Нектар небес

Подходя к нашему охранному сооружению собираюсь с силами выдергивать топор, но «Пышь» превосходит все мои ожидания – бьет по топорищу снизу ногой, выбивает топор вверх с треском дерева и довольно ловко подхватывает его на лету. У меня возникает вопрос, а не занимается ли она, тайно, как и я, каким-либо видом рукопашного боя. Надо будет как-то поаккуратнее у девушки это узнать. Занятие гимнастикой, с такой фигурой как у нее, я не рассматриваю.

Выходя в коридор, первое, что видим – отпечатки наших ног. Мои, в военных ботинках, побольше, спутницы в маленьких туфлях поменьше. Мы, что естественно, перепачкали ноги кровью в лаборатории. Смотрим под ноги. Следов нет. Значит подошвы уже просохли в туалете, где нет на полу луж.

Гравикамов в воздухе больше не видно, и то хорошо. Правда здесь есть наверняка скрытые телекамеры и микрофоны направленного действия, но они скорее всего сейчас не работают из-за аварии, как и почти все вокруг. Иначе бы не стали выпускать гравикамы. А даже если и нет и какие-то из них все-таки работают, что на мой взгляд, крайне маловероятно, то, с учетом серьезности произошедшего в «Нектаре», вряд ли кому-то есть до нас дело. Подойдя к окну видим, что, судя по положению Солнца, сейчас утро, а «Пирамида» все так же включена и за ее лучами, кроме неба и облаков, ничего не рассмотреть, что бы хоть как-то напоминало спасательную деятельность. Значит мы проспали всю вторую половину вчерашнего дня и всю ночь! Как это могло произойти!

Именно это и спрашивает у меня «Пышь». Я «перебираю» в уме все возможные варианты и, неожиданно быстро, нахожу вполне реалистичный, на мой взгляд, ответ.

– Снотворный газ из лаборатории. Тот самый, который используется при ОЗС. Мы надышались им когда там были и вот тебе результат – проспали на полдня больше времени, чем требуется на обычный сон, – объясняю я девушке вспоминая рассказы учительницы химии в школе об опасных качествах различных газов.

– А что сразу не «вырубились» от этого газа? – снова спрашивает она меня. – Ну прямо там, в этой страшной лаборатории?

– Наверно потому, что концентрация была не та, да и были недолго, – разъясняю я ей вспоминая опять слова «химички». – Мы же были не в самих установках, а снаружи их.

– А он, газ этот, снова на нас тут не подействует, если все еще оттуда идет? – с некоторой боязливостью, вновь интересуется она кивая головой в сторону злосчастной лаборатории.

Хороший вопрос.

– Думаю, что нет, – отвечаю я. – Он у них либо кончился, либо автоматика заблокировала его подачу, зафиксировав утечку. Иначе мы бы не проснулись. За то время пока мы спали он бы наверняка проник в помещение туалета и отравил нас насмерть. Таким газом, в большом количестве, можно и убить. – добавляю я и, уже в свою очередь, киваю головой, но теперь в сторону «вип»-сортира», ставшего для нас «ночлежкой».

«Пышь» молча смотрит на дверь элитарного «тубзика» и прекращает свои расспросы на это тему. Это просто прекрасно.

Кто бы мог подумать, что мне пригодятся уроки химии в школе. Оказывается, и от них есть польза! Чего только не бывает в жизни!

В саду, между «Пирамидой» и зданием, в котором мы находимся, никакого движения не наблюдается – констатирую я глядя из окна. Я все жду, с боязнью, что моя сестра по несчастью захочет вернуться в разгромленную лабораторию за ботинками «тушки». Мне возвращаться в это место совсем не хочется, а отпускать ее одну тем более. Упадет там в обморок, от повторного вида всего этого кошмара, доставай потом. А бросать нельзя. Заберут еще эти мерзкие роботы, если «припрутся» туда. И, конечно же, этот странный пугающий голос, умудряющийся пробираться прямо в мозг, не выходит у меня из головы.

Но, к счастью, у моей союзницы сейчас совсем другие планы, о чем она и заявляет. Желание поесть превосходит желание переобуться. У меня то же уже «урчит» в животе.

Возвращаемся в коридор перед туалетом, «Пышь» небрежно отбрасывает ногой обломки гравикама, занося топор в боевое положение, и мы подходим к дверям с металлическими полированными ручками. Пробую открыть одну из них. Дверь не заперта, а просто перекошена. Открывается в противоположную от нас сторону. Толкаем ее руками и плечами, но ничего не помогает.

– Давай тараном, – говорю я.

– Давай, – соглашается моя воинственная спутница.

Тогда я поднимаю руки на уровне груди и сжимаю их в кулаки выставляя вперед правое плечо, «Пышь» поднимает топор, зажатый в обеих руках и выставляет вперед левое плечо. Не сговариваясь отходим на пару метров назад и, переглянувшись и кивнув друг другу головами, с короткого разбега бьемся плечами в дверь. Она с треском распахивается и мы, едва удержав равновесие после удара, оказываемся в таком же коридоре, как и тот, по которому мы пришли. По бокам двери, то же разруха, тот же аварийный свет, только окон нет.

Но что-то не так. Голоса. Да-да! Человеческие голоса слева за стеной. И, как мне показалось, знакомые. Похоже на оборвавшийся на полуслове разговор. Поворачиваюсь к союзнице и прижимаю указательный палец к своим губам. «Пышь» дважды понимающе кивает головой. Вытаскиваю пистолет, снимаю с предохранителя, навожу на ближайшую дверь и замечаю на каждой из двух ее створок по изображению из бронзы чашки с дымом над ней. Так это, наверное, буфет, кафе или что-то подобное! Почему так просто и не написать? Ох уж эти клиенты «Нектара», любят всякую вычурность. Проклятый истеблишмент! Все эти размышления сами-собой мгновенно возникают и исчезают в моем мозгу. Сапфировый огонек лазера пляшет на ближайшей створке, на экран с цифрами уже не обращаю внимания. Не до этого. Будут заканчиваться патроны – заменю магазин. «На цыпочках» подкрадываемся к левой стене и так же, как можно тише, крадемся к ближайшей двери. Мысленно отмечаю удобство новых ботинок и немного горжусь тихостью своей поступи. Тренировки с дедом научили не только драться, но и плавно двигаться. По отсутствию звуков не трудно догадаться, что люди услышали шум, но, вероятно, еще не знают о нас и, тем более, наших намерениях. Они могут заподозрить в разрушении двери знакомый нам тип ботов или еще что-то, с чем они уже столкнулись, а мы еще даже об этом и не знаем. Но углубляться в эту мысль не хочется. Скорее всего, они думают, что мы их не услышали и решили затаиться и переждать нас, кем или чем мы бы не были. Как бы не так. Мы то же есть хотим!

– Это, наверное, буфет, – говорю я еле слышно, повернувшись к союзнице.

– Точно, или кафе, – соглашается она, кивая головой. Пожарно-боевой топор в ее руках еле заметно подрагивает, успеваю отметить я.

Как и пистолет в моих.

Подхожу к двери и аккуратно стучу в нее. Без ответа. Пистолет наведен на дверь, сапфировая точка над дверной ручкой, за которую я берусь и дергаю назад и вперед. Дверь заперта. Вероятно, ее поставили на место после перекашивания и последующего выбивания. Как и в нашем случае в туалете. Мне кажется, что спустя пару секунд после выбивания нами двери мне послышался в этой части коридора щелчок замка? Или я ошиблась? Нет времени на раздумья.

– Кто там? – спрашиваю я.

– Кто надо, – звучит знакомый низкий юношеский голос, похожий на голос «Качка» с которым мы летели сюда в гравилете. Примерно такого ответа я и ожидала, только, естественно, не знала от кого. – Вы кто такие?

– Мы свои, – вступает в разговор мой боевой товарищ с верным топором в руках.

– Свои дома сидят, – отвечает невидимый собеседник, но уже дружелюбнее, потом говорит, наверное, кому-то в комнате: – Это похо́ду «телки», что летели сюда вместе с нами.

Он, видимо, то же узнал нас по голосам.

– Да-да-да, это мы, – тараторит «Пышь» услышавшая, как и я, вторую часть фразы парня, обращенную, вероятно, не к ним, и явно радуясь наметившемуся прогрессу переговоров благодаря своим дипломатическим усилиям и желая развить успех, говорит: – Впустите нас, пожалуйста!

– Откройте, пожалуйста, мы за вас, – присоединяюсь я к союзнице.

– Да вроде правда, те самые девки, – слышу я знакомый голос. Толян!? Точно, Толян!