Нефритовый жезл

— Когда я бросал тебя? Тебе, может быть, плохо? Давай позовем…

— Кого? — подозрительно спросила она.

— Добби, — промямлил Гарри, зная, что сейчас последует взрыв.

— А, ну конечно! Волшебников, обожающих тебя, теперь мало? Потребовалось порабощать волшебных существ! — вопила Гермиона.

Да никого я не порабощал, — отнекивался он. — Я сам не знаю, как он стал выполнять мои приказы. И это я должен быть возмущен. Ты предала меня своим недоверием и мерзкими предположениями.

— Я предала?! — отвлеклась от домовиков Гермиона и переключила внимание на главную их проблему. — А ты хоть раз задумывался, почему я не поверила тебе?

— У меня было не так много времени, — оправдывался Гарри, ведь ее вопрос в точности отражал его недавние мысли. — Сейчас ты опять скажешь, что я бросал тебя?

— Конечно, скажу и расскажу! — вскричала Гермиона в гневе. — Сегодня тебе нужен Добби, завтра ты его выкинешь, и так же со мной!

— Что за чушь? — отмахнулся Гарри. — Ты точно еще под зельями… Выпей воды, — наколдовал он стакан и протянул ей, убирая палочку. Вместо того, чтобы выпить, Гермиона брызнула воду Гарри в лицо.

— Да что ты делаешь? — вскричал он, вытирая воду ладонью и стряхивая ее на пол.

— Ты делаешь! Ты постоянно делаешь мне больно, — вдруг зарыдала Гермиона. — Ты всегда принимал сторону Рона, всегда поддерживал его, а я оставалась одна. Постоянно одна. На третьем курсе ты объявил мне бойкот из-за чертовой метлы. А я ведь беспокоилась за тебя-я-я — прорыдала она, пока Гарри в панике слушал ее монолог.

— Гермиона…

— Когда Рон отвернулся, когда ВСЕ отвернулись, — я была рядом. Нам было так хорошо, — от слез она уже не понимала, что говорит. — Ты простил его и забыл про страшную заучку Грейнджер.

— Ты не страшная, — вставил он тихо.

— Да при чем здесь моя внешность? И почему тогда ты не пригласил меня на бал? И позволил Рону обвинять меня в предательстве?

Она продолжала стрелять обвинениями, как стрелами, которые входили в тело Гарри, впрыскивая в его кровь яд вины и ненависти к себе. Не помогало и осознание того, насколько беззащитной сейчас казалась Гермиона. Его Гермиона.

— И теперь, когда ты узнал, что в течение всего года меня накачивали зельями, снова бросаешь меня со словами: "Зови, если что случится?" Как честно и благородно, "великий Гарри Поттер, сэр". Да как верить тебе после всего этого? — спрашивала Гермиона, вытирая злые слезы.

Она посмотрела на Гарри, молча ее слушающего, и поняла, что их дружбе уже ничего не поможет. Они больше не друзья.

— Знаешь, ты прав, — вдруг спокойно сказала Гермиона, шмыгая носом. — Мы давно отдались друг от друга. Я привыкла… — повторила она его недавние слова. — Я привыкла быть одна.

Вся в слезах, она взяла со стула сумку и повернулась в сторону выхода.

Как вам новая обложка?

Залог доверия. Часть 3

Гарри не знал, что ему делать. Еще десять минут назад он обвинял Гермиону в предательстве, а сейчас ненавидел себя. А как она должна к нему относиться? И её слова про зелья? Зачем их ей давали? Кто давал? И почему он задумался об этом только сейчас?

С другой стороны, она знала про него всё это и раньше и все равно чувствовала к нему… Что? Симпатию, желание? Может быть любовь? А что чувствует он? Не задело ли его так сильно её предательство, потому что он не ожидал, ведь она всегда… Всегда была рядом. Он не должен ее отпускать.

Гарри сделал резкое движение и остановил Гермиону, схватив за талию, а потом и полностью прижав к себе. Он положил руки ей на живот, с трепетом чувствуя упругую кожу сквозь тонкую ткань рубашки. Носом Гарри зарылся в пышные волосы, ощущая приятный аромат яблок и свежего пергамента. Не этот ли запах он слышал на первом уроке зельеварения в этом году?

— Ты не одна. — заговорил он тихо. — Ты не одна. Я с тобой. Я всегда был только с тобой. Я дурак, я такой дурак.

