Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 19



– Ну не полетел же.

Мари была напугана. Прошлой ночью муж надолго задержался в бюро. А когда вернулся, был взвинчен до предела, хоть и пытался скрыть это. Мари никогда прежде не видела его таким, но Франсуа не мог и не хотел ничего объяснять. Вместо этого он предложил им перебраться куда-нибудь на несколько дней. Туда, где еще были электричество и горячая вода. Париж исключался по самой простой причине: у них не хватило бы бензина, чтобы доехать до родителей.

– Всё, поехали.

– А папа тоже поедет?

– Папе нужно работать, он приедет вечером.

Мари заперла входную дверь. Узкая улица между прелестными старинными домами словно жила прежней жизнью. Небо обложили облака. Движение на дорогах было плотнее обычного. Неудивительно: все пересели на автомобили. Мари включила радио; передавали последние новости. Она задумалась, откуда радиостанции получали электричество для вещания.

После Зутермера навигатор направил их к съезду с шоссе. Мари следовала указаниям системы, пока они не остановились перед большим фахверковым домом с тростниковой крышей. Во дворе стояли два седана, внедорожник и трактор. Мари припарковалась рядом.

– Выходим, дети!

Она надавила на кнопку звонка сбоку от резной двери. Им открыла женщина ее возраста, со светлыми волосами и приветливым лицом. На ней были вельветовые брюки, клетчатая рубашка и шерстяной свитер.

Мари представилась.

– Мой муж разговаривал с вами, – сказала она.

– Марен Хаарлевен, – представилась хозяйка и улыбнулась: – Добро пожаловать. Хотите перекусить или показать сначала комнату?

– Лучше комнату, пожалуйста.

Дом был теплый и ухоженный, с чуть скошенными от времени стенами. Внутри все было обставлено со вкусом, в деревенском стиле. Комната оказалась уютной и просторной. Мягкие диваны и кресла с цветочным узором, предметы старины, и всюду преобладал белый цвет.

– Это номер люкс, – объясняла Хаарлевен, – сейчас мы в гостиной. В вашем распоряжении также кухня, ванная и две спальни.

– Ванная!

Мари открыла кран, потекла вода. Она с трудом сдержала вздох счастья. Ей уже не терпелось забраться под горячий душ.

– Это чудесно.

– Да, – Хаарлевен рассмеялась. – Нам не страшны перебои с электроснабжением. Иначе тоже пришлось бы туго. Пойдемте, я вам кое-что покажу. А потом можем сразу занести ваши вещи.

Хаарлевен обошла дом. Справа и слева стояли хозяйственные постройки. Она подошла к большому строению слева и открыла широкие ворота. Их взорам открылся громадный павильон, в котором кишело море из цыплят. Лампы под сводами давали теплый свет.

– Наша птицеферма.

Дети завизжали от восторга.

– Только представьте, если б мы не смогли здесь отапливать… Они все перемерзли бы за пару часов.

Хаарлевен закрыла ворота и подошла к пристройке с металлической дверью. В этом помещении было темнее. Мари разглядела большой зеленый ящик, от которого расходились различные трубки и провода.

– Поэтому у нас есть собственная блочная электростанция, – сообщила Хаарлевен. – Работающая на дровах и топливных брикетах. С ней мы не зависим от общей электросети. Кроме того, у нас есть своя скважина, так что проблем пока нет. – Она закрыла дверь. – Разве что зимой к нам нагрянут гости… Начиная с завтрашнего дня у нас все забронировано за полчаса. Коллеги вашего мужа, я полагаю. Не понимаю, что такое случилось.

«Скоро мы об этом узнаем», – подумала Мари с тяжелым предчувствием.

Париж

– Дамы и господа, – начал Ги Бланшар и поправил наушник с микрофоном. – Сегодня у нас есть повод лишний раз напомнить согражданам о существовании Национального центра эксплуатации электросетей, руководителем которого и является ваш покорный слуга. Без нашего Центра и на самых высокотехнологичных предприятиях не включится даже кофеварка.

Бланшар окинул довольным взором толпу журналистов, что собрались в зале пресс-центра. Он привык к камерам и вспышкам фотоаппаратов.

