Горячий декабрь

– Я вас вполне понимаю, – согласился гость. – У вас возникло много вопросов.

– Действительно, – согласился Николая Павлович. – Посудите сами: внезапно приносят странное письмо от генерала Чернышева, в котором он просит принять его протеже и, почему-то, следовать советам этого никому незнакомого человека, при сем – советам следовать неукоснительно. Как я должен к вам относиться?

– Вы специалист в какой области? – задал вопрос Бенкендорф.

– Во многих: политика, коммерция, медицина, техника…, – начал перечислять гость.

– Ну, хорошо. Разберёмся по ходу беседы. Пройдёмте в малую столовую, – предложил Великий князь. – Прикажу накрыть стол к чаю.

В небольшом светлом зале с высоким потолком стоял круглый стол. Вокруг теснились низкие мягкие стулья. Стены затянуты малиновой обойной тканью. Пара напольных китайских ваз возле мраморного камина разбавляла строгий европейский интерьер экзотикой востока. Тяжёлая хрустальная люстра свисала с потолка, украшенного лепниной. На окнах тяжёлые малиновые портьеры. Все расселись за столом. Слуги внесли чайный фарфор. Разлили по чашечкам чай. Из угощений – сухое печенье из немецкой лавки и клюквенное варенье; колотый сахар и мармелад.

– Господа! – воскликнул Адлерберг и тут же вскочил.

Все последовали его примеру, увидев вошедшую молодую даму. Высокая, стройная, очень красивая, с бледной кожей лица и большими темными глазами. Зелёное закрытое платье строгого покроя, без всяких излишеств, сидело на ней безукоризненно. Синий шёлковый поясок перетягивал удивительно тонкую талию. Темные волосы убраны под лёгкий кружевной чепец. Стройную высокую шею обвивала скромная нить жемчуга.

– Простите, господа, кажется, я не вовремя, – извинилась она мягко, на-французском. Нетвёрдое произношение выдавало в ней немку. На бледных щеках от смущения появился едва заметный румянец.

– Ну, что вы, Александрина, – с нежностью, произнёс Николай. – У нас, как раз, гость. Граф Денгоф, – представил он. – Только что из Англии. А это – моя супруга, Великая княгиня Александра Фёдоровна.

– Очень приятно! – Граф поцеловал тонкую руку княгини, затянутую в белую атласную перчатку.

– Из Англии? – оживилась она. Оценивающим взглядом пробежалась по костюму гостя. – Как чудесно! Вы поведаете мне о последней моде Лондона? Париж нынче мало интересен.

– Александрина! – укоризненно покачал головой Николай Павлович.

– Мой друг, не забывайте, что я – женщина, – кокетливо улыбнулась она. – Мужчин интересуют лошади и пушки, а нам важны наряды.

– Так оставайтесь с нами. Мы как раз сели за чай, – предложил полковник Адлерберг.

– Нет, нет, – покачала Александра Фёдоровна изящной головкой. – У вас мужские разговоры. Продолжайте.

– Уверяю вас, – попытался удержать супругу Николай Павлович. – Вы только украсите наше общество.

– Простите… Я бы с удовольствием, но к Сашеньке и Машеньке в гости приехали дети Голицыных. Мы пойдём гулять в сад, а потом у нас назначен обед. Я заказала музыкантов. Надеюсь, Ваше Высочество, вы присоединитесь к нам после обеда?

– Постараюсь, – пообещал Великий князь, провожая Александрину.

Все вновь сели за стол. Под порывом ветра задребезжали окна, вот-вот готовые распахнуться. Слуги кинулись к рамам, чтобы крепче задвинуть затворы.

– Надо нанять столяров, – озабоченно покачал головой Адлерберг. – Уж сколько дворец не ремонтировали.

– Ничего. Перезимуем как-нибудь, а весной переедем в Павловское или в Гатчину, тогда и ремонтом займёмся, – успокоил его Николай. – Государь обещал нам с Александриной подарить к осени загородный дом… Видно, ничего не подобрал достойного. Да ещё детям пора подыскивать воспитателей. Старшему Сашеньке нынче шесть исполнилось. Император присоветовал в роли воспитателя взять полковника Мидлера.

– Достойнейший человек, – согласно кивнул Адлерберг. – Выдержанный, строгий, образованный. Лучшего воспитателя не найти.

– Вот, и я так думаю. И Машеньке надобно воспитательницу построже. Александрина вовсе её разбаловала.

