Сделка

Алексия вышла на порог кухонной двери, ведущей в задний двор, и, наблюдая за сыном, закурила.

Клер Гиллис числилась его временной приемной мамой, которую спустя двенадцать месяцев местные социальные службы без каких-либо проверок обязывались переквалифицировать в постоянную. Приемным отцом Олли значился Рой Гиллис, свидетельство о вступлении в брак с которым хранилось в ящике с документами в спальне Алексии. Она не только никогда не встречала Роя Гиллиса, за которого, согласно бумаге, вышла четыре года назад, но и не была уверена, существовал ли такой человек в принципе.

Программа по защите свидетелей оказалась основательной машиной, прорабатывающей алгоритмы до мельчайших деталей, продумывающей бюрократию их воплощения до оттенков чернил. Алексии пришлось побороться с работающими в программе специалистами, чтобы оказаться именно в Данди. Но всё остальное — даже прибавленные ей несколько лет — она приняла без возражений. Главное, как и обещал Блэк Уилер, их с Олли увезли далеко от Ливерпуля и надежно спрятали. Их спрятали даже от самого Блэка.

С какой-то периодичностью поначалу Алексия наблюдала за ходом событий через заголовки интернет-изданий, но когда во всех из них появилась новость о том, что криминальный авторитет Грант Джошуа осужден, будто закрыла гештальт и впредь перестала к этому возвращаться.

Она старалась не возвращаться и ко всему прочему из прежней своей реальности, но порой не могла удержаться от мыслей о Давентри-Роуд и о тете. Они порой приходили по вечерам, заставая её в постели и лишая сна почти до рассвета. Но случалось это всё реже, и Грин ощущала, что постепенно освобождается от скорби и страха.

— Мам, я запускаю! — крикнул ей Оливер, пытаясь одновременно удержать самолет и объемный пуль радиоуправления. — Идешь?

Алексия опустила взгляд на свою обувь — не новые, но ещё отлично служащие ей мягкие, высокие, будто сапог, тапки с красно-белым, будто рождественским, узором. Бережливое, по-взрослому неуместное в ней настаивало на том, чтобы остаться наблюдать с порога. Но она заставила себя сделать шаг вниз. Чистота обуви была настолько мизерным аргументов против качественного времени с сыном, которого она едва не потеряла, что Грин ощутила даже какую-то детскую пакостливую радость, проваливаясь ногами в влажную грязь тропинки.

Были вещи, о которых стоило судить — и действовать — придерживаясь строго разума, а были вещи, столь же разумные, но диктуемые сердцем. И их тоже стоило совершать.

— Только не сбей настоящий самолет! — бросила Алексия, останавливаясь сразу за сыном. Тот обернулся на неё поверх плеча, вскинул брови и хмыкнул — выражение ясно транслировало: действительно ли Грин думала, что, во-первых, он настолько глуп, чтобы запустить модельку настолько высоко, во-вторых, что моделька в принципе на это способна. Алексия расхохоталась этой гримасе и положила руку на плечо Оливера.

— Ну, давай!

Они провозились полчаса, запуская модельку в плавные круги в периметре их заднего двора, однажды едва не перелетев через забор к соседям и не запутавшись в растянутых там бельевых веревках. А затем Грин, продрогнув окончательно, — она в отличие от сына вышла не в куртке и даже не в прочной обуви — пошла обратно в дом. Близилось время обеда, а воскресные обеды стали их новой шотландской традицией — сытными, неспешными, сопровождающимися фильмами.

Столкнув с ног перепачкавшиеся тапки и, пока не решив, как с ними поступить, оставив их перед кухонной дверью, Алексия шагнула внутрь босиком. После стылой влаги двора деревянный пол коснулся голых стоп мягким теплом. В доме было современное отопление, но в гостиной и одной из спален наверху были рабочие настоящие камины. Грин разжигала какой-нибудь из них по выходным, и тогда в доме воцарялся настоящий уют.

Войдя, она прикрыла за собой дверь, отбросила на угол стола пачку сигарет и зажигалку, которые всё это время сжимала в руке, и только потом обернулась.

