Страница 14 из 52
— Варя, пожалуйста… Я ведь не мерзавец… Я не обижу… Расслабь плечи, так невозможно массировать…
Дыхание перехватывало от глупого иррационального страха.
Ничего же нет, Варя! Совсем другая ситуация… совсем!
Но что-то в ней, наверное, помнило тот день. И скручивало мышцы, как половую тряпку.
Илья отступил назад.
— Ладно. Хватит, наверное… — голос его был точно из морозильника. — Извини. Больше не буду… трогать.
Он прошаркал на своё место, отодвинул стул и сел, а Варя наконец подняла голову.
Лицо было влажным от слёз, и сами руки, в которые она утыкалась во время массажа — тоже. Голова, конечно, ещё болела, но меньше, и тошнота почти отступила.
— Спасибо, — сказала Варя искренне, чувствуя себя при этом жутко неблагодарной и капризной девчонкой.
— Не за что.
Илья молчал, и она вдруг поняла — он не заговорит сам.
— Ты… очень хорошо делаешь массаж. — Чёрт, и почему ей так неловко? — Мне намного легче стало. Правда.
— Я рад.
Варя вздохнула.
— А… ты сказал, что научился в больнице… Это когда было?
— Когда мне было семнадцать, — ответил Берестов ровным голосом. — Я тогда долго в больнице лежал, чему только не научился за два с лишним месяца. Я даже фокусы умею показывать. Думал, ерунда, не пригодится, но ошибся. Мои племяшки очень любят фокусы.
— Племяшки? У тебя их несколько?
— Две. У меня две родные сестры и две племянницы — с каждой по дочке. Одна сейчас второй раз беременна, но там пока неизвестно, мальчик или девочка.
Племяшки… Фокусы… Две сестры…
Стол с фиксирующими ремнями… Кляп-шарик…
Как это вообще можно сочетать?..
Не ему — ей… Как?
— А почему ты лежал в больнице?
Илья какое-то время молчал, будто бы думал над ответом.
— Это неприятная история, Варь. Давай лучше не будем. Тем более, ты плохо себя чувствуешь.
Отшил… Видимо, всё-таки связано с хромотой.
Что там могло быть в семнадцать лет? Полез куда-нибудь по глупости наверняка…
— Ладно, давай не будем. Пойду, отпрошусь у Сергея. Хоть и легче, но работать всё равно не получится.
— Правильно.
Варя поднялась со стула… и впервые за время работы бок о бок с Берестовым она, встав, посмотрела на Илью.
И хорошо, что он в этот момент рассматривал какой-то договор на своём компе и не видел её смущённого лица.
Ведь Варя поймала себя на совершенно глупой и абсурдной мысли, что ей хочется узнать, какие на ощупь его волосы…
Неприятная история…
Может, стоило сказать? Ага, ты ещё пошути, придурок. Тебя вот изнасиловал, а семнадцать лет назад другую девушку от этого самого изнасилования спас. Не повезло тебе, Варечка!
Тьфу, самому противно.
А ведь не полез бы тогда на рожон — сейчас, наверное, гонял бы мяч по полю. И Джек умер бы своей смертью, а не от ножа в пузо…
Смешно. Если бы на свете существовали машины времени, Илья предпочёл бы остановить себя тогда, в тот день, когда к нему пришла Варя. А свой поступок семнадцатилетней давности оставил бы неизменным.
Почему? Просто именно тогда он из обычного пацана превратился в человека.
А вот после истории с Варей Илья потерял право так называться. Теперь он кто угодно, только не человек.
В субботу был день рождения старшей племяшки Берестова — Алины. Той исполнялось шесть лет. Как говорила Оля, сестра Ильи (вторая по старшинству после него): «Какая большая у меня кукла выросла! Того и гляди, замуж отдавать».
Алина при слове «замуж» таращила глаза и пыталась спрятаться за любые углы или просто выступающие предметы. Она почему-то считала, что «замуж» — это что-то очень нехорошее, не зря туда «отдают». В хорошие места ходят сами…
У Ильи были прекрасные отношения как с Олей, так и с Полиной — младшей сестрой. Точнее так — до его семнадцати лет у него с ними почти не было отношений. Слишком большая разница в возрасте (шесть и девять лет), плюс его постоянная занятость в спорте. Зато после травмы всё поменялось.
