Сколько ты стоишь?

— Значит, вам как раз не хватало собаки, — усмехнулся Илья. — С собакой мир и покой становятся ещё лучше.

Мишин посмотрел на него очень внимательно.

— А вот эту Максу скажешь, если захочешь пойти во внеплановый отпуск. Подпишет не глядя.

Больше Берестов не спрашивал у неё про больно-не больно. Ни в этот день, ни на следующий. И вообще вёл себя так, как Варю полностью устраивало — обращался к ней только по работе, ходил тихо, привычно шаркая одной ногой, и почти весь день молча батрачил у себя за баррикадами, отлучаясь только в туалет, на обед или к генеральному на ковёр за какими-то разъяснениями.

А Варя то страшно злилась на Илью, то ощущала какую-то непонятную апатию по отношению к нему и ко всему белому свету, которая вымораживала все её чувства и мысли.

Часто хотелось плакать. Просто так, безо всякой причины. А может быть, причина была, просто Варе не хотелось о ней думать.

Она устала. Устала от этого постоянного напряжения, от жалости к себе, от злости на Илью. Варя всегда была доброй и позитивной девочкой, она не привыкла долго ненавидеть. И сейчас ей тоже хотелось поскорее забыть и отпустить, но… это оказалось выше её сил.

Она даже немного завидовала остальным коллегам-женщинам. Они заигрывали с Берестовым вовсю, строили глазки, кокетничали. И Варя в такие моменты чувствовала сильнейшее эмоциональное опустошение.

А ещё ей было стыдно за свою резкость с коллегами. В понедельник, когда они обсуждали Илью, Варю сорвало, и совершенно зря. Она, конечно, извинилась, но стыдно всё равно было.

Они ведь не виноваты ни в чём. Но от этого почему-то не легче.

И грешным делом она сама начала подумывать об увольнении…

В пятницу ударила жара. Она именно не настала, а ударила — только что на улице было тепло и свежо, и вдруг — плюс тридцать.

С самого утра у Вари болела голова. Так всегда бывало при резком изменении погоды, она уже привыкла. Головокружение, скачки давления, тяжесть в затылке и будто бы сжатые в железных тисках виски. Неприятно, но не смертельно.

«Ага, как и изнасилование, — подумала она мрачно, заходя в офис. — Неприятно, но не смертельно».

Настроение было отвратительным. В таком состоянии только рекламу ритуальных услуг придумывать. Жаль, что эти самые услуги в рекламе не нуждаются…

Варя немного опоздала, поэтому Берестов уже был на работе. Стараясь не смотреть на него, плюхнулась на своё место, врубила комп и угрюмо уставилась на заставку загружаемой винды.

— Привет, Варя, Илья! Варь, ты чего такая хмурая? — к перегородке подошла Люда, одна из немногих коллег женского пола, что не заигрывала с Берестовым по причине наличия любимого жениха. — Пятница же!

— А для некоторых даже тяпница, — пробурчала Варя. — Ерунда, Люд. Голова болит немного, вот я и расклеилась. Сейчас как начну работать над очередным заказом, так придётся обратно склеиться…

— Может, тебе таблетку?

Варя поморщилась.

— Да пила я уже. Мне эти таблетки, что мёртвому баня. Как однажды сказал мой папа: «Ты столько колёс не пей, а то они превратятся в крылья и вознесут тебя в небо».

Люда хихикнула.

— Так что с тех пор я стараюсь ограничивать себя в таблетках. Не хочется глюки ловить… или того хуже — самой глюком стать. Выпила парочку — и теперь жду, пока пройдёт.

— К вечеру дождь обещают. Может, полегчает.

— Может, — согласилась Варя.

Люда отошла, и какое-то время вокруг стояла блаженная тишина. Пока Берестов не сказал:

— Варь…

Девушка сразу напряглась. Судя по тону, он собирается спросить нечто не по работе.

— А тебе массаж не помогает?

— Массаж? — Варя удивилась. — Помогает, конечно, но где я его возьму на работе?

— Я могу сделать.

Голос у Берестова был какой-то… словно деревянный.

А у Вари так болела голова, что возмущаться не было сил.

— Нет, спасибо, — она усмехнулась. — Обойдусь.

