозный и другие

С 1923 по 1929 г. поползновения Джугашвили сдерживала маленькая кучка политических новобранцев, не прошедших даже школу интриг полноценного парламентаризма, ревнующих и предающих друг друга, как когда-то в подполье или в эмиграции. Но они, как в свое время Ленин, не переходили незримую черту в отношении своих соратников по борьбе, не затыкали рот страхом, не сажали в тюрьмы, не убивали их ни тайно, ни явно; даже некоторых полуврагов-меньшевиков и бывших левых эсеров пригрели в своих рядах. Сталин же, будучи ещё большим политическим дилетантом, с легкостью перешёл все дозволенные границы в отношении своих, а потому с легкостью, пусть и не без риска, выиграл борьбу за власть.

После того как в 1929 г. выдавил из СССР Троцкого и без труда устранил последнюю, так называемую правую бухаринскую оппозицию, Сталин настолько развязал себе руки, что приступил к коренной перестройке страны исключительно под себя и своих подельников. В тридцатых годах ХХ в. именно так, перестройка, называлась новая сталинская политика. Знал ли об этом М.С. Горбачев, начиная свою, демократическую (точнее – драматическую) перестройку в конце того же века? Бесконечные перестройки не заканчиваются в нашей стране со времен Ивана Грозного, и почти всегда они оборачиваются очередным переизданием еще более изощренного и массового закабаления. Сталинская перестройка охватила все сферы государственного управления, социальных отношений, экономики, идеологии, культуры, науки, обороны и т. д. и т. п. Она, почти как ленинская «пролетарская революция», грубо, но с еще большей кровью перевернула так и не устоявшийся пласт народной постреволюционной жизни, а затем уложила его совсем не на то место, где он (пласт) покоился при царе. Кому-то до сих пор кажется, что Сталин вернул страну к царистским устоям, но это совсем не так. До самой смерти Сталин перестраивал и перекручивал пласты народной жизни, в очередной раз извратив известную троцкистскую идею «перманентной революции», употребляя ее избыточную кровь на личные цели. Сокровенной целью сталинской «перманентной революции» было стремление приспособить весь государственный, а с ним и общественный строй СССР к нуждам и провидческим идеям мудрого и великого, единственного и незаменимого вождя. И все же на заре сталинской диктатуры, в конце 1920-х – начале 1930-х гг., подлинного, непритворного убеждения в своем провидческом даре и величии у Сталина все еще не было: он знал, что за ним нет той ауры, которая была у признанных вождей революции и Гражданской войны. Поэтому ауру, а точнее «ореол», надо было создать практически из ничего, из шелухи, т. е. из слов, из отретушированных и тщательно обрезанных фотографий, из рисованных маслом картин и примитивных книжных иллюстраций, разнообразных художественных приемов в театре, кино, литературе. Слова, приемы, изображения были пусты, лубочны, преувеличены и вначале почти сплошь примитивны, но именно они сплачивали вокруг вождя народ как массу. Джугашвили быстро смекнул, что устойчивый идеологический фальсификат можно сотворить только при содействии людей гуманитарной науки и искусства. Именно у них развита творческая фантазия о человеке и человечестве; языком математики или физики культа личности не сотворить. Гуманитариев и деятелей культуры Сталин за исполнительность очень ценил и награждал, а за любую форму строптивости или бесполезность массово и показательно уничтожал. В толпе ныне известных диктаторов прошлого и настоящего в этом советский вождь особенно выделяется. Брезгливое отношение к интеллектуалам он унаследовал от Ленина, который сам принадлежал к презираемой касте и хорошо знал ее пороки, но Сталин никогда интеллектуалом не был и им не слыл. «Гением всех времен и народов» его называли, но несколько позже, а вначале под ним не было даже минимального пласта той культуры, которую на жизненном пути дарит уроженцу родная земля. В конце ХIХ в. Грузия была не очень обильна плодами светской культуры, а главное, длительное время развивалась в ином, чем Россия, цивилизационном направлении. Ленин в книге «Развитие капитализма в России» не без основания отмечал, что народы Кавказа в той же мере отстали в своем цивилизационном развитии от великороссов, в какой последние от народов Западной Европы.