– Не желаете завтра сводить Александру Фёдоровну в театр? – предложил Адлерберг. – Начинается сезон. Будет танцевать Телешева.

– Эта юная чудесница, новая пассия генерала Милорадовича? – усмехнулся Николай Павлович. – Она мила. Но боже! Ей всего двадцать исполнилось, а нашему уважаемому льву-генералу уже пятьдесят четыре. Как же так?

– Это же – Милорадович – вечно молодой сердцеед, – возразил Адлерберг.

Николай и Адлерберг рассмеялись. Но генерал Бенкендорф не разделял их веселье и оставался серьёзен.

– Господа, прошу прощения, – обратился он. – Мы совсем забыли о нашем госте. – В упор взглянул на Денгофа, – Итак, мы слушаем: зачем вас прислал генерал Чернышев?

Гость выдержал взгляд и спокойно ответил:

– Быть полезным Великому князю.

– Но, что у вас за… как сказать… функция?

– Предупреждать неприятности.

Бенкендорф начинал терять терпение. Произнёс с нотками угрозы:

– Поймите нас правильно, если бы я не знал генерала Чернышёва, как боевого товарища и весьма прозорливого человека, я бы вас тут же арестовал.

– Я вас понимаю, – невозмутимо согласился гость.

– Так, если понимаете, будьте добры выражаться яснее, – потребовал Бенкендорф.

– Прошу меня простить, но я сам ещё не знаю своей миссии, – извинился граф Денгоф.

– Ну, господа! – возмущённо воскликнул Бенкендорф, откинувшись на спинку стула.

– Вы, всё же, очень похожи на поляка, – решил перевести разговор Адлерберг, чтобы погасить напряжение.

– Да. – Гость слегка пожал плечами. – В России меня принимают за поляка, в Германии – за эльзасца, во Франции – за нормандца, в Италии – за пьемондца, в Англии – за шотландца.

– А в Англии что вы делали? – подметил Бенкендорф.

– Я там служил. Вернулся только вчера.

– Вы над чем работали? – попросил уточнить Бенкендорф. – По торговой части?

– Я собирал сведения, – неопределённо ответил гость. – Исследовал рынок. Занимался банковским делом, транспортом, издательством – всего понемногу.

– Но, позвольте, вы так и не сказали, от каких неприятностей должны меня ограждать? – напомнил Николай Павлович. – У меня достаточно адъютантов. Времена нынче мирные. В стране всё спокойно. Я только недавно вернулся из инспекторской поездки: был в Бобруйске. Вскоре готовлюсь провести смотры инженерного училища и гвардейской дивизии. Что за неприятности меня могут подстерегать? Объясните!

Но вопрос повис, так, как в это время вошёл дежурный офицер и доложил: прибыл генерал-губернатор Петербурга, граф Милорадович. Просит срочно аудиенции.

– Странно! – Николай Павлович взглянул на большие напольные часы. – Генерал-губернатор должен сейчас быть на заседании Сената. – Пусть поднимается к нам.

– Он попросил вас лично, – учтиво ответил дежурный офицер.

– Простите, господа. – Николай Павлович отставил чашку с недопитым чаем. Пожал плечами. – Ничего не понимаю. Но коль генерал-губернатор Петербурга просит аудиенции тет-а-тет, – не имею права отказать, – и вышел вслед за офицером.

– Давно вы знаете генерала Чернышёва? – допытывался Бенкендорф у гостя.

– Давно. Ещё при императоре Павле Петровиче.

– Вы бывали при дворе? – поинтересовался полковник Адлерберг.

– Нет. Я редкий гость в России. Однако у меня есть несколько докладов к императору по поводу английских коммерческих компаний и организации банковского дела.

– К сожалению, царя сейчас нет в Петербурге, – сообщил Бенкендорф. – Государь нынче отъехал на юг, в Таганрог. У императрицы неладно со здоровьем. А вы где нынче остановились?

– В доме купца Котомина. Чудесные номера с видом на Невский. На первом этаже кондитерская лавка.

– Говорят у Котомина шумно, – заметил Адлерберг.

– Ничуть, – возразил гость. – Чисто и уютно.

Вскоре вернулся Николай Павлович. Все сразу заметили, как он переменился: вид его был какой-то странный, растерянный. Он оглядел всех непонимающим взглядом, хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Генерал Бенкендорф тут же вскочил с места.