У холодильника, всматриваясь в прикрепленные к его дверце фотографии Алексии и Оливера, стоял — сердце пропустило удар — Майло Рэмси. Тот, чье имя Грин запрещала себе произносить даже мысленно, ведь иррационально боялась его призвать, будто дьявола, но о котором не могла не вспоминать. И пусть перестала засыпать с мыслями о его твердом, видящем насквозь взгляде, порой совершенно неосознанно искала его в окружающих.

Он — черная дутая куртка, придающая ему ширины в плечах, спортивные штаны и привычные грубые кроссовки — стоял, сунув руки в карманы. Алексия знала, что Блэк планировал его отпустить — посадить за её инсценированное убийство у него не было бы юридических оснований. Он планировал прижать Майло Рэмси большим сроком, обернуть его против бывшего босса, а потом предложить свободу в обмен на ценные сведения о Джошуа и его группировке. Судя по тому, что Грант сел, план Уилера был успешно воплощен. И то, что Рэмси оставался на свободе, было Грин известно, но ей даже не приходило в голову, что он сможет — захочет — её найти.

Она ведь была мертва. Мертва и похоронена рядом с мамой и тетей.

Теперь, похоже, пустая могила на ливерпульском кладбище должна была обзавестись телом, соответствующим имени на надгробной плите.

— Пожалуйста, только не сейчас… Не при Олли!

Майло вопросительно повел бровью, отворачиваясь от холодильника. Их разделяли всего несколько шагов, за спиной Алексии остались глухо огороженный забором двор и её сын, своей спиной Рэмси закрывал телефон, машину, входную дверь — все пути к спасению. Сердце снова предательски сбилось.

— Если тебя прислали убить меня, прошу, сделай это не сегодня. И не трогай моего сына.

— Меня никто не присылал, — дернув головой, сухо отрезал Рэмси. — Я сам по себе.

Он вытянул из кармана руку, потянулся к одному из снимков, сделанному всего несколько недель назад на школьном мероприятии Оливера, дернул его на себя. Удерживавший фото магнитик слетел и гулко ударился о пол.

— Тебе яиц не занимать, — добавил Майло. — Охуеть. А я ведь даже не осознавал, насколько ты смелая. Ты смешала Гранта с говном, ты взъебала меня.

Ей нужно было догадаться, что если он и придет за ней, то только по собственному желанию. Раз он сдал Джошуа, то едва ли стал бы слушать его приказания из-за решетки. Он прав, она обманула его, подставила, а такое Майло Рэмси не прощал.

Она коротко оглянулась в окно на Олли, продолжавшего наблюдать за плавным полетом самолетика, направляя его с массивного пульта с торчащей вбок тонкой антенной.

— Прошу, — слабо выдохнула Алексия. — Не делай этого у него на глазах.

Рэмси дернул краем рта в короткой острой усмешке. Он сделал шаг к ней, и Грин едва сдержалась, чтобы не вжаться спиной в дверь.

— Те фото были дохуя убедительными, знаешь? — проговорил он. — Я так долго шел по твоему следу, продолжая сомневаться, действительно ли это была ты. Или я гонюсь за призраком.

Ещё один шаг к ней приблизил горький сигаретно-автомобильный, какой-то характерный только Майло запах.

— Но тебя выдал он, — Рэмси поднял руку с фотографией и взмахнул ею перед собой. — Ты бы не бросила его. Ни за что бы его не бросила.

Последний шаг сократил расстояние между ними настолько, что поднятая рука Майло коснулась живота Алексии. Второй, свободной рукой, он тоже потянулся к ней. И когда его пальцы приблизились к её лицу, Грин пугливо дернулась.

— Успокойся, — снова скалясь, тихо сказал он. — Я тебя не трону, прокурорша. Только хочу убедиться, что ты действительно живая.

Его пальцы, коснувшиеся её щеки, оказались холодными и сухими, немного даже царапнувшими кожу. Его темный взгляд перебегал по её лицу, будто искал что-то.

Он совсем не изменился. Алексия смотрела в его близкое лицо и не находила ничего, чего не знала до мельчайших деталей — тот же перечеркивающий бровь шрам, та же неравномерная щетина, тот же бледный цвет тонких губ, та же глубокая вертикальная морщина на переносице.

Из ниоткуда, будто удивительно рвущийся к жизни зеленый росток, пробивающийся через тяжелую бетонную плиту, в её голове возник вопрос: подойдет ли ему имя Рой Гиллис?