Жених императрицы

— Что вы хотите? — Адди повернулся.

Ммикё была в своём «обычном» виде с короткими позолоченными волосами. И в синем костюме, очень напоминающим воинский.

— Может, потанцевать?

— Не думаю, — оглядел её Аддиан.

Но восемнадцатилетнее юношеское сердечко предательски застучало. Нет, прямо заскакало. Да что же с ним творилось такое? Может, и правильно порой говорят: выйти поджену надо пораньше, через год-два, как начнутся мужские особенности — критические ночи. Потом — поздно, страсти слишком донимают слабый пол.

— Тогда, может, поговорить? Может, я люблю поболтать перед сном?

— Это уже больше похоже на правду… Но зачем вы приходите ко мне?

— Потому что здесь рады меня видеть? — предположила Ммикё. — А я «питаюсь» эмоциями — они меня укрепляют?

— Не думаю, что вы честно назовёте цель своих визитов, — заметил Адди.

— Раз ты умный… что, конечно, плохо, ведь таких юношей никто не любит… вот как тебя, например, Аддиан. Раз умный, тогда, может, просто побеседуем без лишних глупых вопросов?

Но Адди только уставился на Ммикё. Что она от него хотела? Зачем рассказывала о своих планах? Надеялась, что в его голову заглянет невеста, и тандем Эльгаана-Иольза получится пустить по ложному следу? Или хотя бы запутать?

— Да, ты очень сообразителен для юноши, тем более молоденького.

— Ну… тут считают, что я не очень-то молоденький, — только кисло ответил принц.

— А у нас — что юноша молод до двадцати двух, — свернула белыми зубами, так контрастирующими со смуглой кожей, Ммикё.

— Вы так много рассказываете о своей земле… Вы хотите, чтобы я попросился к вам? И вы тогда меня украдёте?

Женщина усмехнулась. А за её спиной, прямо рядом с кроватью, начал вырастать украшенный трон.

— Но я же сейчас не боюсь, и не злюсь! — удивился Адди.

— Чужие эмоции — только подпитка. Они необязательны, чтобы создавать. Тем более мне. У меня достаточно и собственной силы, — Ммикё вальяжно развалилась на новом престоле. — Но ты будто не слушаешь, Аддиан. Я помогу тебе, только если ты сам захочешь себе помочь.

— Так вот зачем вы приходите! Значит, слова, как я вам не нужен — обыкновенная ложь!

— Нет, мне лишь обидно смотреть, как талантливый юноша губит жизнь в дремучем волчьем краю. И из-за кого — отставших от времени деспоток.

— Всё оказалось куда проще, чем я гадал… — заключил Адди.

— Даже не надейся, Аддиан, что тебя хоть кто-нибудь ценит. Нет. И мы уже обсуждали, почему. Но мне стало тебя жаль. Жаль, что пропадает такой одарённый танцор и неплохая магесса.

Принц недоверчиво поджал губы.

— Сначала ты был для меня добычей, Аддиан, — хищно оглядела его с головы до ног Ммикё, — которую надо получить, чтобы утихомирить разбушевавшийся восток. Потом твоя кража потеряла всякий смысл. Но у меня появился интерес. Ты сообразителен, красив, хорошо танцуешь и прелестно поёшь. А вдобавок пылок, горяч, своенравен… А я, знаешь ли, Аддиан, очень люблю укрощать своенравных… Но не будем обо мне — я уже не в том возрасте, да и двоих любовников мне вполне хватает. Поговорим лучше о тебе. Мне стало жаль, что ты прозябаешь здесь, среди старомодных нарядов и невежества, среди спеси и притворства, глупейших обычаев. Здесь, где всю жизнь будешь бояться не так подумать и не так повернуться. И я поняла, что могу предложить тебе какое-то место у нас. Да хотя бы работу танцором.

Женщина снова оглядела его. Адди смутил такой пронизывающий взгляд.

— Сидеть, сложа руки, ты у нас не будешь, конечно. Станешь честно зарабатывать на жизнь, потому что у нас все гражданки, как ты помнишь. И нет этого вашего унизительного деления на благородных и неблагородных, знатных и простых. У нас все равны. Просто из-за происхождения никто никого не кормит… У нас так заведено — либо мужчина трудится по дому, но тогда не жалуется, что жена попрекает его куском рыбы, унижает и бьёт, либо мужчина тоже зарабатывает. И, разумеется, всё ещё трудится по дому. Не женское это дело — убирать и готовить, — Ммикё усмехнулась. — В таком случае, правда, жена всё равно может распускать руки, это ведь её право…

— А вы ещё говорите, что у Эльгааны волчий край. Она ни разу меня не ударила! — перебил юноша.

