Страница 19 из 239
- Вы слесаря? - остановил их внезапный вопрос, едва лишь они успели сделать каких-нибудь два шага по тротуару.
Беглецы, нежданно-негаданно, у самых ворот столкнулись к носу с одним из тюремных начальников, возвращавшихся домой в тюремное здание.
- Вы из тюрьмы, с работы, что ли?
- С работы, ваше высокоблагородие, замки у карциев поправляли.
- Знаю, знаю. Вы где же работали, на каком отделении?
- На татебном, ваше высокоблагородие.
- А на первом частном кончили?
Гречка немного замялся от неожиданного вопроса и хватил наудалую:
- Кончили, ваше высокоблагородие.
- Ну, хорошо, ступайте себе...
Те сделали еще два-три шага.
- А впрочем, нет!.. Постойте-ка минуту. Там у меня в квартире, на окошке одном больно удав задвижки ослабли, нисколько не действуют; не запираются даже, а по ночам дует. Вернитесь-ка, поправьте заодно уж. Я заплачу.
- Позвольте, ваше высокоблагородие, уж мы бы завтра пораньше... в лучшем виде справим, - отбояривался Гречка.
- Ну, вот вздор! Это такие пустяки - на десять минут работы, не больше. Ступайте-ка, ступайте!
Нечего делать - пришлось снова обратно переступить за порог тюремной калитки.
У Гречки уже мучительно стало ныть сердце, вместе с гложущей болью под ложечкой.
Но лишь пошли они по коридору, как к офицеру подошел фельдфебель тюремной команды, с донесением о каких-то хозяйственных надобностях.
- А, кстати, на первом частном уже справлены замки, завтра надо оглядеть по всем остальным отделениям, - отнесся к нему офицер, между прочим подходящим разговором.
- Никак нет, ваше высокоблагородие, нынче еще не справлены, - возразил фельдфебель.
- Как так? А ты же мне сказал, что уже кончил? - обернулся тот непосредственно к Гречке.
- Помилуйте-с, там самая малость осталась, - ответил этот, стараясь стать в тени, чтобы фельдфебелю не так удобно было разглядеть его физиономию.
- Расчет вы получили? - спросил начальник.
- Нет, не получали еще...
- Так зайдем в контору - заодно уж, чтобы после не возвращаться. Да постойте, однако, - снова обернулся он к двум сотоварищам, - ведь вас, кажется, трое было? Третий-то где же?
- Позвольте, ваше высокоблагородие, - вмешался фельдфебель, с некоторой подозрительностью оглядывая беглецов, - сдается мне, как будто это не те, что утром были, а какие-то другие...
Для Гречки и Китая наступила самая опасная минута: возбуждено уже два сомнения, из которых последнее, того и гляди, в состоянии разрушить весь маневр и выдать их с головою. Надо было снова собрать все огромное присутствие духа, измученного уже тем рядом тревожных впечатлений, которые только что были перечувствованы, надо было сильное умение владеть собою, чтобы не потеряться в первый момент сомнения, чтобы умно и ловко извернуться и отпарировать удар, столь опасно направленный.
- Те двое ушли еще с после-обеда, - спокойным голосом объяснил Гречка, - а нас хозяин на смену прислал: те у него хорошие подмастерья, так он их к князю Юсупову в дом на работу справил: требовали нонче. А третий товарищ кончает еще на татебном, он и расчет должон получить.
- Да как же это вы проходите в тюрьму, когда никто и не знает об этом? - несколько строго спросил начальник.
- Никак нет-с, ваше высокоблагородие, - поспешил возразить ему Гречка, - нас давеча под воротами пропустили, как следует: и опрашивали, и осмотрели всех... Мы объявились там...
- Ваше высокоблагородие, - запыхавшись вбежал в коридор один из приставников, двое арестантов убежали.
Гречка с Китаем со страху чуть было на землю не присели и в миг сделались белее полотна.
- Как убежали?! - встревожился начальник.
- Убежали с подсудимого отделения в пекарню и там в кровь изодрались.
У беглецов немножко отлегло от сердца.
- Что ж ты, дурак, пугаешь только понапрасну!.. Я думал, и нивесть что случилось... Запереть обоих в карцер! Или нет: я сам пойду туда, а вы обождите здесь! - промолвил офицер, обращаясь к Гречке и Китаю, за исключением которых все трое поспешно удалились из коридора.
Гречка выждал с минуту и решительно мигнул своему товарищу:
- Идем!
- Ну, что, закончили? - безучастно, ради одного только чесанья языка, окликнул их перед калиткой подворотня.
- Слава-те, господи, наконец-то отделались! - махнул рукою беглец, вторично переступая порог Литовского замка.
* * *
Тюрьма и неволя остались позади. Но пока виднелось это неуклюжее здание, со своими плотными, приземистыми башнями, Гречка не смел предаться радости; он ощущал только волю, и радоваться было еще рано: погоня могла последовать каждую минуту. Хотелось бы скорей и скорей бежать ему - мчаться прытче лошади, лететь быстрее птицы, а между тем нужно было идти спокойно, ровной походкой, чтобы не навлечь на себя каких-либо случайных подозрений.
У Никольского рынка Гречка остановился.
- Ну, брат Китай, теперича мне налево, тебе направо, либо тебе направо, а мне налево, понял? - обратился он, решительным тоном, к своему спутнику. Может, доведет господь, где-нибудь и повстречаемся... Денег-то у тебя маловато, так на тебе слесарский инструмент в придачу: продашь, авось пустяковину какую выручишь, а теперь - спасибо за компанию!.. Прощай, брат!
И он, круто повернувшись от своего товарища, быстро зашагал по направлению к Сенной площади.
LXX
ГРЕЧКА ВСТРЕЧАЕТ СТАРЫХ ЗНАКОМЫХ
Очутившись на этой площади, беглец остановился в раздумьи. Куда теперь направиться и что предпринять? Прежде всего есть, как некормленной собаке, хотелось, поэтому Гречку обуял великий соблазн полакомиться пищей вольной, выбранной по собственному вкусу и прихоти, после стольких месяцев скудной арестантской еды, и он направился в "Утешительную". "По крайности пожрешь в самую сласть и песельников с музыкой послушаешь впридачу".
Как-то странно и дико почувствовал он себя на первый раз после долгого заключения среди "вольных" людей и в "вольном" месте; опять же и опасался несколько, как бы его не признал кто-нибудь, как бы молва не пошла промеж темного люда о его внезапном появлении: первое время беглый всех и всего опасается, пока не привыкнет к своему положению.