Страница 21 из 42
— Мы должны были сделать это в храме. — Тихо сказала я, опуская глаза.
— Хочу видеть твое лицо. Хочу, что бы все видели, как ты прекрасна. — Осталось только сжать кулак, под пышной кроной букета.
Не этого он хотел. Ему не терпелось насладиться моим унижением, сконфуженным взглядом, стыдом. Он мечтал протащить меня по главной улице, показывая, демонстрируя всем, какая птичка попала в его сети. Все, кто желает подорвать его власть, авторитет, показать, что даже такие верные своему делу солдаты как я, склонят головы перед ним.
— Готова? — Не дожидаясь ответа, он взял меня за руку, через силу разжимая пальцы, и повернулся к двери, что медленно открывалась, последние секундочки, скрывая меня от любопытного взгляда толпы. Пять секунд до новой лжи. Четыре. Три. Высокомерная улыбка прилипла к лицу, незаинтересованный взгляд испод пышных ресниц и крепко схватиться за его руку, что бы сделать больно, прикрываясь волнением.
Он улыбнулся. Все понял, но не ответил, только бережно потянул меня к выходу, навстречу торжеству.
Глава 21
Громкие торжественные крики поднялись в воздух, вокруг взрывались хлопушки, в воздух взметался белый рис и лепестки цветов. Все было украшено лентами, цветочными композициями и изумительным блестящими иллюзиями, ради которых расстарались маги.
Я видела сотни взглядом, стараясь не запоминать их, не вкладывать в сердце, расслабляясь только на безмятежной радости детей, для которых любое торжество повод для счастья. Как я не старалась, острые взгляды то и дело проникали под кожу. Откуда-то издалека, не в упор, но они все равно ранили. Я знала их, все они, когда то были моей семьей, хоть и не крепкой, но семьей. Они думали, что я мертва, а сейчас видя меня в свадебном платье, с улыбкой на устах — ненавидели. Я стала для них еще хуже, чем Великий. Еще гаже. И каждый из них уже спланировал мою смерть, пуская меня голой и остриженной по этой же улице, после свержения монарха.
— Просто покажи на них пальцем, и их ненависть тебя больше не коснется. — Самодовольно шепнул Великий.
— Не они так другие. Я никогда не буду в безопасности, и мой ребенок тоже.
Великий казалось, вспыхнет от злости.
— Наш! Наш ребенок, Морена.
Я промолчала. Сейчас было не время дерзить и дергать Великого за хвост, хоть колкости уже крутились на языке, покалывая его кончик.
Я молилась всем богам, и проклинала себя за богохульство, но лишь бы этот променад быстрее подошел к концу. И как на зло, Великий не торопился, чинно вышагивая, принимая поздравления легким кивком головы.
Наконец мы подошли к храму, что встретил нас своей строгостью серых стен и топорностью металлических кованых деталей. Он приветственно открыл двери, приглашая нас внутрь, а мне до боли в груди захотелось взвыть. В голове вспомнилась церемония, что проводил для нас Яс, под украшенными лентами деревьями, окруженными белым снегом. Захотелось до стона прикоснуться к Россу, хотя бы на миг. Но что врать, я знала, что мига мне будет мало. Отчаянно обнимать его, что есть сил, вдыхая запах родного тела, и зарываться носом в рыжие волосы.
Великий вырвал меня из воспоминаний, потянув внутрь.
Как только двери за нами закрылись, отрезая от шумевшей толпы, я с облегчением вздохнула. Еще предстояла дорога обратно до главной площади и праздник в течение всего дня для простого люда, а после еще бал, с которого я рассчитывала уйти пораньше.
— Доброго дня вам, дети Единой Матери. Да хранит вас ее безграничная любовь. — Жрец, как и принято, в серой расе их тонкой ткани, спускался вниз по лестнице, держа в ладони длинный посох. — Все жизнь я буду гордиться этим днем! Великая честь сочетать узами брака самого короля!
— Ближе к делу, жрец. — Хоть в чем то мы были солидарны и речи священнослужителя утомляли, а впереди был еще обряд, который и так был очень затянутым и скучным.
Замолчав, старик поклонился, и пригласил нас пройти в главную залу, что пряталась за шторами из такой же серой ткани.
Большой валун стоял в центре, испещренный множеством каналов, что сплетались и образовывали узор на его поверхности, уходя к углублению в центре в котором мерцала голубоватая жидкость.
