Сделка

— Я постараюсь, — выдавила она из себя.

— Не постараешься — сделаешь, — он облизнул нижнюю губу и снова вперил взгляд ей в лицо. — Получишь ещё 70 тысяч, если всё сделаешь качественно.

На этот раз Грин была абсолютно уверена, что ей послышалось. Подобные облавы для Гранта Джошуа ей уже выпадало делать, и ставка за подобную услугу даже с учетом расходов на взятки другим должностным лицам никогда и не приближалась к 120 тысячам фунтов. Она, наверное, бредила.

— И если раздвинешь передо мной ноги, — добавил Майло и хищно осклабился.

========== Глава 4. Осложнения. ==========

Западло состояло в том, что всё это бабло ему предстояло вынуть из собственного кармана. Майло понимал, что Грант никогда не башлял подобных сумм, но также понимал, что быстрого и эффективного результата мог добиться от кого-то достаточно высокопоставленного и каким-либо образом заинтересованного. Алексия Грин подходила по всем показателям, а кроме того, было что-то охуительно опьяняющее в том, чтобы присунуть прокурорше.

Наблюдать за тем, как она боролась с собой, как давилась, глотая собственную гордость, было само по себе увлекательным. Рэмси сухо рассмеялся.

Он видел её пацана — тот выглядел настолько хуёво, будто собирался откинуться прямо на пороге — и понимал, что бабки ей действительно нужны позарез. Майло делал на неё основную ставку и очень надеялся, что не прогадал. Ему не в масть было зависеть от эмоционального решения легавой телки, но других способов выполнить данное Гранту обещание он пока не видел. А потому терпеливо ждал. Алексия Грин напряженно молчала несколько минут, дважды поднимая голову и оглядываясь на свой дом.

На её небольшом светлом лице очень прозрачно проявлялись все одолевавшие её чувства, и в какой-то момент, когда все её черты стали сосредоточием отвращения, Майло напрягся. Наверное, он перегнул. Вторая часть сделки родилась в его уме ситуативно, он не успел её толком обдумать, просто внятно ощущал в себе упрямую необходимость ущипнуть Грин в наказание за то, что — пусть неизвестно для неё самой — он так от неё зависел. Кроме того, отлистать ей 120 кусков исключительно за Обри Муди было бы настолько заоблачной щедростью, что позже договориться с Алексией стало бы слишком дорого. За меньшие же деньги рассчитывать на оперативность не приходилось.

Грин протяжно вздохнула, коротко закрыла глаза и глухо проговорила:

— Хорошо. Сейчас?

— Ух ты ж, ебануться! — не сдержавшись, выпалил он, и снова засмеялся.

Прокурорша затравленно на него нахмурилась.

— Нет, — одернув себя, добавил Майло. — Позже. Главное — займись «Вейвертри», а насчет остального договоримся потом.

— Когда я получу деньги?

— Потом. Когда всё сделаешь. И если всё сделаешь хорошо. А теперь уебывай.

И Рэмси ткнул в кнопку запуска двигателя. Тот зарычал, оживая, и вместе с ним внутри подсветилась приборка, выстрелила стрелками на максимум, подмигнула всеми предупредительными лампочками и погасла. Алексия вышла, хлопнув за собой дверью, но Майло даже не захотелось ей вслед крикнуть, чтобы вела себя посмирнее. Итог договоренности был для него удовлетворительным, и он ощутил себя на подъеме, которого от этого паскудно начавшегося дня не ожидал. Глядя вслед удаляющейся узкой спине прокурорши он даже поймал себя на мысли, что, наверное, действительно стоило её разложить прямо сейчас на заднем сидении. А впрочем, быстрый трах в тачке он мог купить себе на любом перекрестке за 70 фунтов. За 70 тысяч Алексии Грин нужно было очень постараться.

Ткнув в угол рта сигарету и закурив, Майло развернулся в узком переулке и поехал заниматься тем, чтобы обеспечить все условия договоренности и актуально отслеживать действия Грин.

***

Алексии казалось, у неё прибавилось столько седых нитей в волосах, сколько она не рассчитывала там найти минимум до пятидесятилетия. Она плохо спала, почти не ела, её постоянно трясло и шарахало от звуков и теней.

