Блэкаут

В полдень появились двое человек в униформе:

– Пьеро Манцано и Соня Ангстрём?

Соня поднялась. Манцано лишь кивнул.

– Полиция. Нас послали за вами. В долине ожидает вертолет.

Разговоры мгновенно смолкли. Соня и Пьеро сходили за своими сумками. Ангстрём обнялась с подругами на прощание.

– Хорошего отдыха, – сказала она.

– А тебе удачно добраться.

На их лицах читались тревога и страх, прежде заглушаемые алкоголем. Но необходимость прощаться обнажила чувства. Соня заметила, как Манцано обнял старого Бондони. Она не ожидала от них подобного. Очевидно, оба сознавали значение момента.

– Ну как же мне оставить тебя одного? – спросил Манцано.

– Так я же здесь не один, а в изысканном обществе, – возразил отец Лары.

Пьеро повернулся к Ларе:

– Ничего, что он останется? Уверен, вы иначе представляли себе этот отпуск.

Лара положила руку отцу на плечо.

– Мы все равно редко видимся. Жаль только, что вы уезжаете… – Она выпустила отца и обняла Манцано. – Удачи.

Сен-Лоран-Нуан

Ив Марпо держался позади. Почти двадцать лет он работал оператором атомного реактора, из которых восемь лет возглавлял одну из трех смен на электростанции. С ними были пресс-секретарь и директор станции собственной персоной. Центральный пульт мигал, как рождественская гирлянда. Едва ли не все операторы стояли возле приборов с толстыми справочниками и искали расшифровки сигналов. Начальник смены метался между ними, советовался, давал указания. Потом позвонил. В конце концов подошел к Марпо и директору.

– Давление в реакторе и температура в системе охлаждения поднимаются, – сообщил он.

Марпо заметил, что лоб его покрывала испарина. Он лихорадочно перебирал возможные причины аномалии – от поломки дизельного генератора, закрытого или, наоборот, открытого по ошибке вентиля до сбоя в системе электронного правления или еще не известного дефекта. Как показывали инциденты последних лет, эксперты признавали многие аварии невозможными – пока те не происходили.

– Что с дизельными моторами? – спросил Марпо.

– Система говорит, что два генератора заглохли, а тот, который до этого был неисправен, уже работает. Три группы как раз проверяют агрегаты.

Необходимо было понизить температуру в системе охлаждения, как и давление в реакторе. Пока у них было множество вариантов; пока не придется прибегнуть к крайним мерам и сбросить радиоактивный пар из первичного контура, чтобы снизить давление в корпусе реактора.

На «Сен-Лоран» уже дважды происходило частичное оплавление в активной зоне: в 1969 и 1980 годах на остановленных уже реакторах устаревшего типа. Авария получила четыре балла по Международной шкале ядерных событий INES, и Агентство по ядерной безопасности отнесло ее к самым серьезным инцидентам за всю историю Франции. Энергоблоки на долгие годы стали непригодны для эксплуатации, очистка и возвращение в строй обошлись в целое состояние. Еще через несколько лет оба реактора остановили.

– В Париже не обрадуются, – заметил директор.

Марпо задумался, кого он имел в виду: «Электрисите де Франс», органы власти или тех и других. Инцидент был совсем некстати. В случае чего население не удастся оповестить по телевидению или радио. Впрочем, пока в этом не возникло потребности, так даже лучше. Куда больше Марпо беспокоил тот факт, что они понятия не имели, что сейчас творится с реактором. Вот уже час, как они действовали практически вслепую.

Гаага

Вертолет доставил их на военный аэродром под Инсбруком, и оттуда на реактивном самолете они долетели до Гааги. С ними на борту находился офицер связи от Европола.

Гаага встретила их холодным ветром и мелким дождем. У трапа ожидал человек в темном пальто. У него были короткие темно-каштановые волосы с редкой проседью и цепкий взгляд. Он представился как Франсуа Боллар.

– Где вы так расшибли лоб?

Манцано чувствовал, что этот вопрос ему придется услышать еще не раз. Наверное, следовало придумать какой-то остроумный ответ, но ему было не до шуток.

