Дух человека

В древности место человека в мире было неотделимо от рода и общины. Общественные связи опирались на моральные обязательства, предполагавшие взаимопомощь и взаимоподдержку. Земля рассматривалась как естественное условие жизнеобеспечения рода и общины. Экономическая жизнь общин исходила из морально-этических целей. Богатство понималось как плодородие земли, многочисленность социального коллектива. Право на владение земельными угодьями принадлежало общине [83, c.97].

Института частной собственности в древности не существовало. Так, в Израиле 1/10 части урожая, отделяемые каждый год, так же обобществление урожая в седьмой и пятидесятый годы не давали забывать, что всё принадлежит Всевышнему. Подчинение материальных ценностей духовным объясняет отношение к бедным и неимущим в еврейской общине. Собирая урожай, хозяин обязан был оставлять край поля нетронутым, чтобы бедные могли собрать их сами. Прощение долгов на седьмой год, закон о пятидесятом годе, когда все проданные земельные участки должны быть возвращены бывшим хозяевам, возвращение проданных в рабство под трубление в шовар и т. д., символизировало обретение своего человеческого достоинства в духовном мире [169, 1378 c.].

Комментаторы Торы пишут, что «римское право» ставит собственность выше человеческого достоинства и сострадания к ближнему. Если должник не мог выплатить долг, кредитор имел право заключить его в темницу, заковать в цепи, продать в рабство. При таком отношении к собственности и возведении его на высшую ступень шкалы ценностей, бедность и нищета рассматривались как личные недостатки человека. Духовные ценности во внимание не принимались. Появление института частной собственности изменило соотношение материального богатства и духовных ценностей. Право собственности неизбежно приходит в противоречие с нормами морали.

Право собственности – прагматично. Римское частное право четко сформулировало понятие собственности как самостоятельную человеческую сущность, а правовые системы начали производить переоценку духовных ценностей [71, c.704].

Мораль – ригористична (лат. rigor = строгость). Моральный кодекс требует неуклонное соблюдение принципов нравственных ценностей. Ислам, в отличие от христианства, не знает разделения на право и мораль. Понятие «Фикх» охватывает и то и другое. Этим во многом объясняются столкновения между исламом и христианством. Современная европейская культура взращена на почве институтов частной собственности и потому европейцы не могли подняться до уровня, позволяющего им увидеть мир как единое целое и представить себе взаимосвязь общественных процессов, происходящих в духовной сфере всех народов, как одно общее движение Духа Человека к моральнонравственному совершенству. Вместо этого европейское общество замкнулось на «европоцентризме», возникшем на почве институтов частной собственности, поставивших во главу угла не духовные богатства, а мир полезностей внешнего мира.

Экономические интересы превалируют в мире материальных и духовных ценностей. Так, рамочное соглашение о сокращении и стабилизации выбросов парниковых газов (Япония, Киото, 1997 г.) подписали 185 государств, из них только 75 государств ратифицировали. США, Канада и другие государства не ратифицировали Киотский протокол из-за значительного сокращения промышленного производства и необходимости менять экономическую структуру с огромными финансовыми затратами для сокращения эмиссии парниковых газов. В результате Киотский протокол, просуществовав 19 лет, закончил свои дни и в 2016 г. было подписано Парижское соглашение по климату. Подписали 175 стран и пока неизвестно насколько эффективно оно заработает.

Экономически оправданные действия стран, не ратифицировавших Киотский протокол, могут быть морально осуждены, но экономическое право на их стороне. Нет этических регуляторов, воздействующих на экономическое право. Материальное богатство оказалось превыше духовного богатства. Но моральный закон начертан на скрижалях вечности и требует своего исполнения.