— Идиот, — прошептала она, даже не пытаясь вырываться и наслаждаясь этими объятиями. Она могла долго кричать, что больше не подпустит его к себе, что они больше не друзья. Но одно его объятие, такое привычное, такое желанное — раздавило её гордость под прессом трепетного счастья. Ведь он рядом. Он не бросит её. Еще минута и она все ему расскажет. И про зелья похоти и про зелье лояльности. Еще минута. Может быть две или три. Ведь так приятно ощущать себя защищенной в его крепких, надежных руках.

— Прости меня, — заговорил он, прервав поток её мыслей. — Я думал не о том. Я забыл, как много мы преодолели вместе. Как много ты для меня значишь. Как много я значу для тебя. Ведь значу? — спросил он, еще крепче прижимая её к себе, и с удовлетворением чувствуя, как дрожь прошла по её телу.

Гермиона кивнула и слегка улыбнулась сквозь слезы, отпуская обиду и гнев. Ведь самое главное, что они все осознали, что будут верить…

— Конечно Гарри. И ты прости меня. Я должна была верить тебе.

— Мы должны доверять друг другу. Больше никаких секретов. Только… — остановился Гарри и слегка потерся носом о шею Гермионы. В нем стремительно росло желание попробовать на вкус эту сладко — пахнущую кожу. Его мизинец нашел лазейку между пуговицами на рубашке и коснулся места под грудью. — Нам нужно что-то…

— Что? — уже дрожа от всевозможных приятных мыслей, спросила она, чувствуя весомое доказательство желания Гарри, упирающееся в неё сзади.

— Что-то, что докажет, что мы доверяем друг другу. Может быть какой-то амулет или клятва? — предложил он, уже несколько мгновений думая совершенно о другом.

Гермиона тоже задумалась, но сразу поняла, что даже амулет или клятва не дадут той эмоциональной связи, которая им требуется для доверия друг другу. Полного доверия.

— Я доверяю тебе Гарри, и… — она положила ладонь ему на руку, и потянула ее ниже. Еще ниже. — Мне не нужно доказательств твоей верности, просто…

— Просто? — сдавленно прошептал он, сдерживая невыносимое желание и надеясь, что Гермиона испытает что-то похожее.

— Просто люби меня, — хрипло произнесла она, направив его руку между своих ног.

Гарри охнул от восторга и развернув Гермиону к себе, впился в ее губы, почти до боли их терзая. Гермиона не уступала, дрожащими губами, яростно отвечая на его порыв.

Возможно, когда-то в прошлом они и целовали кого-то другого, но сейчас, здесь — все, что было за этими стенами, все что было в прошлом стало неважным. Важным были только их губы, руки, и мысли соединяющиеся в беспрерывном потоке светлой любви.

Гермиона провела руками по плечам Гарри и зарылась пальцами в его волосы, наслаждаясь их густотой и шелковистостью.

Гарри почти замурлыкал от удовольствия. Он сделал шаг вперед, двигая Гермиону к книжным стеллажам. Потом еще один, пока они не оказались прижатыми к многочисленным томам по истории магии.

Он боялся, боялся сделать ошибку и спугнуть наваждение, в которое они с Гермионой погружались. Он молился всем богам, чтобы их никто не обнаружил или Гермиона вдруг не решила, что происходящее — ошибка.

Гарри выпустил из плена её губы и начал ласкать шею, спускаясь все ниже к ключицам и в ложбинку между небольших полушарий. Он покрывал мелкими поцелуями кожу на груди, расстегивая пуговицы на рубашке.

Гермиона задыхалась, задыхалась от невозможности запечатлеть этот момент навсегда. Насколько хороши были ощущения. Гарри словно знал, как следует прикасаться и целовать. Она ловила ртом воздух и бессознательно двигала руками по его груди, постоянно касаясь пояса брюк, до тех пор пока не задела твердый бугор, вызвав стон Гарри.

Они замерли, отпрянули и посмотрели друг другу в глаза.

Тяжело дыша, Гарри внимательно осматривал результат своих действий.

Взъерошенные волосы, сверкающие желанием глаза и припухшие от поцелуев нежные губы. Она никогда не была красивее.

— Ты никогда не была красивее, — произнес он хрипло и понял, что его страхи не оправданы. Разве могут эти глаза, полные желания и любви лгать.