Страница 170 из 223
Действительно, мозги у жареного Пройди-света отличались каким-то особенным канцелярски-крючкотворным устройством и весьма тонкою сметливостью, которая собственно и помогала ему очень успешно разыгрывать роли честного, добропорядочного, надежного и неподкупного чиновника в глазах тех, перед кем, по его соображениям, таковые роли надлежало разыгрывать.
Когда пристав так внезапно, во время келейного разговора своего с Бероевым, потребовал к себе следственное дело о его жене, орел-чиновник собственноручно понес его в кабинет своего непосредственного патрона.
- Там просят справочку одну, - начал он, вручив приставу бумаги и называя одно из текущих дел, - оно, я знаю, у вас на столе находится... Позвольте мне переглядеть, я в зале на минутку присяду, чтобы не мешать вам... поищу там себе...
И, взяв со стола целую кипу бумаг, Пройди-свет удалился в смежную комнату, приперев, ради благовидности, и дверь слегка за собою. Близ этой двери он, как бы ненароком, поместился у столика и навострил уши: ладно, все как есть дочиста слышно, что говорится, а этого только ему и требовалось.
После трех часов, едва следователь кончил свои занятия и уехал куда-то, Кузьма Герасимович Герасимов, вместо того чтобы отправляться в недра семейства своего и садиться за мирную трапезу, махнул на извозчике к Полиевкту Харлампиевичу Хлебонасущенскому.
- Что скажете, батенька? Нет ли чего хорошенького? - озабоченно усадил его великий юрист и практик, прочтя на физиономии оборотня нечто такое, что ясно говорило, будто приход его неспроста и непременно заключает в себе какую-нибудь мерзопакостную закорючку.
- Да все помаленьку двигается... А вот - арестантка наша чуть не повесилась нынче, - пробурчал тот сквозь зубы, напуская на себя соответственную мрачность.
Физиономия Хлебонасущенского изобразила вопрос и холодное удивление.
- Однако не совсем ведь, чтобы уж до смерти? - присовокупил он.
- Помешали, - сообщил письмоводитель, - вовремя захватили, потому - в этот самый момент к ней муж приехал... И я вам скажу, тонкая-с иголка, муж-то ее, может, еще и другой какой оборот в деле выйдет.
- А вы разве слыхали что? - с живым интересом перебил Хлебонасущенский.
- Нет-с... я только так, между прочим, - уклонился Пройди-свет, крякнув в руку и созерцая карниз потолка.
Но великий практик сразу уже ронял, что дело тут вовсе не "так" и не "между прочим", а что Пройди-свет только фальшивые траншеи ведет, потому душа его некоторого елею жаждет и требует необходимой смазки.
- Славная у вас квартирка! - снова крякнув, начал оборотень.
- Н-да-с, квартирка так себе, ничего, живет понемножку.
- Отменная-с... Ведь это, поди-ко, даровая у вас, по положению следует в княжеском доме?
- По положению... А что?
- Нет, я только так это... к тому веду речь свою, что необыкновенное счастье в наше-то трудное время казенной квартирой заручиться.
- А у вас разве не казенная?
- Пользовался прежде, но семейство меня удручает: каждый год почти приращение... Ну, и темновато стало, на вольную пришлось перебираться... А уж это что за житье на вольной! Звания того не стоющее... К тому ж и жалованье наше маленькое... Трудновато жить, по нынешнему-то времени, трудновато-с!..
- А вы бы приватных занятий каких-нибудь искали себе! - в виде благого совета попытался увильнуть Хлебонасущенский.
- Хм!.. Помилуйте-с! Какие уж тут приватные! И служебных - по горло, сами изволите знать... Трудно, очень трудно... Просил было онамедни взаймы у одного денежного человека, да нет, не дает!.. Говорит, безденежье всеобщее... Ну, оно конечно...
- Взаймы?.. - как бы бессознательно повторил Хлебонасущенский, глядя ему в переносицу, и затем приостановился. - А ведь это можно устроить, пожалуй! - присовокупил он вдруг, приняв вид самого родственного участия к Пройди-свету.
Тот быстро вскинул на него свои вглядчивые глаза.
- Вы полагаете?
- Полагаю... Это я с большим удовольствием мог бы устроить для вас.
- То есть как же оно?.. тово...
- А из собственного источника... Впоследствии, бог даст, сочтемся как-нибудь... Не так ли?
- Оно конечно... и я... тово... чувствительнейше благодарен...
За сим наступило приятное, но немножко неловкое молчание.
- Так позвольте, мы уклонились несколько от предмета беседы: вы, кажись, про мужа что-то говорили?
- Так-с. Приезжал он нынче к следственному о деле справляться, и - я вам доложу - отменно принят был в кабинете, очень образованный и даже, надо полагать, ученый человек, сведениями обладает, ну, и... разговор был-с. Наш-то говорит ему: "По моему, говорит, внутреннему убеждению, она невинна, она защищалась от насилия". Это насчет князя-с. "А только тут, говорит, дьявольская интрига, надо полагать, подведена под нее; я, говорит, имею основание думать, что подводит интригу-то князь Шадурский, то есть собственно господин Хлебонасущенский". Вот оно что-с! "Я, говорит, пытался всячески устранить его, да ничего не поделаешь, пока нет у нас ясных фактов и доказательств, потому - теперь сила у них и в руках и свыше: только нахлобучку за этого барина получил, будто за пристрастные мои действия против князя, да и дело отнять хотели для передачи другому лицу, и никаких, говорит, резонов моих во внимание не взяли". Вот оно как-с! "Я, говорит, все силы употреблял - и все ничего! Давайте, говорит, вместе действовать, ищите, разыскивайте, помогайте мне, может, что и окажется". И, кажись, у этого Бероева в руках какие-то нити... Горяченько хочет приняться за пружинки, горяченько-с...
Лицо Хлебонасущенского немножко вытянулось. "А, чем черти не шутят?" подумал он в эту минуту и решился принять свои меры, какие, по соображениям, окажутся нужными.
Кузьма Герасимыч, по относительной маловажности своего сообщения, получил только "серенькую* взаймы" и забожился, что буде окажется нечто, то уведомит, не медля ни минуты.
______________
* Кредитный билет в пятьдесят рублей (жарг.).
И точно, в тот же самый день, часов около шести вечера, Полиевкт Харлампиевич получил от него уведомление весьма важного свойства, которое заставило уже не шутя вытянуться его физиономию.