Чтобы вложиться в данные Майло Рэмси сутки, ей пришлось организовать всё почти без разъяснений и сопроводительных бумаг, опираясь только на собственное имя и имя Майкла Берри. Каждый раз, когда у того звонил телефон, или когда он сам звонил Алексии, её сердце сбивалось в камень и переставало пульсировать, пока она не убеждалась, что её махинации ещё не раскрыты.

На её рабочем столе скопились десятки томов не относящихся к её специфике работы кодексов, сборников прецедентных судебных разбирательств, листков с номерами телефонов, именами и заметками о том, что каждому из этих людей или институций Алексия обязана подготовить и передать. Объем работы увеличился втрое, и Грин несколько вечеров кряду была едва ли не последней, уходившей из прокуратуры.

Однажды, когда она спешно набирала черновик запроса прокурорской проверки, в её дверь постучался Блэк Уилер. Он вошел с двумя стаканами кофе в подставке и бумажным пакетом с логотипом ближайшей кофейни в руках.

— Ты не ответила и не перезвонила, — сообщил Уилер с порога.

— Прости, я очень занята.

— Я так и понял, а потому пришел сам и принес тебе перекус. Раз ты не можешь вырваться отсюда, может, сможешь отвлечься хотя бы на полчаса?

Она задержала пальцы над клавиатурой и посмотрела на Блэка поверх экрана. Он пришел чертовски не вовремя и одновременно очень к месту. Грин всё отчетливее ощущала, что, если не отвлечется, если не понизит градус напряжения, скоро выгорит начерно.

— Ладно, — сдалась она. — Что принес?

— Тут? — уточнил Уилер, покачивая пакетом. — А, ну… Бумаги по Гранту Джошуа тебе на рассмотрение, — сообщил он серьезно, а затем расплылся в улыбке. — Нет, шучу, конечно. Это булочки с ягодной начинкой. Ты такое любишь?

Прежде чем ответить, Алексия поймала себя на том, что никто очень давно её не спрашивал, что она любит, или что хочет. Это осознание прошибло её с такой силой, что в веках предательски запекло, и она поспешила захлопать глазами и рассмеяться, чтобы не дать себе так нелепо расплакаться.

— Да, очень, — ответила она, решительно сворачивая все окна, в которых работала, и вставая из-за стола. — Пойдем поищем какое-нибудь укромное место.

Им — пусть и вовсе не укромным — стала площадь с памятником Нельсону и мемориальной доской погибшим в боях 1914–1919 годов, служившая прокуратуре внутренним двориком. Тут, под первым по-настоящему согревающим апрельским солнцем, они сели на лавочку.

Передав Алексии стакан и позволив самой выбрать себе сверток с выпечкой, Блэк Уилер оглянулся на нависшее над ними здание, и произнес:

— Королевская прокуратура, значит. Такое себе совершение добра и справедливости без марания рук в грязи.

— Ну, знаешь ли, — невнятно хмыкнула Грин, отчетливо понимая, что он не знал. Не имел представления о том, что у неё не только руки, что она вся уже несколько лет как была изгваздана в грязи, и с ужасом представляла, как рано или поздно пустит эту грязь и внутрь себя. И, конечно, не знал, что она никогда к этой пресловутой справедливости и добру не стремилась.

Алексия поступила на юридический в университет Джона Мурса, потому так сделали многие из её знакомых, потому что право казалось самой перспективной из возможных профессий, потому что Грин всегда была достаточно прилежной, чтобы выучиться, но недостаточно амбициозной, чтобы пытаться достичь высот в чем-нибудь, начинающемся с самых низов. Её планом была размеренная работа штатным специалистом в какой-нибудь компании, составляющим договора на сотрудничество, подмахивающим акты приема-сдачи работ, вносящим правки в трудовые договора, разъясняющим маркетингу юридические подводные камни, заваривающим себе кофе в просторном офисе какой-нибудь стеклянной высотки. Возможно, даже в столице.

На полставки в диспетчерскую службу полиции она пошла, потому что имела внушительные аппетиты на социальную жизнь, и её гардеробу, путешествиям, ужинам, вечеринкам требовались деньги значительно больше тех, которыми её в студенчестве могла обеспечить тетя Перл. В прокуратуру ассистентом младшего юрисконсульта она пришла, потому что на вакантные места в частные компании брали либо самых блистательных из выпускников, к которым Алексия не относилась, либо уже имевших какой-либо опыт. Она не планировала задержаться в отделе по борьбе с международными преступлениями и организованной преступностью дольше, чем на год. Но беременность всё изменила.