3.3. Дух денег

С началом масштабного наступления капитала в XIX веке Царство Божие начало превращаться в Ярмарку Тщеславия, которую У. Теккерей описал как «…место суетливое, злонравное, сумасбродное, полное всяческих надувательств, фальши и притворства» [165, c.59]. Дух утилитаризма охватил Дух Человека. Система моральных ценностей превратилась в систему торгашеских сделок. В Ярмарке Тщеславия банкир Фред Буллок был бы не прочь и сам «поторговаться» за невесту, но только он уже записал себе на приход Марию Осборн» [165, c.279]. Живая личность человека оказалась активом бухгалтерского баланса банка.

В ХХ веке лицемерие в идеологии, политике стало более утонченным. На смену прежним миссионерам, которые привносили Дух Святой в души туземцев, пришли политики по защите прав человека, носители духа демократии. Благодать политиков снизошла с Небес, но земные блага начали концентироваться в Европе. Многие «не помнящие родства» капиталы представляют собой лишь вчера капитализированные материальные и духовные ресурсы колонизированных стран и народов. Миссионеры международных финансовых институтов стимулируют разработку сырьевых ресурсов. Экономически неразвитые страны усердно «пилят» свою экологию, но прибыль – стерилизованная, отмытая, прокипяченная и дезинфицированная – становится золотым ручейком для стран Запада, создавших себе кошелек в виде Международного валютного фонда, Всемирного банка. Эти институты держат себя беспристрастно и распределяют финансовые ресурсы так, словно сдают карты в клубе членов еврозоны: одну – погрязшим в долгах членам еврозоны, другую – банкам. И ни одной карты в рукаве.

В 1906 г. Марк Твен в сатиритическом наброске «Учение Джея Гулда» выразил кредо ХХ века: «Из всех бедствий, постигших нашу страну, Джей Гулд был самым ужасным… Он научил пресмыкаться перед деньгами, обожествлять их». Фронтальное наступление капитала по всему миру породило дух денег, который превратился в общественный иероглиф, загадочный как сфинкс, таинственный как субстанция «алхимиков» с Wall Street, вызывающих дух за деньги. Евангелический дух денег вызывается мантрой: «Делай деньги! Делай их побыстрее! Делай как можно больше! Делай бесчестно, если удастся, и честно, если нет другого пути!» Это евангелие в начале XXI века стало общемировым явлением. Вместо Джея Гулда, Рокфеллеров и др., на мировой арене появились транснациональные корпорации, сконцентрировавшие в своих руках денежные средства. Апостолами, поддерживающими евангелический дух денег, выступили Международный валютный фонд, Всемирный банк, инвестиционные компании, хедж-фонды, иные многочисленные финансовые агентства. Они разожгли денежную войну во всем мире. Между странами разгорелись валютные войны. Дух денег, охвативший все общество, изменил нравы, профанирует религиозные чувства. Теряется мера человечности, а «естественной» мерой становится равенство кошельков. Своеобразный дух денег вызывает «… самые яростные, самые низменные и самые отвратительные страсти человеческой души – фурий частного интереса. Так, высокая англиканская церковь скорее простит нападки на 38 из 39 статей ее символа веры, чем на 1/39 ее денежного дохода» [110, c.10]. Встала проблема духовности человека. Под вопросом оказался постулат буддийской философии: «Достигнет ли человек седьмой степени самосозерцания – высшей степени человеческого совершенства?»

Деньгам незнакомы такие нравственные императивы как совесть, честь, достоинства. Сами по себе деньги направлены на получение чисто чувственного удовлетворения и порождают социальный гедонизм. Они поглощают духовную энергию человека. Деньги разрушают духовное поле медленно, но неуклонно снижая энергетику человека. Мало кому удается, имея большие деньги, сохранить ментальную энергетику. В XXI веке деньги стали связующим звеном между людьми. Денежный капитал преодолел все границы общественных отношений – экономические, политические, социальные, национальные, религиозные и даже языковые. Всеобщим языком общения становятся деньги. Внутринациональным, межнациональным и мировым языком общения становится язык денег – цена.