Не только по уровню базовой культуры Сталин, возведенный на вершину власти, не превосходил своих коллег, он даже не входил в число прославленных за дела и труды вождей революции, таких как В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, М.В. Фрунзе, М.Н. Тухачевский, М.Н. Покровский… Он не принимал активного участия в Октябрьском перевороте, а Гражданскую войну закончил, будучи причастным к позорному разгрому Красной Армии под Варшавой. Поэтому процесс возгонки своего культа он смог начать только с воцарением на посту секретаря ЦК РКП(б) в 1923 г. и продолжил его во все возрастающих масштабах до самой смерти в 1953 г. Троцкий первый – и до сих пор единственный, кто предпринял в неоконченной книге «Сталин» попытку вскрыть эти потайные ходы и приемы выстраивания сталинского культа. И в этой своей книге я не смогу описать все изгибы и хитросплетения той деятельности (захват и удержание власти), единственно ради которой Сталин жил, мучил и убивал других. Об одном пойдет здесь речь: только о том, как Сталин использовал образы исторических героев, и в особенности образ царя Ивана IV, для укрепления собственного культа и пристраивания его, как и себя, в разряд «великих государей».

В 1929 г. одним махом было уволено все руководство Народного комиссариата просвещения (Наркомпроса) во главе с несменяемым с 1917 г. наркомом А.В. Луначарским. На его место назначили известного революционера и участника Гражданской войны А.С. Бубнова, не имевшего отношения к просвещению (не сумел закончить даже сельскохозяйственного учебного заведения), но ставшего верным сталинцем. Среди обвинений, которые предъявлялись прежнему руководству, для нас наиболее существенны те, что имели отношение к структуре низшего и среднего образования и связанной с ней системой школьных дисциплин и учебников. Большевики первой волны были экспериментаторами и реформаторами во всем, в том числе в образовании. Не моя задача анализировать их деятельность в этой области, но хочу отметить, что они пытались демократизировать школу и отойти от сословной схемы «классической» школьной подготовки дореволюционной России через систему гимназий, реальных училищ, народных и церковно-приходских школ. Кроме того, они хотели перестроить общеевропейскую систему школьных курсов и, в частности, создать новые «синтетические» учебные дисциплины. Одной из них должно было стать «обществоведение», куда помимо истории входили адаптированные элементы истории политических учений, марксистской философии истории и др. Эти первые опыты были не очень удачны: абстрактные схемы плохо воспринимались учащимися, не было новых учебников, а учителя не ориентировались в чуждых идеях. И все же это был понятный и оправданный поиск новых путей в педагогике, нацеливавших молодёжь на изучение прошлого для лучшего понимания будущего своей страны и мира. Конечно, предлагались утопичные и невнятные ориентиры, но важен был и вектор движения: позади осталось зло (рабство, феодализм, царизм, крепостничество, власть капитала, голод) и борьба с ним, впереди был неизведанный путь к свободе, к неведомому равенству социализма и манящему изобилию коммунизма. Однако с приходом Сталина страна сначала незаметно, а затем все более подчиняясь его воле, стала делать «правый» поворот или, выражаясь языком того времени, Сталин исподтишка начал движение к ползучей контрреволюции, причем к ее крайней форме, к так называемой консервативной революции. Сталин никогда не использовал это понятие и, возможно, имел о нем смутное представление, но когда он совместно с группой Бухарина объявил, что они приступили к строительству социализма в одной, отдельно взятой, стране, т. е. в СССР, то это означало первый, пока еще непонятный им самим, шаг к национальному социализму. И произошло это почти на 10 лет раньше того, как в Германии широко распространилась сходная идея. Он чутко следил за новыми веяниями в Западной Европе, в Италии и Германии. Интерес к писаниям Муссолини и Гитлера у него возник с того момента, как они появились на политической арене. В архиве Сталина, в той части, что до сих пор засекречена от собственных граждан, хранится красноречивый на этот счет материал. Он и его соратники с карандашами в руках изучали «Майн кампф» и другую примыкающую к нацизму литературу. Книги о Муссолини и итальянском фашизме он собирал, начиная с 20-х гг. ХХ в., что видно по остаткам его собственной библиотеки. Конечно, врага надо знать, но личность Гитлера манила Сталина и до, и во время, и даже после Отечественной войны, когда германский национал-социализм и фюрер были повержены[58].

58

Илизаров Б. Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого. М.: АСТ, 2015. С. 110–132.