Страница 32 из 47
К середине июля 1941 г. из 170 советских дивизий 28 оказались в окружении и не вышли из него, а 70 понесли серьезные потери, лишились более чем половины личного состава и военной техники и нуждались в пополнении личным составом, боеприпасами, горючем, вооружением, транспортом и др. Понесенные потери тяжело отразились на боеспособности советских войск.
Окруженные части и подразделения Красной армии заходили в леса и устраивали там круговую оборону. Немцы продолжали свое продвижение на Восток. Стоило только находившимся в лесу частям обнаружить себя, немецкая авиация начинали бомбить их, а полевые войска – обстреливать из артиллерии и минометов. В конечном счете бросались техника, боеприпасы, уничтожались, закапывались и зарывались в землю штабные и другие документы, а бойцы и командиры расходились кому куда заблагорассудится. Некоторые командиры вели себя недостойно. Например, командир 61-го ск генерал-майор Бакунин с группой штабных работников в количестве 32 человек распустил весь оставшийся личный состав, который долгое время ходил в тылу противника, не проявляя никакой активности и лишь искал возможность перейти линию фронта. Командир 21-го ск генерал-майор Борисов, нач. его штаба генерал-майор Закутный, командир 37-й сд этого корпуса полковник Чихарин и др. для того, чтобы удачно самим было скрыться, разогнали от себя бойцов и младших командиров. Оперативная группа из Белостока, идя 10 дней по территории, захваченной противником, видела большое количество красноармейцев, бросивших оружие, бродивших по селам. Немецкими войсками они не задерживались, в плен их не брали, но командный состав расстреливался на месте любыми чинами немецкой армии.
17 ноября 1941 г. начальник Политуправления Западного фронта дивизионный комиссар Лестев в докладе «О политико-моральном состоянии войск» писал: «Тяжелораненные или раненые в ноги, которые не могли идти и даже ползти, в лучшем случае оставались в деревнях и просто бросались на поле боя, в лесах и погибали медленной смертью от голода и потери крови. Все это происходило на глазах у людей и являлось одной из причин того, что многие красноармейцы и командиры стремились уклониться от боя, ибо в ранении видели неизбежность гибели». По сведениям, приведенным Г.Ф. Кривошеевым, 200 (двести) армейских госпиталей пропали без вести,17 – вышли из окружения «с большими потерями»[211].
Рассуждения о том, что «раненые, которых не удалось эвакуировать, были переданы на попечение местного населения» звучат кощунственно. Каким образом «местное население», в доме у которого не было ни медикаментов, ни даже лишних продуктов, могло взять на себя тяжело раненных?
Из окружения каждая часть или подразделение Красной армии выходили по-разному. Во многом это зависело не только от обстановки, но и от понимания каждым окруженцем своего воинского долга. Встречались и слабые духом, трусы и паникеры, занимавшие выжидательную позицию (чья возьмет?), и отвратительные себялюбцы, воспользовавшиеся добротой колхозников, их отношением к Красной армии. Они оставались на оккупированной территории, становились примаками и жили в свое удовольствие. Некоторые красноармейцы и командиры сдавались врагу, но абсолютное большинство отступало с решением либо пробраться к своим, либо умереть.
В июле 1941 г. на кингисеппском участке фронта начальник ОО 10-й сд дивизии батальонный комиссар Г.Ф. Васин, старый член партии, человек необычайного мужества и спокойствия, выполняя свои чекистские обязанности, оказался с группой воинов в окружении. Он был старшим по званию и принял на себя командование. Группа вступила в бой с гитлеровцами и сумела задержать продвижение немецкого мотополка. В результате из окружения вышли около 500 советских бойцов и 150 автомашин с боеприпасами.
Т. Строкач в течение 35 дней, попав с группой руководителей и сотрудников НКВД УССР в окружение, с боями вывел 338 человек в советский тыл по оккупированной немцами территории. По некоторым данным, именно за «операцию спасения», в том числе наркома В. Сергиенко, Строкач получил орден Ленина[212].
Как отмечали сводки ОО НКВД, поведение красноармейцев во многом зависело от распорядительности командного состава, политработников и комиссаров. Особого внимания военных контрразведчиков для принятия неотложных мер заслуживали сообщения военных комендантов. Так, 28 июня 1941 г. военный комендант г. Борисова писал в своем донесении: «…Гарнизон, которым я располагаю для обороны рубежа р. Березины и Борисова, имеет сколоченную боевую единицу только в составе бронетанкового училища (до 1400 человек). Остальной состав – сбор «сброда» из паникеров тыла, деморализованных отмеченной выше обстановкой, значительным процентом приставших к ним агентов германской разведки и контрразведки (шпионов, диверсантов и пр.). Все это делает гарнизон г. Борисова небоеспособным… Отсутствие 3-го отделения и трибунала, до организации их мною лично, значительно ослабляет боеспособность и без того мало боеспособных частей гарнизона. Кроме того, нет танков и противотанковых орудий…»[213].