— Варь… подумай хорошенько. Я умею делать массаж, меня один врач научил элементарным, но эффективным вещам, когда я в больнице лежал. И мы на работе, тут полно людей. Разве я могу совершить что-то плохое?

Нет, он ещё и упорствует!

— Я ведь уже сказала — не надо. Обойдусь.

— Варя… — голос Берестова наполнился укоризной.

— Перестань! — от гнева в висках сильнее запульсировало. — Не нужна мне от тебя никакая помощь! Я присутствие твоё с трудом терплю, а ты… массаж! Иди ты… со своим массажем! В баню! И там массажируй… шлюх своих любимых!

Хорошо, что она это не проорала, а прошипела вполголоса… Иначе вопросов коллег оказалось бы не избежать.

Берестов промолчал, только дыхание его стало каким-то… более тяжёлым, что ли.

И Варе вдруг стало совестно. В конце концов, сейчас он хотел помочь…

— Ладно… извини, — пробурчала она и поморщилась от боли в затылке. Повела плечами, и в шее что-то щёлкнуло. — Я погорячилась. Но массаж делать не дам.

— Как скажешь, — ответил Берестов бесстрастно, встал, взял трость и куда-то пошаркал. И выглядел он при этом очень удручённо.

К обеду ей стало ещё хуже.

Появилась тошнота, а это значило — хана работе. Теперь остаётся только сидеть, ждать конца рабочего дня и страдать.

Впрочем, и даже после того, как рабочий день закончится, покоя Варе всё равно не видать… Но хотя бы можно будет принять горизонтальное положение — и то хлеб.

Надо бы сходить на обед, но сил не имелось ни на то, чтобы подняться со стула, ни на то, чтобы даже руку поднять. И мыслей — ни одной. Одна только боль в голове…

В один прекрасный момент Варя всё же не выдержала — отодвинула клавиатуру, положила руки перед собой и буквально упала на них лицом вниз. Она больше не могла смотреть на монитор…

Позади послышались шаркающие шаги Берестова, но у Вари не было сил даже испугаться.

— Ну что за мазохизм, — вздохнул он, подходя ближе, и вдруг положил ладони ей на плечи. Девушка дёрнулась, но Илья держал крепко. Не больно, но крепко… как в прошлый раз.

— Пусти!

— Варя, перестань. Мы на работе, — он говорил мягко, как с ребёнком. — Тут полно людей вокруг. Я не сделаю ничего ужасного. Даже наоборот. Пожалуйста, расслабься.

Если бы Берестов только говорил, возможно, Варя нашла бы в себе силы оттолкнуть его. Но он почти сразу начал что-то делать с её шеей и плечами. Что-то совершенно… невероятное. Растирал, гладил, мял и слегка пощипывал… И боль как будто впитывалась в его ладони. Не сразу, постепенно, но она уходила.

От облегчения у Вари даже слёзы из глаз брызнули.

А Илья продолжал движения ладонями, ничего не говоря, и она была ему за это благодарна. Дурацких пошлых шуточек она бы не вынесла… да и просто шуточек.

Руки Берестова направились вверх, начали массировать затылок, и Варя глухо застонала — настолько это оказалось приятно. Так бывает, когда растираешь сведённую мышцу — с одной стороны, больно, а с другой — хорошо…

Теперь ладони Ильи совершали круговые движения, оглаживая всю её голову. Макушку, за ушами, помассировали виски, вновь спустились к шее…

— М-м-м, — промычала Варя, почти растекаясь по столу. Как же хочется, чтобы это никогда не кончалось…

— Сходи к Мишину, отпросись, — негромко сказал Берестов, опять начиная мять ей плечи. — Он не зверь же у нас, отпустит. Ты всё равно не можешь работать. А я тебе такси закажу, чтобы ты в метро не тряслась.

Варя молчала. Она просто не могла соображать, так хорошо ей было.

— Ты слышишь меня, Варь?

Она вздохнула.

— Нет…

Берестов, кажется, усмехнулся.

— Полегче?

— Угу…

— Это замечательно. Я рад. Хотя полагается, конечно, кофту снимать… но в нашем случае это невозможно.

Варя даже дыхание задержала. Кофту?.. Нет!

Она ещё помнила, как он тогда… поднял блузку и грубо сжал ей грудь… совсем не так, как сейчас плечи…

— Нет!

Кажется, она дёрнулась, потому что Берестов вдруг зашептал: