Нектар небес

Прямо перед нами, в полуметре над полом висит поврежденный, перекошенный гравикам, которому «Пышь», не раздумывая, отвешивает хорошего пинка, сопровождаемого глухим звуком удара, отчего тот подлетает вверх, улетает метра на три и падает на пол с металлическим звоном и скрежетом, не предпринимая больше попыток подняться.

– Не люблю, когда подсматривают и подслушивают! – озвучивает компаньон мою недавнюю мысль. Похоже, она снимает таким образом психологическое напряжение после увиденного в лаборатории. Девчонка кивает головой на двери туалетов и «выпаливает»: – Системы пожаротушения в туалетах нет – гореть практическим нечему, кроме бумажных полотенец и туалетной бумаги, которые можно потушить имеющейся в кранах водой. Даже двери из негорючего пластика, их мой отец делает.

Получив такой объем информации, убеждаюсь в правоте своего предположения о снятии спутницей психологического напряжения.

Наконец-то добираемся до женского туалета. Здесь то же аварийное освещение, но ярче, чем на том этаже, откуда мы пришли. Пол сухой, значит правду сказала «Пышь» об отсутствии системы пожаротушения в туалетах. Мы одни. За стеной, в мужском туалете, тишина. Вероятно, там то же никого нет. Эта гипотеза придает надежду, что нас никто не будет беспокоить.

Из четырех унитазов и четырех умывальников выбираем два дальних от входа, что для нас вполне достаточно, они функционируют, остальные не проверяем потому, что нам без надобности, а приятный хвойный аромат освежителя воздуха и душистое жидкое мыло приводят нас просто в восторг, довершает же картину «вип»-сортира» красивая темно-коричневая плитка с узорами разных оттенков, которой здесь отделано все, и, похоже, позолоченные смесители. Это я предполагаю в свете здешней «аварийки», потому, что окон в туалете нет.

Только сейчас, стоя над раковиной и глядя как струя из крана уносит в сливное отверстие грязную теплую мыльную воду, понимаю насколько же я устала. Как же мне хочется, чтобы все мои страдания и боль, вот так же утекли в это сливное отверстие. Сегодняшний день, пожалуй, один из самых напряженных в моей жизни. И уж точно самый кровавый.

– Давай отдохнем! – спутница говорит то, о чем я думаю.

– Давай! – соглашаюсь я выключая воду. – Но сначала займем оборону.

Вытираемся, очень приятными на ощупь бумажными полотенцами, и, выкинув их в блестящий мусорный бак с крышкой управляемой педалью внизу этого самого бака, приступаем. Главный инструмент здесь – пожарно-боевой топор «Пышь». Ставим его «в распор», на высоте примерно верхних поверхностей раковин над полом, между открывающейся внутрь дверью в закрытом положении и стеной закрывающей кабинки перед входом.

Дергаем дверь несколько раз, но она не шевелится. Спасибо его, топора, длиннющему топорищу. На гладко отполированной и покрытой лаком поверхности, явно дорогого, дерева, темного цвета, остается глубокий разруб. Плевать! Все, топор встал «намертво».

И вот тут усталость наваливается полной силой. Не сговариваясь, молча укладываемся спать прямо у дальней стены, свернувшись в позы эмбрионов. «Аварийка», нам совсем не мешает. Головами к стене, на которой зеркала и раковины, ногами к кабинкам. Перед «Пышь», в нескольких шагах от нее – стена с, заблокированной нами, дверью из туалета. В шаге от моей спины – «глухая» стена. Лежу подложив руки под голову. Пистолет в кобуре, как ни странно, ничуть не мешает лежать на правом боку. Сестра по несчастью то же улеглась на правый бок – передо мной ее затылок. Два мокрых, грязных, теплых эмбриона на сухом, чистом, холодном полу.

За ногами чувствую что-то плохое и смотрю туда. У кабинки передо мной нет двери, а внутри нет унитаза. Это еще что такое? Меня туда как будто засасывает. Из темноты вылезают несколько пар мраморно-белых рук и пытаются меня схватить. Скорее отворачиваюсь и вижу над своей головой ближайшую раковину, которая, как я почему-то уверена, стоит на гибкой ножке и вот-вот собирается ударить меня как молот и убить. И просыпаюсь. Рядом со мной что-то лохматое, липкое и теплое. Поворачиваюсь направо и вижу огромную черную голову собаки, которая уже дышит мне в подбородок, глаза смотрят в мои, а язык, по-моему, пытается облизать мое лицо. И как это собака умудрилась незаметно подкрасться так близко ко мне?

И я просыпаюсь окончательно. Оглядываюсь вокруг. Все по-прежнему. Ничего не изменилось. Дверь кабинки на месте, унитаз, нижнюю часть которого вижу в щель между дверью и полом, то же, да и раковина выглядит вполне себе миролюбиво. Рядом со мной никакая не мохнатая собака, а «сладко» спящая «Пышь» повернувшаяся на левый бок, ко мне лицом, и сопевшая, по всей видимости, в мой подбородок, пока я не подняла голову. Э-э-э подруга, – мысленно произношу я, – давай-ка обратно. У нас пока не такие близкие отношения. Аккуратно, но настойчиво переворачиваю ее на другой бок. Она, недовольно урча, поддается и укладывается в прежнюю позу, спиной ко мне, даже не проснувшись.

Ложусь обратно в начальное положение и мне сразу вспоминается кошмар. У-у-у-х. И приснится же такое! Но мой разум, к счастью, умеет переключаться на что-то хорошее.

Вспоминаю Дэна. Красивое лицо «стоит» передо мной. А глаза темно-синие и глубокие, как два лесных озера из детской сказки. В них можно просто утонуть и, будто в подтверждение этого, тяжелая теплая и даже приятная волна усталости «накрывает» меня с головой.

Все. Теперь я, наконец-то, засыпаю без сновидений.

Глава 10

Просыпаюсь от шума воды.

– Привет! Просыпайся, нас ждут великие дела! – говорит «Пышь» умываясь и, с улыбкой, смотрит на меня.

Ух-ты! Тебя потянуло на высокий слог! И это после всего того, в чем нам пришлось участвовать и чему мы стали невольными свидетелями! А может это просто способ успокоиться и действовать разумно?

– Привет! – отвечаю я. – И в чем же их величие?

– В том, – довольно фыркая от воды произносит компаньон. – Что мы, надеюсь, наконец-то, выберемся от сюда!

Спутница замолкает радуясь утренним водным процедурам.

Но она права, я выспалась и нам пора начинать вновь действовать по-нашему же плану. Встаю, умываюсь, как и «Пышь», мы вместе обливаем указательные пальцы правых рук жидким мылом и чистим зубы. Теперь я ощущаю значение зубных щеток и зубных паст для человеческой цивилизации. Оно бесценно. Понимаю и девушку, наслаждающуюся теплой водой. Это здорово. Кажется, даже ужас пережитого немного померк.

– Мне такая ерунда снилась, – встречаясь со мной взглядом в отражениях в зеркале говорит «Пышь», – Будто мы стали собаками, короче бегали здесь, а потом на меня напала какая-то стая, а ты бегала не замечая, как я зову на помощь, а я убежала от них и чувствовала, что после меня они нападут на тебя, если мы не убежим от них вместе и пыталась тебя предупредить, но ты не послушала меня и передними лапами перевернула на другой бок. Потом все стемнело, затем, после всего этого я вообще проснулась, а ты еще спала. Вот, – «выпаливает» она на одном дыхании.

Остолбенев, уже со во второй раз, с момента моего приезда в «Нектар», «прирастаю» к полу и, повернувшись к девчонке, рассказываю свой сон. После рассказа, похоже, столбенеет и она. Мы несколько секунд смотрим друг на друга, уже не через зеркало, а на прямую, глаза в глаза. Договариваемся обсудить это после.

Некоторое время еще обдумываю наши сны. Я не суеверна, но здесь, в этом ужасном месте, все кажется иначе, чем в обычной жизни. Вдруг замираю насторожившись. Ничего не слышно. Ни криков, ни взрывов, ни выстрелов, ни призывов о помощи. Странно. Даже очень. Делюсь мыслями со спутницей. Оказывается, она то же это заметила, но ее это не насторожило.

– Либо всех, кого надо, уже убили, либо уже убили всех, кого не надо, либо уже убили вообще всех и мы здесь одни, – жизнерадостно сообщает «Пышь». Ее неувядающий оптимизм меня просто потрясает. – Надо бежать отсюда, как мы и хотели, но сначала надо поесть.

Вот тут она вновь права. На все сто процентов. Чувствую только сейчас, хорошо выспавшись, насколько сильно я проголодалась. Покончив со всеми гигиеническими процедурами, мы решаем найти еду. Но сначала запасаемся туалетной бумагой и бумажными полотенцами, засовывая их за отвороты рукавов и штанин сколько возможно, неизвестно, когда еще суда вернемся и вернемся ли вообще. Резинки, прижимающие материал к телу, прочно удерживают наши запасы. Тут спутница, спрятав последние бумажное полотенце в штанине, обнаруживает, что подошвы ее мягких туфель, таких же, какие выдали и мне сразу после медосмотра, потрескались от хождения по кускам штукатурки и битому стеклу, о чем и сообщает вслух, не обращаясь ни к кому конкретно и с завистью смотря на мои солдатские ботинки. А-а! – думаю я, надо было меня послушать. Вслух ничего не говорю.