Страница 9 из 10
Многое известно о толковании сновидений ассирийцами. Если сновидец систематически летает, он потеряет все. Увидеть птицу во сне – к будущему возвращению потерянного имущества. Если спящий получил во сне пустую чашку, то это предвещает бедность в будущем; полный горшок – грядущую славу и большую семью. Обрезание финиковых деревьев означает, что проблемы сновидца будут решены, а поимка змеи указывает на божественную защиту.
Ассирийцы также обращали внимание на то, что сон может иметь противоположное прямому значение. Сон, в котором человек получал благословение божества, указывал на божественный гнев, направленный на сновидца, в то время как проклятия со стороны божества означали, что молитвы сновидца будут услышаны[93].
Особый класс аккадских жриц (саилту) специализировался на толковании сновидений. Упоминание об этих жрицах встречается в древней культуре Вавилона. Чаще всего к ним обращались женщины[94].
Некоторые сновидения, посланные многочисленными демонами, населявшими мир Вавилона, являлись простыми кошмарами. Такие сновидения не только беспокоили сон человека, они также оказывали воздействие на его здоровье. Когда такое случалось, человек шел к экзорцисту, чтобы нейтрализовать демона, вызывающего ночной кошмар.
Еще один способ разрушить влияние негативного сновидения заключался в том, чтобы рассказать сон куску глины, а затем растворить глину в воде, произнося при этом экзорцистские молитвы. Это действие освобождало сновидца от демонического заражения. Похожие практики, очевидно, применялись в Древнем Шумере[95].
Третий способ, которым пользовались для того, чтобы избежать негативного влияния кошмаров, заключался в том, что пострадавший просил послать ему вещее сновидение, которое раскрыло бы самый подходящий способ избавления от зла. Такие ритуальные практики датируются 1700 годом до н. э.[96]
Сновидения играют центральную роль в эпической поэме о Гильгамеше, части которой были созданы в Древнем Шумере (около четвертого тысячелетия до н. э.). Однако большинство полных сохранившихся копий относятся к временам Вавилона. Энкиду, «дикарь» из леса, встретил куртизанку по имени Шамхат, которая, вероятно, была священной проституткой, прикрепленной к храму Иштар в Уруке[97]. Шамхат сказала Энкиду, что он должен отправиться в Урук, чтобы встретить царя, Гильгамеша, «сияющего» человека. Куртизанка сказала, что Гильгамеша известят о приближении Энкиду во сне.
В поэме указано, что Гильгамеш видел два пророческих сновидения. В первом из них он шел пешком ночью в Урук с друзьями и нашел метеор, лежащий на улице. Гильгамеш попытался поднять его, но не смог, поскольку метеор был слишком тяжелым. С помощью товарищей он обвязал метеор ремнями и отнес его своей матери. Метеор настолько притягивал Гильгамеша, что во сне он сказал своей матери, богине Нинсун, которой поклонялись в Уруке и уважали за ее мудрость, что метеор привлекал его как женщина. Мать Гильгамеша сказала ему, что метеор является его братом[98].
На следующее утро Гильгамеш проснулся и рассказал матери о том, что он увидел во сне. Она объяснила, что метеор, который она создала для него, станет его любимым другом (Энкиду). Гильгамеш будет любить его как женщину, а Энкиду будет предан Гильгамешу. Таким образом, предсказание Шамхат о том, что Гильгамеш узнает о скором прибытии Энкиду, было правдой.
Гильгамеш рассказал Нинсун второй сон, в котором он нашел топор странной формы, лежащий на одной из улиц Урука. Он любил этот топор, как будто он был женщиной, и носил его при себе. Его мать истолковала это сновидение таким образом, что топор является храбрым товарищем, который вскоре присоединится к Гильгамешу в Уруке и спасет его друга[99]. Таким образом, Гильгамеш видел два пророческих сновидения, каждый из которых предсказывал прибытие Энкиду, дикаря с гор, который бегает обнаженный со зверями по холмам и спит на земле.
Я остановился на этой поэме, потому что она представляет собой один из древнейших документов Месопотамии по пророческим сновидениям. Поскольку эти сны были посланы Гильгамешу его матерью, «мудрой» богиней Нинсун, их можно справедливо назвать вещими сновидениями.
Глава 4
Греция
Древние греки оставили о себе память благодаря своим замечательным достижениям в искусстве, медицине, политике, философии, литературе и архитектуре. Они придумывали свои оригинальные идеи, а также заимствовали их у народов Египта, Малой Азии, Вавилона и других культур. Свидетельства такого культурного заимствования отчетливо проявляются в греческой концепции сновидений, на которую оказали большое влияние взгляды Египта и Вавилона.
Типы сновидений
Греки делали различие между истинными и ложными сновидениями[100]. Они также различали сновидения, посланные божествами, и те, которые были связаны с ежедневными действиями и интересами[101]. Большинство сновидений считались событиями, которые уже произошли, а не бессмысленными фантазиями[102]. Пиндар утверждает, что в течение дня душа «спит», а тело остается активным. Ночью тело спит, а душа является активной и может получать предупреждения о будущем[103]. Во время сна божества стоят у изголовья кровати и дают совет своим почитателям[104].
Не все греки приняли концепцию божественных сновидений. Демокрит писал, что сновидения могут являться эманациями живых людей или предметов, которые проникают в сознание сновидца во время сна, – концепция, которая, по-видимому, предвосхищала более поздние теории о телепатии и отрицала божественное происхождение сновидений. Философ Ксенофан отрицал все виды предсказаний, в том числе сновидения[105].
Однако большинство древних греческих писателей, в том числе Платон, Аристотель, Посидоний и другие, считали, что сон представлял собой период общения между людьми и божествами, а сновидения являлись воспоминаниями о таких разговорах[106]. Данная концепция была широко распространена во всем древнегреческом мире.
В древнейшие времена греки считали, что божественные сновидения посылал Зевс. Позднее пророческие сновидения приходили от Афины, Геры, Артемиды, Асклепия, Гермеса (как эмиссара Зевса), Пана (как «проводника снов») и многих других божеств. Гермес дарил освежающий сон, а бог Гипнос руководил процессом сна.
Инкубация сновидения
Греческая инкубация сновидения (энкоимисис), практика посещения священных мест с намерением получить полезное сновидение, находилась под сильным влиянием подобных практик Египта и Вавилона, несмотря на то что сохранились следы более ранних форм греческой инкубации сновидений. Эта практика могла быть установлена еще до 333 года до н. э.[107]
Сновидения, увиденные на священной территории особого храма, считались в большей степени божественными, чем те, которые человек видел дома, и, таким образом, они заслуживали большего доверия[108].
93
MacKenzie. Op. cit., p. 35, 48.
94
Loewe and Blacker. Op. cit., p. 157–158.
95
Oppenheim. Op. cit., p. 346–350.
96
MacKenzie. Op. cit., p. 34.
97
Dalley. Myths from Mesopotamia, p. 328.
98
Sanders. The Epic of Gilgamesh, p. 65–66.
99
Ibid., p. 66–67.
100
MacKenzie. Op. cit., p. 41.
101
Hippocrates. Hippocratic Writings, p. 253.
102
Meier. The Dream in Ancient Greece and Its Use in Temple Cures (Incubation), p. 308.
103
Jayne. Op. cit., p. 19.
104
Meier. Op. cit., p. 304.
105
Цит. по: MacKenzie. Op. cit., p. 47.
106
Jayne. Op. cit., p. 219; Lawson. Modern Greek Folklore and Ancient Greek Religion, p. 300.
107
Jayne. Op. cit., p. 221.
108
Jayne. Op. cit., p. 220; Garfield, Creative Dreaming, p. 21.