— Потому что ты жених. Наших женихов тоже редко бьют, Адди, — улыбнулась Ммикё. — Но не забывай, что потом всё меняется. Но наших мужей защищают законы. А ваших — нет. И беспредел в дремучих семьях остановить никак нельзя. А вот у нас, если жена сильно побила, муж может обратиться к блюстительнице порядка, и та выпишет жене штраф.

Ммикё с полуулыбкой поглядела в даль.

— Хотя, что уж скрывать, наши мужья редко пользуются этим правом, — добавила она. — Говорят, из-за того, что после штрафа жена изобьёт ещё сильнее. Якобы мужчины боятся её гнева. Или понимают, что если будут возникать, то окажутся на улице, возможно, вместе с сыновьями. Из-за жалости к детям и терпят. Ведь сыновья отцов-одиночек у нас нередко попадают в публичные дома. Или просто умирают от голода — бывшей жене ведь не хочется растить отпрысков непослушного проститута. Ещё поговаривают, будто у мужей возникает какая-то там эмоциональная зависимость, ведь с детства их ориентируют на семью и любовь… Ой, чего только не говорят наши мужчины-политикессы. Но на самом деле всё, конечно, проще. Мужчинам нравится, когда их бьют, вот в чём секрет. Это их природа.

— Не думаю, что многим это нравится, — не согласился Адди.

— Ты очень молод и наивен, — добродушно усмехнулась Ммикё. — Если бы хоть раз жена тебя наказала, ты бы понял, как это приятно. На словах, конечно, ты бы отнекивался, говорил, какое чудовище твоя супруга. Но сам только и мечтал, чтобы она повторила то же самое. А желательно, чтобы сначала побила, потом изнасиловала.

Адди скривился.

— Все мужчины обожают грубость, это их природа. А уж я повидала достаточно мужчин, не сомневайся. На словах все, как ты, отнекиваются, — Ммикё снова нескромно его оглядела. — А потом привыкают и просят ещё. И ты бы попросил.

— Наверное, вам просто попадались такие мужчины. Но я не такой, — смутился принц.

— Естественные мужские потребности, Аддиан, глупо отрицать. Это главное право мужчины. У нас так говорят: у женщины много прав — выбирать места обучения, профессию, заводить гарем или посещать дома наслаждений; а, может, выбирать только одного; либо — другую женщину, становиться Женой и Женой. А у мужчины главное право — получать по лицу… Что у тебя вид такой кислый? — усмехнулась Ммикё. — Юноша, который не готов к экспериментам, получает у нас репутацию унылого юнственника, который никому не нужен, и чья старость пройдёт в клетке для пыток.

— Вы и вправду думаете, что я захочу работать там, где меня будут избивать? — скривил лицо принц.

— Избивать? Что за слова такие, Аддиан? Экспериментировать по взаимному согласию. У нас всё добровольно, не забывай. Можешь попроситься в гарем к строгой госпоже, а можешь и не проситься. Да хоть один живи! Некоторые мужчины у нас живут поодиночке.

Адди задумался. Не очень радужные перспективы…

— То есть вы предлагаете мне променять жизнь во дворце на работу танцором и смерть в одиночестве? — возмутился принц.

— Нет, на возможность выбирать. Танцы ли, пение ли, любимая жена или сорок голодных псов дома, но свобода. Выйдешь у нас на улицу, куда захочешь — туда и пойдёшь… Да, дворца, конечно, не будет. Не будет, если ты не задумаешь добиться меня и попасть в мой гарем, разумеется… — опять оглядела его Ммикё.

Это что, предложение?! Только что говорила, как сын Иользы ей не нужен!

— У меня-то есть дворец, и не один. Но если не задумаешь, то будешь жить в небольшом домике. Или большом, если найдёшь богатую любовницу. А ты найдёшь, я не сомневаюсь. Но работать в любом случае придётся. Как минимум вести хозяйство или тщательно следить за собственной внешностью. Но ты же умный юноша, Аддиан, и понимаешь, что потеряешь немногое. Бесплатно бывает только зерно в приманке для певчей птички. И за возможность бездельничать ваши мужчины платят собственной свободой.