Об обстоятельствах выхода из окружения зам. наркома обороны маршала Советского Союза Г.И. Кулика, который 23 июня прибыл в г. Белосток в качестве представителя Ставки, можно судить по донесениям: от 10 июля 1941 г. на имя нач. 3-го управления НКО СССР майора ГБ Михеева из Смоленска, от 13 июля 1941 г. нач. 3-го отдела 21 армии бригадного комиссара Хандожко, нач. 3-го отдела 10 армии полкового комиссара Лося и по докладу от 8 июля 1941 г. в 3-е отделение 187 сд лейтенанта 88-го пограничного отряда И.И. Соловьева.
Оказавшись в окружении, Военный совет 10-й армии принял решение отступать на Восток. Командующий приказал разделиться на группы, причем группа, в том числе и руководящий состав штаба армии вместе с Куликом, выехала впереди на легковых машинах. Пересекая шоссе на Барановичи, она встретилась с противником, приняла бой и по проселочным дорогам пробилась к старой границе западнее Минска. После того, как оказалось, что немцы заняли город, было решено пробираться в г. Березину, но он уже был занят противником, и поэтому группа продолжила движение к р. Днепр. В районе Копыль – Грозов – Бобовня оторвавшиеся от штаба 10-й армии Г.И. Кулик, нач. штаба 10-й армии генерал-майор Ляпунов, бригадный комиссар, два полковника и комендант г. Белостока (капитан) решили пробиваться к своим частям в направлении Осиповичей и Бобруйска. Всего в группе было 24 человека, в том числе лейтенант-пограничник И.И. Соловьев. Кулик приказал всем снять знаки различия, выбросить документы, переодеться в крестьянскую одежду, мотивируя это тем, что, если попадутся к противнику, тот примет их за крестьян и отпустит. Сам Кулик никаких документов с собой не имел. Он также предложил всем бросить оружие, а лично Соловьеву – ордена и документы. Но пограничники как представители другого ведомства, отступавшие вместе с маршалом, приказ не выполнили и вышли к своим в форме, с документами и оружием[214].
Согласно трофейным документам наличие маршала Советского Союза в немецком тылу вызвало у немцев серьезный переполох. Они считали, что Кулик был направлен специально для организации партизанского движения. Поэтому была организована масштабная охота на Кулика, которую прекратили лишь во второй половине сентября 1941 г.[215]. Не помог этому и абвер. По линии командования 45 ск РККА были приняты меры к оказанию помощи в выводе с территории, занятой противником, Кулика и его группы, но попытка оказалась неудачной.
Следует отметить, что многие группы военных контрразведчиков успешно выполнили задание по выводу из окружения тысяч советских воинов. Например, 30 июня 1941 г. для розыска корпусов и дивизии Западного фронта, которые остались в тылу у противника, а штаб фронта потерял с ними связь, было послано 10 разведывательных групп на территорию, занятую противником (в Полесскую, Витебскую, Минскую и Гомельскую области), в составе семи оперативных работников, каждая с задачей разыскать потерянные части, установить с ними нормальную связь, а некоторые вывести в тыл, оказать помощь в выходе из окружения. Задание командования фронта выполнили многие группы, в том числе возглавляемые Кузьминым, Формашевым, Оспичиком и Малининым. Значительные результаты были достигнуты отдельными агентами, имевшими задание на вывод из окружения военнослужащих Красной армии. Так, агенты «Колхозница» и «Полтавская» вывели около 100 человек, а агент «Гузь» – 600 человек[216].
211
Данилов В.Д. Ставка ВГК, 1941–1945. М.: Знание, 1991. С. 16.
212
Интервью бывшего адьютанта Строкача А. Русанова газете «Доброволец», перепечатанное в газете «Голос Крыма» от 7 ноября 1943 г.
213
Солонин М. Мозгоимение. Фальшивая история Великой войны. С. 98.
214
ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 8. Д. 343. Л. 150–160.
215
Великая Отечественная катастрофа II. 1941 год. Причины трагедии. Сборник. С. 191.
216
Личный архив А.М. Плеханова.