– Ударился, когда светофор погас, – ответил он.

– Не вы один. Сейчас мы доставим вас в отель, господин Манцано. Он находится в шаговой доступности от нашего бюро. Через два часа первое совещание, вам следует на него явиться. Перед отелем ожидает машина, которая доставит фрау Ангстрём в Брюссель.

Манцано почувствовал легкое разочарование оттого, что придется расстаться с Соней. Ему пришлись по душе ее прямота и энергичность. Кроме того, она умела слушать, и с чувством юмора у нее все было в порядке.

– Полагаю, вы предпочтете пользоваться своим компьютером, – сказал Боллар. – Тем более что наши нужны нам самим. Но раз вы работаете с нами, мы должны проверить ваше устройство на вирусы. Вы не возражаете?

Манцано ответил не сразу.

– Только если при мне, – согласился он в итоге.

Их повезли по узким улицам, вдоль красивых старинных домов, свидетелей былого величия купеческого города. Манцано впервые был в Нидерландах. Как нарочно, машина остановилась перед каким-то невзрачным зданием. Над входом значилось «Отель Глория».

– У меня немного нескромный вопрос, – прервала молчание Ангстрём. – Можно мне принять душ в твоем номере? Боюсь, у себя дома я этого сделать не смогу.

– Само собой, – ответил Манцано. Он был рад краткой отсрочке.

Боллар вручил ему карту города и показал на ней дорогу к штаб-квартире Европола.

– Просто представьтесь администратору, за вами спустятся.

Пока Манцано распаковывал свой скудный багаж, Ангстрём скрылась в ванной. Он стал изучать обстановку в номере и, прислушиваясь к плеску воды в душе, дал немного воли воображению. Затем включил телевизор. Многие каналы передавали рябь и «белый шум». Пьеро нашел новостной канал на английском.

Перед большим ангаром стояла репортерша в меховом пальто. За ее спиной суетились рабочие в белых комбинезонах.

– …начинают портиться. Снаружи довольно прохладно, всего девять градусов. Но спустя сутки без электричества в этом холодильном цехе станет немногим холоднее.

Оператор сменил план и направил камеру на открытые раздвижные ворота. Внутри на высоких стеллажах были штабелями сложены картонные ящики.

– Этот склад принадлежит одному из крупнейших производителей продуктов питания. Здесь хранится около двух тысяч тонн продуктов стоимостью в несколько миллионов евро. Теперь они непригодны к употреблению. И это лишь один из многих складов, разбросанных по Европе. Возможно, жители северных и центральных регионов жалуются, что у них куда холоднее, чем в Великобритании. Но в этом есть свои плюсы: их продукты останутся свежими и без электричества. Мэри Джеймсон, из Дувра.

Ангстрём вышла из ванной в джинсах и шерстяном свитере.

– Это восхитительно! Что там нового?

– Ничего такого, о чем мы не знали бы.

Она взяла свою сумку:

– Ну, я готова.

Манцано выключил телевизор и проводил ее в холл.

Соня была серьезна.

– Удачи, – сказала она и обняла его.

– И тебе, – Манцано ответил на объятие.

Они стояли так несколько дольше, чем это было принято между едва знакомыми людьми.

– Когда все утрясется, выпьем еще по бокалу? – предложила Соня, когда они наконец отстранились друг от друга.

Пьеро заметил, как она заставила себя улыбнуться. Ангстрём протянула ему свою визитку. На обратной стороне она написала свой адрес и личный телефон.

Затем забралась в машину и помахала на прощание. Манцано провожал ее взглядом, пока машина не скрылась за углом. Он чувствовал ком в горле. Дождь пошел сильнее.

Париж

– Ладно, что у нас?

Бланшар вытер пот со лба. Он собрал в вычислительном центре специалистов по программному обеспечению. С дюжину человек сидели перед ноутбуками, подключенными к вороху кабелей.

– Система серьезно инфицирована, – сообщил Альбер Прокте́, глава IT-службы, молодой мужчина в пестрой рубашке и с трехдневной щетиной.