Страница 21 из 47
Можно согласиться с выводами абвера о том, что в 1941 – начале 1942 г. в силу многих причин советская контрразведка на фронте и на временно оккупированной территории частями вермахта работала слабо, и ее достижения были весьма скромными. Но она мужала в борьбе и постепенно начали одерживать успехи. Перелом произошел уже в 1943 г. в пользу особых отделов НКВД. Но впереди были месяцы тайной войны, значительные жертвы, приобретение так необходимого опыта как залога успехов в борьбе с врагом.
Следовательно, на советско-германском фронте советским органам военный контрразведки противостояли спецслужбы нацистского государства, подготовленные к ведению широкомасштабной войны. Они имели хорошо подготовленные профессиональные кадры, получившие опыт ведения наступательных операций во время завоевательного похода в Европе. В войну абвер и другие спецслужбы вступили в условиях, не требовавших коренных реформ каждой из них. Но уже первые месяцы войны избавили немцев и их союзников от поверхностной оценки состояния советских Вооруженных сил, решимости нашего народа сражаться с агрессорами. Поэтому руководство абвера предприняло меры к перестройке, прежде всего, к улучшению подготовки кадров.
Заслуживает высокой оценки сложившаяся система подготовки агентуры противника в спецшколах и на курсах. С немецкой аккуратностью были разработаны методы вербовки, подготовки, заброски агентов, поддержания связи и возвращения из-за линии фронта. Не случайно руководство НКВД нацеливало своих сотрудников на самое внимательное изучение опыта работы абвера.
Проигрыш приграничного сражения и оборонительных боев Красной армии в начале войны показал не только ее неготовность в равной мере противостоять вермахту, но и особых отделов НКВД абверу. Впереди предстояла борьба на незримом фронте, приобретение необходимого опыта, укрепление советских спецслужб, при помощи которых были одержаны победы над нацистской Германией.
Глава III. Начало. Приграничное сражение (22 июня – 9 июля 1941 г.)
22 июня 1941 г. немецкие войска вторглись на территорию Советского Союза. Началась Великая Отечественная война[132][133]. Накануне германское главнокомандование передало в штабы групп армий условный сигнал «Дортмунд» – приказ о вторжении в СССР. На рассвете группы армий «Север», «Центр» и «Юг» нарушили государственную границу СССР на трех главных стратегических направлениях, нацелившись на Ленинград, Москву и Киев с задачей за одну кампанию рассечь, окружить и уничтожить войска советских приграничных округов и выйти на линию Архангельск – Астрахань. Совместно с Германией в войну с СССР вступили Испания, Италия, Дания, Норвегия, Венгрия, Румыния, Словакия, Финляндия и Хорватия.
Можно с полной уверенностью утверждать, что Советское правительство и высшее военное руководство ожидали этого вторжения, чтобы в глазах мирового сообщества выглядеть не агрессором, а страной, подвергнувшейся нападению. Одним из первых данную версию выдвинул Н.Г. Кузнецов. Прибыв после начала боевых действий в Кремль за получением указаний, он удивился царившей в нем безмятежности: «В Кремле было так же спокойно, как в обычный выходной день. Видимо, происходит какое-нибудь совещание и где-нибудь в другом месте. Но что совещаться, когда война налицо, и если ее не ожидали, то следовало хоть теперь со всей энергией организовать отражение врага. Что происходило в этот момент на самом деле, я рассказывать не берусь, но как нарком Военно-Морского флота по-прежнему никуда не вызывался и никаких указаний не получал»[134].
Главной ударной силой Германии, как и при вторжении на Западе, служили четыре мощные бронетанковые группы. Две из них, 2-я и 3-я, были включены в состав группы армий «Центр», призванной быть главным наступательным фронтом, и по одной – в состав групп армий «Север» и «Юг». Гитлеровское командование серьезно рассчитывало на то, что Красная армия подтянет ближе к государственной границе главные силы фронтов, где следует их окружить и уничтожить. Это была главная цель плана «Барбаросса» в начале войны.
