Страница 21 из 33
Чуть вульгарно, но тут, я думаю, уже начинается физиология или психология человека, а с этим нельзя не считаться.
10.7.70. Бурсов[227] сказал:
– Гор спросил у меня: что я думаю об иконе? Я ответил.
– Но куда же это ушло?
– Гор сказал: я думаю, это перешло к Достоевскому.
10.7.70. Сегодня бродили с композитором Клюзнером[228]. Человек очень умный и начитанный. Я впервые так близко сталкиваюсь с человеком музыкального мира. И что же – не актерская первосигнальность, а глубина, философское осмысливание многих сторон жизни, литературы, истории.
Говорили о «Докторе Фаустусе» Т. Манна. Он считает (Гор не согласен, но, как обычно, без вступления в спор), что это вредная, путаная книга. Черт обвиняет Леверкюна[229] в гибели немецкой музыки и излагает свою теорию (эту теорию в это время опубликовал композитор-еврей)[230]. То есть он обвиняет евреев в гибели немецкой музыки.
– Это не умственная книга. Автор умствует, запутывается в понятиях и философских категориях.
Клюзнер говорил очень много, я не все понимал, не был, как это часто у меня бывает, сосредоточен. О религии, об истории христианства, о том, что, возможно, не евреи породили единобожие, а хетты (Авраам выводил пастухов-евреев из города Ур, который находился на более высоком культурном уровне).
Интересно и о государстве Израиль. Он сказал:
– Когда оно было организовано, я понял, что история повторится. Это будет то, из‐за чего опять сотрясется мир. Уже не крестовые походы их ждут, а иное, более страшное.
12.7.70. К Гору пришел Гранин.
– Значит, ему что-то нужно. Как правило, это вопрос.
Так и было.
– Скажите, Г. С., зависит ли образование от нравственности?
– Скорее, если и зависит, то в обратную сторону. Человек не может развиваться односторонне. Если это происходит, если в нем превалирует один интерес, это идет за счет ущерба нравственности.
5.8.70. Взял у Гора К. Леонтьева[231], хочу понять, что это такое. Читаю статью «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения».
14.8.70. Были с Карасиком[232] у Бурсова и у Гора. Опять Достоевский.
Гор рассказал:
– Немцы – гестапо – хотели расстрелять родственницу Достоевского. Она закричала: «Достоевский!» – и это остановило приказ, ее оставили жить.
8.9.70. Гор сказал:
– В Фальке[233] много французского и еврейского.
Я:
– Что вы считаете еврейским?
– Грусть. Вот Левитан. Разве это русская грусть?
Открылась выставка Пахомова[234]. Гор ему написал, что ставит его выше «Бубнового валета» и даже Фалька.
Это, сказал он, очень русское явление, очень современное.
Показал ответ Пахомова. «Мне говорили, что рота идет в ногу, а я не в ногу, и я оставил живопись».
Графика Пахомова ничтожна, говорит Гор.
26.10.70. Мне иногда кажется, что я очень правильно живу, слит с миром – потому что я врач. Вчера застали мертвую старуху, врач видела, что она мертва, почти извинялась, что зря вызвала. А мы ее оживили.
Увлеченно читаю книгу о философии дзен…
Гор сказал:
– Я думал о вас. По доброте своей вы можете стать дзен-философом, но вам мешает активность…
Я думаю, активная доброта лучше созерцания. Хотя дзен за созерцание, за поиски в себе Будды.
Гор сказал о Ван-Гоге:
– Он слишком активен. Зря его причислили к дзен-буддизму.
17.1.71. Был у Гора в Комарово. Гор сказал:
– Гоголь неразгадан. Если о Достоевском понятно все, то Г. все еще непонятен. Этот писатель предсказал будущее. Вот что главное.
Сказал:
– Были гениальные статьи Ремизова, Мережковского.
Нужно поглядеть.
14.2.71. Прочел небольшую повесть Гора «Рисунок Дороткана»[235]. Удивительный духовный мир детства. Детства, уже оцененного пожилым человеком, умудренным опытом и философией мира. После этой вещи считаю Гора самым крупным писателем у нас, хотя ясно, что он идет за Набоковым, как и Катаев в «Святом колодце». Но – в отличие от Катаева – это мир большей духовности, большей неожиданности. Это мир живописи, где время и пространство встретились и соединились.
Ритм прозы его удивительный, хотя, странно, запятых он не признает.
Впечатление, что я побывал на симфоническом концерте. Удивительны, кстати, и характеры людей – мальчика-рассказчика, Алешки, прагматика, его друга, Офицера, тетки-революционерки. И, самое острое, злого-гимназиста-меньшевика, покончившего жизнь самоубийством.
Ах, как бы я хотел иметь эту книгу изданной, в ней Гор с нашими летними разговорами, с его философией жизни, с его детскостью и мудростью одновременно.
25.2.71. Пишу лежа в кровати. Пришел из Дома писателей с обсуждения повести «Анастасия» Аленник Энны Михайловны[236].
Еще не читал книги, но все оценили ее как крупное событие.
Сама Энна Михайловна – женщина лет 55, с желтоватым, но приятным лицом. Еврейка, но мало похожа на еврейку. Пока молчала, очень нравилась мне, но когда заговорила, обаяние уменьшилось, слишком уж выраженная артикуляция.
Выступали прекрасно.
Гор сказал, что люди не всегда современники. Не физическое и не историческое время тут нужно понимать, а эмоционально-психологическое. (Мы все не соответствуем этому времени – кто отстал, кто опередил. Страшны те, кто соответствует. Это прагматики и демагоги.)
