Нектар небес

«Сизы», узнавшие о происшествии со своих бесчисленных телекамер и направленных микрофонов, забирают тело или тела и если это человек или люди, то его или их ждет суровое наказание вплоть до тюремного срока. Пройти сквозь «Периметр» невозможно не из города не в город. Пытались уже и не раз и ни к чему хорошему это на приводило. За «Периметром» так никто и не оказался. Оказались за решеткой. Больше желающих не нашлось. Питается электричеством «Периметр» от отдельной станции добычи электроэнергии, работающей автономно от станции добычи электроэнергии питающей электричеством город. Такая вот «мера защиты» населения.

Вообще вопрос защиты населения и нашего государства, где оно собственно и проживает, сам по себе вызывает много вопросов. Если мы на планете остались одни, так зачем же тогда истребители? Кого же они будут истреблять? А баллистические ракеты, о которых мне рассказывал отец и дед, в ракетных шахтах, на электромобилях и на атомных подводных лодках? Нам говорят на случай появления противника. А может быть он уже появился? Сие мне не известно. Я просто иду через двор, смотря себе под ноги, и мечтаю только об одном – этой же дорогой вернуться сегодня домой.

Дворы наши застроены двухэтажными домами из белого кирпича, со временем ставшим серым, с небольшими вставками красного кирпича, как элемента орнамента. Дома имеют форму квадрата если смотреть сверху, один внутри другого. Стандартный двор – три таких дома, между ними деревья, кусты, детские площадки, гаражи и места для выброса мусора, с мятыми железными контейнерами, которые каждое утро меняют мусоровозы. Окна домов, при таком их расположении, выходят друг на друга. Мне требуется пройти через пять таких дворов, прежде чем попасть в школу. На выходе из последнего я слышу знакомый голос.

Глава 3

– Кристин, привет! – жизнерадостно говорит моя однокласница, соседка по парте и подружка Наташа Ковшова, красивая, стройная, веселая и энергичная блондинка, ростом с меня, которой предстоит перейти через рубежную дату еще только месяца через три. – Что такая мрачная? – спрашивает она делая при этом «бровки домиком», отчего становится безумно обаятельной.

Я здороваюсь в ответ и отвечаю на ее вопрос.

– Да ладно!? – ужасается она. – А что же ты мне вчера ничего не сказала?

– А что тут говорить? – вновь отвечаю я, несколько невежливо, вопросом на вопрос и тут же исправляюсь. – Это же не день рождения.

– Да, верно, не «днюха» уж точно, – соглашается Наташка и, как настоящая подруга, чувствуя, что мне совершенно не хочется говорить, замолкает, хотя обычно говорит без остановки кто с кем встречается, кто с кем целуется и, конечно же, кто кому признается в любви и, разумеется, в кого она сама в очередной раз безумно влюблена и как ей, бедняжке, тяжело это переживать. Но сегодня мы идем молча. Две из положительных ее черт – тактичность и ненавязчивость. Так же в молчании мы переходим через сквер, заставленный лавочками, с урнами по бокам, и гранитными бюстами выдающихся конструкторов авиационной и космической техники прошлых лет, уже покинувших наш мир, и приближаемся к школе, в который мы учимся – красно-бурому, с белыми элементами декора, двухэтажному зданию, обнесенному забором из чугунных металлических прутьев выкрашенных в серебристый цвет и закрепленных на серых бетонных столбах. Нашу любимую дыру в заборе как назло закрыли приваренными ржавыми железными палками два дня назад, теперь приходится идти через главный вход.

– Привет, девки! – раздается позади нас знакомый голос. Нас догоняет Лена Микеева. Среднего роста, на полголовы ниже нас, кучерявая брюнетка. Она уже месяц как находится под процедурой Отбора, но, скорее всего, ей стать скилпом не грозит. Как ни печально говорить, но внешность у нее не та, чтобы кого-то из потенциальных заказчиков заинтересовать. Да она и сама это прекрасно понимает.

– Привет! – хором здороваемся с ней мы.

– Как дела? – интересуется она.

– Как сажа бела, – отвечаю я и повторно за сегодняшнее утро объясняю причину своего настроения.

– Да ладно!? – и второй раз за утро слышу возглас удивления, но теперь уже из ее уст. – А почему ты ничего не говорила? – еще один такой-же вопрос. Как будто ты кому-то говорила, когда у тебя было то же самое, говорю я сама себе мысленно.