– Следует признать, что перебои с подачей электроэнергии не обошли стороной и нас. Мы должны принести извинения за то, что нашим согражданам пришлось обходиться без света и отопления. Но, как многие успели заметить, за одну ночь нам удалось восстановить снабжение во многих регионах, в отличие от большинства наших соседей. Это отключение стало для всех нас великим вызовом. Лишь один пример: как всем известно, значительную часть электроэнергии во Франции производят атомные электростанции. Остановить и вновь запустить реакторы оказалось непростой задачей для наших специалистов, но они были на высоте.



– Мсье Бланшар, – донесся из наушника голос ассистента.

Он продолжал как ни в чем не бывало:

– Наша страна – одна из немногих в Европе, кому это удалось.

– Мсье Бланшар, это важно. – Голос в наушнике действовал ему на нервы.

– Добившись стабильности французских электросетей, мы сможем возобновить подачу в других странах Европы.

– Заканчивайте пресс-конференцию.

Что она ему сказала?

– Заканчивайте выступление, у нас критическая ситуация.

«Что еще за критическая ситуация?» – подумал Бланшар. Вслух же сказал:

– На этом пока всё. Благодарю за внимание.

На него хлынули вопросы. Проигнорировав их, он покинул трибуну и вышел из зала. Помощница дожидалась его с выражением полной растерянности.

– Наверное, сам президент к нам пожаловал, – вскинулся на нее Бланшар, – в противном случае можете искать новое место!

– Если б только это… – ответила она. – Вы срочно нужны в диспетчерском зале.

– Что случилось? Говорите же!

– Никто не знает, в этом-то и проблема.

Бланшар вызвал лифт.

Среди операторов шла оживленная дискуссия; некоторые уставились в мониторы, другие лихорадочно звонили. На главном экране отражалось положение за последние несколько часов, зеленые области перемежались с красными. Мониторы на рабочих столах все до одного мерцали синим.

У Бланшара похолодело в животе.

Тёрнер растерянно смотрел на пустую трибуну, которую так поспешно, не отвечая на вопросы, покинул Ги Бланшар.

– Что это было? – спросил он Шеннон.

Остальные журналисты выглядели ничуть не лучше. Воздух дрожал от гула голосов, отовсюду сыпались вопросы и предположения. Некоторые еще пытались получить ответы, узнать причины. Но трибуна оставалась пустой. Через несколько минут люди начали паковать технику. Шеннон и Тёрнер присоединились к ним. На выходе многие критиковали непрофессиональную работу пресс-службы. Шеннон молчала. Она не знала, чем это объяснить, но у нее было ощущение, что за внезапным бегством этого Бланшара стояло нечто более серьезное. Такие, как он, любили камеры и повышенное внимание прессы и без веской причины не отказывались от возможности покрасоваться.

Они еще не добрались до выхода, как ее предчувствие нашло подтверждение. С улицы доносились сигналы машин; сквозь стеклянные двери стало видно, как люди мечутся по тротуарам и о чем-то горячо спорят.

Снаружи стоял пасмурный день, дул промозглый ветер. Им не пришлось долго гадать о причинах переполоха. Витрины вдоль улиц и светофоры снова погасли. На дорогах уже образовались пробки.

– Только не это, – простонал Тёрнер. – Этот индюк разве не сказал сейчас, что всё позади?

– Ладно, давай вернемся, – предложила Шеннон.

Она развернулась и увидела, как человек из службы безопасности запер двери изнутри.

Ишгль

После завтрака все устроились на скамейке перед домом. Кому не хватило места, подтащили шезлонги. Происходящее казалось Соне чем-то нереальным. Но как еще им оставалось реагировать? Крики и слезы пока никому не помогали. Настроение царило оживленное, все уже позабыли о данной утром клятве и заказали бутылку просекко. Только Соня и Манцано ничего не пили. После обеда ван Каальден и Тербантен собирались прокатиться на лыжах. Ангстрём сомневалась, что их планам сужден сбыться, – особенно когда была откупорена третья бутылка.