Кровавое проклятие (ЛП)

С кинжалами Лир бросился на отца. Поймав клинок ледяным оружием, Лицеус ударил вторым ледяным кинжалом и чуть не пронзил Лира. Щиты не закрывали его от магии отца.

Лир отпрянул, сделал ложный выпад и ударил низко. Его кинжал летел к бедру Лицеуса, но появился круг магии, и клинок застрял в нем. Лир пытался выдернуть кинжал, но потерял хватку на рукояти.

Ледяной клинок Лицеуса проехал по груди Лира. Тот отшатнулся, отец бросился на него, и Лир безумно парировал оставшимся кинжалом. Лицеус ударил снова. Первый ледяной клинок промазал, но второй пореза бедро Лира. Его нога подкосилась, он чуть не упал.

— Это бессмысленно, — Лицеус махнул пальцами.

Другой круг появился у груди Лира, приковал его тело к месту. Его правая рука, сжимающая кинжал, тоже была поймана этими чарами.

Лицеус шагнул ближе, задумчиво смотрел на сына, а потом вонзил ледяной клинок в живот Лира. Оружие проникло в его плоть, и все мышцы в его теле напряглись от ослепительной боли.

Вонзая клинок глубже, Лицеус смотрел на искаженное лицо Лира.

— Ты будешь истекать кровью несколько ужасных часов. Может, за это время ты передумаешь.

Хрипя, Лир сжал ледяной клинок свободной рукой. Кристалл обжигал его кожу, но он сжал его крепче, сосредоточился на магии внутри. Странной, незнакомой, но у всей магии были правила. У всей магии была структура, которую можно было сломать.

Лицеус вытащил клинок из его тела.

Лед пропадал из хватки Лира, его пальцы впились в клинок. Он заполнил его силой, и золотая магия пробежала по льду.

И он взорвался.

Осколки осыпали Лира и Лицеуса, разрывая их одежду и оставляя порезы на открытой коже. Лицеус вздрогнул, острый осколок порезал его щеку, и круг, сковывающий Лира пропал. Кровь упала на пол.

Лицеус отпрянул, повернул ладонь, глядя на десятки тонких порезов, которые кровоточили. Поверхностные раны. Это его даже не замедлило.

— Немного впечатляет, Лир, но и раздражает.

Лир опустился на колени, выронил кинжал со стуком по граниту. Он прижал ладонь к животу, глядя на свою пролитую кровь и пару капель крови Лицеуса в ней.

— Наконец-то, — хрипло прошептал он.

Лицеус замер в смятении и с долей любопытства. Он не двигался, а Лир потянулся в карман, вытащил флакон. Жидкое серебро сияло золотым светом с красным отливом.

— Кровавая магия? — спросил Лицеус. — Даже это не пробьет мою защиту.

Лир посмотрел на отца, холодная ненависть придавала ему смелости.

— В том и дело. Она и не должна.

Искрой магии он разбил флакон. Ртуть разлилась по полу, смешиваясь с кровью на граните.

С кровью Лира. И его отца.

Ртуть засияла, нити поползли из жидкости. Чары бежали по полу, искали своих мишеней. Они коснулись Лира и Лицеуса одновременно, и в красивой симметрии магия обвила отца и сына паутиной переплетающихся линий, впитываясь в их плоть.

— Что… — Лицеус охнул и помрачнел. — Связываешь нас кровью?

Лир прижал ладонь к кровоточащему животу. Магия в чарах пульсировала, сила росла в нитях.

— Если я раню тебя, наврежу так и себе. Думаешь, это спасет тебя? — Лицеус оскалился, его лицо пересекали золотые линии чар. — Это плетение будет защищать тебя, пока я от него не избавлюсь.

— Но это плетение не для того, чтобы защитить меня, — Лир холодно улыбнулся, — а чтобы убить тебя.

Трещащая энергия усиливалась, Лир вытянул руку в нитях чар к сияющему полу. В глазах Лицеуса появился ужас от осознания.

Лир прижал ладонь к луже ртути, и чары поднялись по его пальцам. Золотые линии на его ладони стали алыми. В нескольких шагах от него такое же красное сияние появилось на ладони Лицеуса.

Алый отлив растекался по золотой паутине, как инфекция, поднимаясь по их рукам. В унисон кровавое проклятие проникало в их вены, привязывая отца и сына к одной судьбе.

