Звездолёт на гриле

– Ничего себе! Как же всё просто! – воскликнула Алисочка, отошедшая к самой стене, чтобы всем хватило места. – Вот почему они так хорошо поладили с Алексом и так испугались нас! И почему они так растерялись, когда мы пришли! И почему превращений не очень боялись!

Я посмотрел на выпучивших глаза ежей и тоже всё понял. Каждый из них был ненамного крупнее Алекса, а по сравнению со мной все они были крошечными.

Выглядели эти ежи точь-в-точь как дети, которых взрослые застукали за каким-то хулиганством. И судя по всему, не зря – именно такими детьми они как раз и были.

Комментарий к 11. Крыс

Я убрала из жанров «Юмор», это в связи с засильем ангста и самокопаний в восьмой-девятой главах (пока искали Алекса). Ну и вообще здесь как-то откровенного юмора вышло меньше, чем я рассчитывала сначала.

========== 12. Алиса ==========

Как же мы сразу не догадались? Видимо, ёжики тайком от своих родителей запустили слизняков на Бетельгейзе за гелием (зачем и каким именно образом – другой вопрос), но только не подумали о том, как они будут их потом оттуда убирать. Бедные, они, конечно же, считают, что родители их нового знакомого как зададут им сейчас взбучку…

Но раз так, где искать местных взрослых? Ждать здесь, пока они не придут за детьми? А может, у них принято навещать детей раз в пять лет по земному счёту, а остальное время проводить на другой планете или в спячке?

Я проверила, сколько у меня осталось энергии для защитного поля. У меня ещё было немногим больше двадцати пяти минут.

– Алекс, ты ведь с ними подружился? – повернулась я к сыну. – Спроси у них: где их родители и как нам вернуться на звезду?

Дважды просить его не пришлось – он катнулся к ёжикам. Языка их он, разумеется, выучить не успел – да и не нужно знать язык, чтобы понять, что ребёнок потерялся; ведь, когда мы пришли, они пытались его развеселить. Но я всё же надеялась, что детям, пусть и с совсем разных планет, легче переговорить друг с другом. И что Алекс, если что-то выяснит, сумеет передать это нам.

Крыс между тем в который уже раз обернулся плеядским вараном – незнакомого взрослого своего вида ёжики определённо боялись гораздо больше, чем каких-то там превращающихся ящериц. Мы с ним присели рядом с остальными, но не совсем вплотную, чтобы больше не волновать детей.

Ёжики, обступив Алекса, начали возбуждённо его расспрашивать – подозреваю, что о нас. Я в их толпе плохо могла разглядеть, кто из них о чём пытался сказать, а вот Алекс вроде бы хоть что-то понимал: он несколько раз превратился – в варанёнка, потом в слизняка, потом в вулканическую рыбёшку – к полному восторгу новых приятелей. Потом он взялся повторять их шуршащий язык, и они развеселились ещё больше. Потом кто-то поделился с ним металлическими брусочками, которые ёжики ели, когда мы их тут нашли…

Алекс немедленно захрустел предложенным угощением (я напряглась, хотя и знаю, что метаморфы могут переварить всё, что подходит к том облику, в котором они находятся во время еды). Оказалось, брусочки внутри полые – ну конечно, Алекс и в человеческом своём облике обожает всякие пористые сладости или, например, ягоды-пузыри из системы Медузы.

Вдруг Крыс приподнялся в сторону жевавшего брусочек Алекса, постоял, точно что-то рассчитывая, и, наверное, устав становиться светящейся мухой для каждого разговора, начал что-то царапать хвостом на стене пещеры.

Я с возрастающим изумлением смотрела на то, что у него выходило. Четыре кружка рядом друг с другом, точка справа от них, точка слева от них…

– Ты хочешь сказать, что в этих железках начинка из гелия? – воскликнула я. – Того самого гелия, который слизняки приносят с Бетельгейзе? Но ты же сам говорил, что гелий слизняки выбрасывают в тот круглый корабль…

С другой стороны, если эти слизняки способны перемещаться в пространстве, причём на такие далёкие расстояния (невероятно далёкие, иначе мы бы наверняка слышали и о них, и об их хозяевах-ежах!), почему бы и кораблю не быть машинкой для гиперпрыжков?

Должно быть, ёжики уже начали привыкать к нашему присутствию – один из них робко подошёл к нам и тоже протянул два бруска.