– А что тут говорить? – вновь говорю я, несколько невежливо, вопросом на вопрос и вновь тут же исправляюсь. – Это же не день рождения.

– А… ну… вообще-то, да, – и вновь согласие. – Не расстраивайся, все обойдется. – добавляет она слова, которыми я ее сама совсем недавно успокаивала.

И вновь тишина. После такого известия говорит никому ни хочется, к тому же Ленка, как и Наташка отличается тактичностью и ненавязчивостью. За это им обоим огромное человеческое спасибо.

Перед школой стоит серый с белой полосой, гербом «Е-Кона» на двери и выключенными красно-синими «мигалками» на крыше – патрульный электромобиль «сизов». «Тачка» новая, красивой каплевидной формы, марки ЭЗБГ – «Электромобильный завод бесстрашных гвардейцев». Расположен этот завод в столице, а каждую машину его производства мы называем «забег», сокращенно от первых букв последних трех слов названия. Хорошие машины, не то что наша «старуха» в гараже. Один из «сизов» расхаживает в своей серой форме, с воротником полушубка из белого искусственного меха, на плечах лейтенантские погоны – один белый просвет и две маленькие белые звездочки, по одной с каждой стороны, – спасибо отцовским и дедовским рассказам, о военнослужащих и военной форме. На, таком же сером, как и вся остальная форма, поясном ремне, опять же серая, кобура с ПГ.

Благодаря все тем же рассказам отца и деда я неплохо разбираюсь не только в форме, но и в технике вообще и в вооружениях в частности.

ПГ – пистолет газотермический, калибр одиннадцать миллиметров, который, как подробно рассказал мне папа, заражается обычными, с виду, патронами, но внутри металлопластиковой пули заключено какое-то секретное вещество, окруженное порохом и соединенное каналом с порохом с пороховым зарядом в гильзе, где этот самый пороховой заряд воспламеняется от взрыва капсюля в гильзе при выстреле, зажигая порох в канале пули и вокруг секретного вещества разогревая его до температуры при которой металлопластик просто испаряется и на встречу цели летит сгусток раскаленного газа, разрушающий все на своем пути. Происходит это за тот ничтожно малый промежуток времени, пока пуля, со всем ее содержимым, движется по каналу ствола, при покидании которого исчезает, превращаясь в тот самый убийственный сгусток раскаленного газа. Вот оно – гениальное достижение нашей науки. Пистолет называем «пэгэшкой».

Лейтенант неспешно расхаживает, зевая и прикрывая ладонью рот. Но это может быть вовсе и не за мной, напоминаю я себе продолжая свой путь к храму знаний. Людей в школе много.

Я, чтобы хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей, «переключаю» свое сознание на воспоминания об отце. Он научил меня разбираться в воинских званиях, шевронах, погонах, петлицах, нашивках, аксельбантах и всех, каких только можно, знаках различия, и конечно же, вместе с дедом, в технике и, само сабой разумеется, в гравилетах. А однажды, он принес домой «пэгэшку», выданную ему на службе, заряженную холостыми патронами, чтобы он мог использовать его для устрашения возможных грабителей и подачи сигнала окружающим людям о нападении на себя. Боевыми патронами ему вне службы пользоваться категорически запрещалось, а на службе их выдавали крайне редко. Но папа все равно вытащил все патроны и учил меня обращаться с пистолетом совершенно безопасным способом, а когда я все освоила и начала лихо прицеливаться по углам своей комнаты, он полушутя полусерьезно сказал, что мне надо было родиться мальчиком.

Ну не знаю, не знаю, мне вообще-то и девочкой совсем не плохо. Затем отец рассказал, что есть еще АГПУМ – автомат газотермический пехотный универсальный модернизированный, который называют «пума», калибра пять с половиной миллиметров, весьма футуристического дизайна и использующий патроны с таким же принципом поражения, как и патроны «пэгэшки», только специально разработанными для автомата. Универсальность позволяет стрелять как на воздухе, так и под водой. Когда я стала задавать вопросы, а какой был автомат до модернизации и может ли пистолет стрелять под водой, папа, улыбнувшись, сказал, что для первого раза информации мне более чем достаточно. А второго раза уже не было. Через месяц отца не стало. Зато теперь я очень осведомленная в стрелковом оружии девушка. Вообще-то в «Е-Коне» стрелковое оружие строжайше запрещено. За это лет на десять сажают в тюрьму, а то и на двадцать, это смотря какое оружие.