Нас поставили возле камня, заставив взяться за руки, и жрец принялся читать псалмы, что своей тягучестью и монотонностью эхом отскакивали от стен, возвращаясь в страдающие уши.
Я замерла. Казалось, время остановилось, замерло настолько крепко, что не слышно дыхания, только стук сердца где-то внутри напоминал, что это все еще происходит, и временная петля не проявила милость и не отбросила меня назад, даже не позволив остаться здесь, в этом моменте и остановить происходящее.
Целая вечность прошла, прежде чем жрец замолчал, поклонившись камню, прося милости у Темной Матери.
— Да благословит вас и ваш брак Великая Мать. Вы дети ее под охраной святой. Воздайте ей почести, ответьте благодарностью.
Великий открыл мою ладонь и чиркнул по ней непонятно откуда взявшимся стилетом, заставив меня вздрогнуть.
— Я беру на себя обязательства любить и ценить мою супругу. Хранить ее как сокровище. — Блеск в глазах подтвердил серьезность его намерений. Он порезал и свою руку, тут же сплетая наши окровавленные ладони вместе и опуская их в просвечивающуюся воду, что тут же окрасилась в розовый цвет.
— Ваша клятва приняла. Великая Мать одобрила этот брак.
Мне хотелось рассмеяться. Сколько еще браков одобрят мне боги? Большая злая насмешка послать мне в одну жизнь и сангин, и истинного и мучителя, отрезавшего меня от всего мира. Я едва сдерживала смех, пока не достав руки из воды, я не поняла что ранка затянулась, не оставив и следа, а на пальцах не осталось и намека на кровь. Словно вода старательно слизала все следы, забрав себе все до последней капли.
— Видишь, сама Мать нас благословила. — Ухмыльнулся он, забирая мою руку, что я внимательно разглядывала, и повел к выходу из храма, под изумленный взгляд жреца, что казалось, тоже не понял произошедшего. Вновь навстречу толпе.
Я никогда не знала, как проходит обряд венчания, но червячок сомнения загрыз где-то внутри, намекая, что все это произошло не случайно. И что это вообще значило? Мне довелось только раз присутствовать на свадьбе и жених с невестой вышли к гостям с перемотанными ладонями, но счастливые, что связали себя священными узами, под крышей храма. Ни о каком чудесном заживлении речи не шло!
— Что это…
— Позже, дорогая, позже. А сейчас улыбайся. — Двери вновь распахнулись перед нами и люди радостно загалдели, свистя и крича поздравления. Каждый хотел выделиться, что бы Его Величество заметил как сильно тот или иной подданный рад за него, что бы коснулась его королевская милость.
А я смотрела себе под ноги, и глупо улыбалась, через силу удерживая улыбку на лице, которая выходила кривой и неестественной.
— Ну, милая, покажем, как мы сильно любим друг друга. — Сказал Великий заставляя меня поднять лицо навстречу поцелую, что обжег губы болезненной вспышкой.
Специально долго, специально с чувством. Он страстно закусывал мои губы, заставляя отвечать ему, держа лицо в ладонях, не позволяя прекратить первой. Терзал языком, проникая внутрь и обжигая рот свой ненормальной температурой. Сбавив темп, он осторожно прикоснулся к поалевшим губам и замер, запечатывая поцелуй на память.
— Сегодня будет долгий день, дорогая. Я успею соскучиться по твоему телу. — Я почти фыркнула ему в лицо, но он улыбнулся, поняв мои намеренья. — Пойдем. Порадуем чернь своим праздником и харчами задарма. — Не дожидаясь реакции, вновь взял меня под руку и повел в сторону площади.
Глава 22
Музыка гудела, разливаясь по воздуху переливами флейты, уханьем барабанов и звоном струнных. Люди веселились, пили вино и мед, пели песни и танцевали, казалось, совершенно забыв об истинном поводе.
Я сидела по левую руку правителя и лениво наблюдала за чужим, чуждым мне весельем. Я не двигалась. Совершенно. Только моргала время от времени, наблюдая за торжествующей толпой, что будто вибрировала на главной площади, умело подготовленной к празднеству. Всюду красные ленты, что блестящими змеями двигались в воздухе, развиваемые потоками теплого южного ветра, напоминая о своих синих сородичах, что так же трепетали на ветру, когда я приносила клятву Россу.