Илья почти год сидел дома, готовясь к поступлению в институт, и тот год он принимал непосредственное участие в жизни своих маленьких сестёр. После травмы его характер изменился, он стал жёстче и непримиримее, но на семью это не распространялось. Отец, мать, сёстры — все тогда поддерживали Илью, и только благодаря их поддержке он не расклеился, как промокший бумажный солдатик. Хотя нет, ещё были врачи, медсёстры и несколько друзей из числа таких же, как он, травмированных, взявших молодого растерянного парня под шефство в больнице.
Теперь Илья понимал — это тоже своего рода терапия. Если тебе плохо, отвлекаться можно по-разному. Можно слюни пускать, а можно попытаться помочь кому-то, кто рядом. И ему помогали. Не только родственники, но и случайные знакомые. Помогали пережить и разобраться в себе, понять, что делать дальше. И если до травмы Илья просто любил своих родителей и сестёр, то после…
После он начал осознавать, за что их любит. И какие они. И что нужно сделать, чтобы они им гордились. И хотел, чтобы им гордились.
Так что Илья постоянно навещал и Олю, и Полину, и родителей. Мама и папа давно жили за городом, в собственном доме, занимались огородом и вообще всячески расслаблялись на пенсии. Чаще всего к ним выбиралась Полина вместе со своей трёхлетней Танечкой — чуть ли не каждые выходные. Илья и Оля ездили пореже, но всё равно достаточно часто.
А на день рождения Алины они поехали к родителям все вместе. Точнее, по отдельности — все на собственных машинах — и воссоединились уже на даче.
Уже в дороге Илья понял, насколько оказалась кстати эта поездка. Он, последнее время терзаясь от чувства вины, толком не мог ни о чём думать, кроме Вари. Странно, как с работы ещё не вылетел — умудрялся всё же в офисе собирать мозг в кучку, дабы выполнял свои непосредственные обязанности.
И только когда Илья встретился с родителями, обнял сестёр и подержал на руках обеих племянниц, ему наконец стало немного легче. И улыбка Алины, прижимающей к себе нового плюшевого динозавра, которого он для неё выбрал, будто бы растопила часть его замороженной души.
— А хочешь, я её завтра отведу в зоопарк? — спросил он у Оли, и сестра, услышав это предложение, вытаращила глаза и восторженно кивнула. — Может, и Танюшку с собой взять? — Илья обернулся к Полине, но она покачала головой.
— Нет, вы с ней с ума сойдёте. Это надо мне тогда тоже идти, а я завтра не могу. Поэтому в следующий раз.
— А динозавры там будут? — вдруг подала голос Алина. Это было её последнее увлечение, только она пока никак не могла осознать, что значит «вымерли».
— Нет, Алечка, — ответил Берестов. — Зато будут крокодилы, белые медведи и тигры. И много других животных, которых твои любимые динозавры с удовольствием бы слопали. А ещё там сладкую вату продают…
— Илья! — засмеялась Оля, смотря на брата с лёгкой укоризной во взгляде. А Алинка уже восторженно прыгала по комнате, визжа от радости. — Ладно уж… Только не объедайтесь!
— Постараемся.
По-хорошему, Варя даже толком не могла вспомнить, в какой момент жизни её лучшим другом стал Дятел.
Так бывает — люди, дружившие в детстве или юности, в дальнейшем могут разбежаться без всяких ссор. И девочки, с которыми Варя коротала время в школе и институте, вышли замуж, нарожали детей, и теперь у них не имелось времени общаться со своей незамужней подругой.
Но был и ещё один фактор. Все эти многочисленные подруги почему-то смотрели на Варю немного свысока, будто то, что она до сих пор не вышла замуж, ставило их как минимум на ступеньку выше. Некоторые старались скрыть подобное отношение, но Варя всё равно его замечала. Она всегда была довольно проницательна.
Нет, Варя, конечно, продолжала общаться со своими подругами, но случалось это настолько редко, что девушка даже не могла назвать это полноценным общением.
Последние несколько лет Варя больше общалась со своей бывшей коллегой по работе — Светкой Крыловой, а ныне Светкой Юрьевской — женой их генерального директора. Поначалу, приходя в дом к своему, по сути, работодателю, Варя страшно смущалась, краснела и мямлила, особенно когда к ней обращалась не Света, а Максим. Но смущение это продлилось недолго. Когда с двух сторон на тебя напрыгивают милые маленькие дворняжки, под ногами шныряют коты, подруга улыбается во весь рот, а генеральный директор ведёт себя не как генеральный директор, а как очень счастливый семейный мужчина, как-то не до стеснений.