Я развела руками:

– Спасибо большое, но мне нельзя! Мне это вредно! – я постаралась хотя бы интонацией передать то, что хотела сказать.

Крыс от бруска не отказался – просто отбил у него хвостом уголок и проглотил весь мгновенно вышедший гелий.

Тем временем Алекс, очевидно, уже совсем стал среди ёжиков своим. На смеси жестов, писка, скрипа и шуршащих слов ежиного языка, которые он смог усвоить, он что-то им бурно объяснял.

Наконец какой-то ёжик чуть побольше остальных начал чуть потряхивать иголками. То есть это со стороны казалось, что он только потряхивает иголками, а мой передатчик поймал сообщение на неизвестном языке на одной из частот.

– Или я очень сильно ошибаюсь, – сказала я, – или они вызвали старших.

========== 13. Крыс ==========

У Алисы на воротнике скафандра замигала жёлтая лампочка – резервного запаса энергии и кислорода осталось на пятнадцать минут. Когда же наконец заявятся эти ежи? Вести переговоры через звуконепроницаемый шлем Алисочка вряд ли сможет, если только взрослые здесь не обучены космокоду и с ними не удастся связаться сигналами фонарика. У меня самого, как нарочно, нет никаких подходящих для переговоров обликов – я никогда не любил высоких температур, с разумными жителями звёзд или планет вроде этой дела старался не иметь, поэтому до сегодняшнего дня мог превращаться только в звездоедов-животных. Облик самих этих ежей подошёл бы идеально, но у них нет ни языка, ни зубов, у них, кажется, даже в горле тот же панцирь, что и снаружи – и как мне этим панцирем говорить на космолингве?

Даже Алекс утомился и всё чаще подбегал к нам, умоляюще глядя то на меня, то на Алису и жалобно попискивая – и без слов было ясно, что он спрашивал, когда мы пойдём на корабль.

Но вот снаружи что-то скрипнуло, зазвенело, и у входа в пещеру показался взрослый ёж, за спиной которого виднелись ещё несколько таких же. Мелкие ежи, побросав свои брусья с гелием, ринулись к нему толпой, наперебой что-то растолковывая.

Ёж коротко скрипнул в ответ, после чего они все присмирели и вышли наружу, где их сразу подхватили остальные взрослые. Не обращая внимания на поднявшийся шум, первый ёж уставился на нас.

– Алекс, превращайся в кого-нибудь ещё! – тихо сказала Алиса, и тут же у неё на коленях устроился варанёнок. Глаза у ежа поползли на лоб.

– Простите, если мы напугали вас или ваших детей, – на как можно более чёткой космолингве начала Алиса объяснять. – Мы не причиним никому вреда. Дело в том, что вот эти звери, – она указала на слизняков, – забирали гелий со звезды Бетельгейзе…

Ёж наконец-то выпал из оцепенения и вынул из переплетения иголок (намного более тонких и гибких, чем у детей) нечто вроде наших планшетов, только почему-то в форме полумесяца. Хотя понятно – такой, очевидно, легче всего в иголках закрепить.

– Цивилизация! Какое счастье! – вырвалось у Алисы на русском.

На экране, который протянул нам ёж, отобразилась карта звёздного неба. Неплохая карта, надо сказать, очень подробная, даже с вычерченными космическими трассами – значит, и в космос эти ежи тоже вышли. Только вот я не мог узнать ни единой звезды, ни единого скопления.

– Это совершенно чужое небо! – Алисочка снова перешла на космолингву. Ёж, кажется, угадал по интонациям, что она хотела сказать, потому что он начал бурно объяснять, в чём дело, чертя в воздухе какие-то круги.

Неужели нас занесло настолько далеко? Сколько же времени придётся добираться до знакомых районов космоса?

Загудел сигнал тревоги, на скафандре Алисы жёлтая лампочка сменилась красной. Через пять минут, точнее, даже раньше, ей придётся надеть шлем.

Я снова подошёл к стене пещеры: раз ежи вышли в космос, наверняка им известно, что такое атом. Попробую изобразить молекулу кислорода…

Но в это время у входа в пещеру (остальные ежи с детьми разошлись, и происходящее снаружи стало видно) опустился огромный шар, похожий на тот, что мы видели на Бетельгейзе, только больше раз в десять и белый, а не золотистый.