Интересно говорила Т. Хмельницкая[237]. Смотрела куда-то вглубь себя, была напряжена. Считает, что роман о религиозности, о свободном веровании.
Гор чуть раньше говорил о двух направлениях в современной литературе. Направление Андрея Платонова – духовное начало, Бабеля и Олеши – материальное.
Рабле, сказал Гор, не мог появиться в России. Бабель и Олеша – не русское явление. В «Анастасии» больше духовное начало. Там же, где бытие, духовность уступают место быту, там снижается ценность книги.
В заключение Аленник сказала, что она «против всех богов, с которыми нельзя спорить, и против тех, которые на нас давят».
Дар[238] – маленький, косноязычный, шумный еврей – кричал:
– Я был против романа. Это безнравственно – бороться с религией, если у нее, религии, нет права защищаться.
20.6.71. Я в Комарово. Сегодня – день первого купанья, встречи – очень радостные – с Гором, с Бурсовым. Мудрые мои старики. Очерк под влиянием живописи и Г. С. Без него не было бы моего понимания многих вещей.
Сегодня, слушая меня, Г. С. сказал:
– Я бы мечтал съездить на Алтай, в Бурятию. Если бы предложили Париж или Забайкалье, я бы выбрал Забайкалье.
Я подумал: это так. Что может дать чужой Париж, что может дать знакомство с городом за неделю? Да еще из окна туристского автобуса! А вот встреча с местом, где осталось сердце, – это многое дает.
23.6.71. Ходили с Гором к Энне Михайловне Аленник – умной, тонкой писательнице. Иногда Гор меня чуточку раздражает – большой ребенок, не умеющий слушать. Диалога не признает, только монолог. Говорит для себя. Знает – тьму, прочел тьму.
Его мышление только абстрактно, не конкретно. Там, где конкретность, он пасует, старается уйти в кусты. Мнение его очень нетвердое, не убежден он в своем, тут же сдается, лишь бы не спорить.
Из мыслей Гора:
227
Бурсов Б. И. (1905–1997) – литературовед, доктор филологических наук, автор книг «Личность Достоевского» (1974), «Судьба Пушкина» (1985). Пик известности Бурсова пришелся на 1970–1980‐е гг. – его книги преодолевали не только многие устаревшие взгляды, но и привычную форму книг о литературе, в той или иной степени ориентированных на жанр диссертационного исследования. Жил в Ленинграде-Петербурге. Дачи Гора и Бурсова в Комарово разделял забор.
228
Клюзнер Б. Л. (1909–1975) – композитор, ученик М. Гнесина, автор четырех симфоний, фортепианных и скрипичных концертов, музыки для кино. В 1945–1961 гг. жил в Ленинграде, с 1962-го – в Москве. После переезда каждый год подолгу жил на своей даче в Комарово под Ленинградом.
229
Как гётевскому Фаусту явился Мефистофель, так герою «Доктора Фаустуса» А. Леверкюну является Черт («Дьявол»). Они заключают договор о том, что композитору дается 24 года для создания великой музыки.
230
Леверкюн пишет музыку на основе системы, напоминающей изобретенную А. Шёнбергом «додекафонию».
231
Леонтьев К. Н. (1831–1891) – мыслитель религиозно-консервативного направления, социолог, врач, дипломат. В конце жизни принял монашеский постриг.
232
Карасик Д. И. (1919–1999) – режиссер, педагог, один из создателей «телевизионного театра» в СССР, поставил на ленинградском телевидении спектакли по повести отца «Боль других» и пьесе «На соломенном мосту». Дружба началась с совместной работы на телеспектакле «Коллеги» (1961), где Карасик был постановщиком, а отец – по просьбе Аксенова – консультантом по вопросам, касающимся медицины.
233
Фальк Р. Р. (1886–1958) – художник, принадлежавший к двум традициям – русского авангарда и французской живописи XX века. Одна из центральных фигур художественного объединения «Бубновый валет». В 1928–1936 гг. находился в командировке во Франции, где оказался в кругу художников «парижской школы» (в частности, большое влияние на него оказал Х. Сутин).
234
Пахомов А. Ф. (1900–1973) – живописец, скульптор, педагог. Учился у Н. Тырсы и В. Лебедева. Пробовал себя в разных жанрах, но в конце концов предпочел книжную графику и стал одним из ярких представителей «школы Лебедева». Член-учредитель объединения «Круг художников». Жил в Ленинграде.
235
Эту повесть отец читал в рукописи.
236
Аленник Э. М. (1909–1996) – писатель. Жила в Ленинграде, с 1991 г. – в Тель-Авиве.
237
Хмельницкая Т. Ю. (1906–1997) – литературовед. Училась (вместе с Л. Гинзбург и И. Медведевой-Томашевской) на Высших курсах искусствоведения при Ленинградском институте истории искусств, где преподавали Ю. Тынянов и Б. Эйхенбаум. Автор работ об А. Белом, М. Пришвине, К. Воннегуте. Все, о чем было нельзя писать в официальных изданиях, она высказывала в письмах, которые стали публиковаться после ее смерти. Жила в Ленинграде-Петербурге.
238
Дар Д. Я. (1910–1980) – писатель. Составлял контраст со своей женой В. Пановой – если та держалась круга «официальных» авторов, то он предпочитал компании «подпольных гениев». Некоторые из них посещали руководимое им ЛИТО при ДК Профтехобразования. Жил в Ленинграде, с 1977 г. – в Иерусалиме.