3 июля 1941 г. в своем выступлении по радио И.В. Сталин, обращаясь к советскому народу, сказал: «Прежде всего необходимо, чтобы наши люди, советские люди, поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время, когда война коренным образом изменила положение…»[135].
В первые 18 дней, с 22 июня по 9 июля 1941 г., произошло приграничное сражение, в ходе которого советские войска вели тяжелые оборонительные бои в Прибалтике, Белоруссии и на Западной Украине, а затем были вынуждены отступить в глубь страны. Именно в эти дни противник решил не только тактические, но и стратегические задачи.
С начала войны политическое руководство Советского Союза приняло необходимые, хотя и во многом запоздалые меры для отражения агрессии. В ночь на 22 июня первым приехал в Кремль Л.П. Берия, за ним появились И.В. Сталин и остальные члены Политбюро ЦК ВКП (б). В 5 часов 45 минут у Сталина началось совещание, на котором присутствовали В.М. Молотов, Л.П. Берия, К.С. Тимошенко, Л.З. Мехлис и др. Совещание приняло директиву № 2: «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземным войскам границу не переходить». В 14 часов принята директива № 3 о контрнаступлении, разрешившая войскам Красной армии переход государственной границы. В этот же день была создана Ставка Главного Командования, изданы указы Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных, о военных трибуналах и введении военного положения.
Судя по записям, сделанным дежурными секретарями о посетителях Сталина, с 21 по 28 июня 1941 г. он ежедневно проводил совещания, на которых обсуждались актуальные проблемы обороны и обеспечения безопасности страны. Чаще всего встречи происходили с Берией – 17 раз. Это были продолжительные беседы, порой по несколько часов. С Меркуловым – 5 раз, по 15–30 минут. С Голиковым беседовал лишь трижды (первый раз 24 июня), каждый раз не более, чем по часу. Актуальные вопросы обсуждались и на совместных совещаниях представителей различных ведомств, как это было 27 июня 1941 г., на котором присутствовали Тимошенко, Голиков, Берия и Кузнецов[136].
В приграничном сражении одним из самых трудных был первый день войны. В сражение с вермахтом вступил личный состав частей и подразделений Красной армии и пограничных войск НКВД, дислоцированных на западном участке государственной границы. Но многие командующие и штабы армий в первые часы нацистской агрессии не приняли никаких самостоятельных решений, действуя согласно планам прикрытия государственной границы, которые уже не соответствовали новой ситуации.
22 июня передовые части вермахта, как писал в «Военном дневнике» Ф. Гальдер, «захватили пограничные мосты через Буг и другие реки без боя и в полной сохранности». И первые дни немцы шли только по шоссе, по бетону и асфальту, не затрудняя себя маршами по бездорожью. Для нарушения управления войсками немецкие самолеты бомбили узлы и линии связи, боевую технику и живую силу Красной армии. И все же основными объектами первых авиационных налетов была сосредоточенная на приграничных аэродромах советская авиация. Уже в первые часы войны немецким воздушным силам удалось добиться господства в воздухе путем почти тотального уничтожения советских самолетов прямо на земле. Только на 26 аэродромах Западного округа они уничтожили в первый день войны 738 боевых воздушных машин[137]. Немецкая авиация взяла под контроль шоссейные дороги, расстреливали машины. Шоссе Белосток – Волковыск было забито трупами людей, автомашинами, танками, и прибывавшим советским частям невозможно было пробиться к линии фронта.
132
Но фактически военные действия началась несколько раньше. Как только была установлена дата нападения на СССР, 22 июня, Редер отдал приказ по ВМФ: с 15 июня открыть боевые действия против советских подлодок. За шесть дней до официального начала войны! В приказе подчеркивалось: «Следует стремиться к безжалостному уничтожению». А если возникнет скандал, Редер рекомендует свести все к досадному недоразумению, морские силы полагали, мол, «что они имели дело с проникшими в этот район английскими подводными лодками».
133
Полторак А.И. Нюрнбергский эпилог. М., 1969. С. 359.
134
Морской сборник. 2004. № 7. С. 50–52.
135
Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 2. Кн. 1. М., 2000. С. 163.
136
Там же. С. 98–104.
137
Беларусь в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945. С. 62.