Зеркальное плетение потемнело до пульсирующего алого света, и когти льда сдавили их грудь, холодное прикосновение смерти нашло их сердца. Лир посмотрел в глаза отца с мрачным торжеством.

Плетение мигнуло красным в последний раз, и две жизни в путах кровавого проклятия угасли.

Глава тридцатая

ЭШ

Эш застыл, прислушиваясь. Смех доносился из коридора.

Он повернул голову, ноздри раздувались, он вдыхал запахи в воздухе. Кровь — в основном его — и неприятный сладкий запах противника. Его ладонь сжала рукоять меча. Он ощущал пустоту коридора.

А потом что-то пошевелилось.

Он бросился, взмахнув крыльями, вонзая меч в пустоту. С трепетом перьев призрак появился, ускользая от его клинка, как рыба в воде. Деймон безумно смеялся, сверкая острыми зубами, и его волосы подвинулись и показывали его глаза — без зрачков, красный и серебряный свет кружились там, будто в его черепе была заключена странная галактика.

Черные крылья деймона раскрылись, заполнили половину коридора.

— Аштарот, — напевал он. — Я расскажу тебе будущее, если послушаешь.

— Смерть ждет, — насмехался Эш. — Как я могу забыть?

Он бросился, взмахивая мечом. Призрак таял, словно притяжение не держало его, и пропал. Эш замер снова, пытаясь ощутить, где он.

— Действительно, — радостно пропел деймон, высокий голос отражался от мрамора. — Ты забудешь то, что не стоило забывать. Миг придет, затерявшийся в следующем.

Не ощущая деймона, пока тот не двигался, Эш уже потерял много времени, пока призрак дразнил его. Эш тихо зарычал. Ему это надоело.

Призрак хихикал.

— Зов в пустоте, шепот за светом. Когда придет вечная ночь, ты падешь на ее клинок, лорд драконов?

Эш взмахнул мечом и вонзил его в мрамор. Эбонитовый огонь пробежал по клинку, добрался до пола и взорвался спиралью. Черный огонь в коридоре обжигал каменные стены.

Огонь угас, над полом парил в щите-сфере красно-серебристого цвета призрак, не пострадав. Он рассмеялся, потрепанные крылья расправились, но не хлопнули. Эш не знал, как деймон так парил. И ему было все равно.

Он хлопнул крыльями, бросаясь к щиту. Его меч в огне прорезал барьер, и в этот раз, когда призрак ускользнул от его меча, он ударил костью крыла по лицу деймона.

Голова откинулась, призрак упал, как камень. Эш рухнул и вонзил меч в павшего деймона. Призрак избежал этого с поразительной ловкостью. Эш махнул ладонью. Клинок под щитком на руке вылетел в его ладонь, и он ударил им по животу призрака.

Сталь прошла сквозь тьму тела деймона, но Эш не знал, задел ли плоть.

Призрак отпрянул, скользя, поднял темную ладонь, странные глаза кружились.

— Время вышло, Аштарот.

Не зная, какая атака его ждет, Эш схватил камешек на шее и активировал третьи чары, которые Лир сделал для него.

Золотой барьер окружил его за миг до того, как ударили чары призрака. Торнадо красных и серебряных клинков терзало барьер. Стиснув зубы, Эш ждал, когда щит падет, и клинки разорвут его, но плетение держалось.

Чары деймона угасли, показывая пустой коридор. Эш убрал барьер, как Лир научил его, и сосредоточился на ощущениях — обычных и сверхъестественных.

Призрак пропал с концами.

Он убрал меч в ножны, давая руке отдохнуть. От усталости дрожали мышцы, и боль пылала в костях от яда змеи, но он игнорировал это, надавил на камни, скрытые в наручах. Сила заполнила его, пополняя запасы.

Он задержался. Ему нужно было на следующий этаж, и ему было плевать на скрытность.

Он направил кулак на потолок. Магия шипела в нем, накапливалась в руке, и он раскрыл пальцы. Заряд ударил по мрамору, и потолок провалился в коридор волной разбитого мрамора и белой пыли.

Эш бросился в пелену пыли, ударил крыльями. Ему ну нужно было видеть — он ощущал брешь. И он мог ощущать дрожь убийственной магии в воздухе.

Он пронесся сквозь дыру на двадцать четвертый этаж, выскочил в коридоре к усиливающейся магии. Широкая дверь манила, и он надеялся, что чары там отключены. Он врезался в нее со всей силой, распахнул дверь и попал в комнату за ней. Он окинул все взглядом.