Страница 25 из 34
Бенеш информировал меня о своих переговорах в Москве. Он обрисовал Сталина как человека, сдержанного в речах, но твердого в намерениях, имеющего в отношении каждой из европейских проблем свою собственную мысль, скрытую, но вполне определенную.
Уэндель Уилки дал понять, что Черчилль и Гарриман вернулись из своей поездки в Москву неудовлетворенными. Они оказались перед загадочным Сталиным, его маска осталась для них непроницаемой». / 22 /.
Аллан Буллок, английский историк, Сэр Англии, никогда не относил себя к поклонникам Сталина, скорее его недруг, всегда восхищался политическим талантом И.В.Сталина.
«Сталин продемонстрировал неожиданную гибкость, применяясь к ситуации, в которой он никак не мог произвольно использовать свою власть, где ничто не угрожало его положению, где он, безусловно, был принят на равных с двумя другими лидерами. Как Сталинград имел решающее значение для Сталина в военном отношении, так Тегеран – в дипломатическом. Но было и различие, заключающиеся в том, что успехи на фронте были результатом совместных усилий, главным образом, Красной Армии, ее командиров и Генерального штаба, а использование военных успехов в дипломатической игре – заслуга исключительно Сталина. Если Сталину приходилось учиться ведению войны, то человек, который заключил нацистско-советский пакт, от которого так выиграла Россия, не нуждался в обучении искусству дипломатии. Что касается Балтийских государств, Польши и Бессарабии, то он шел тем же путем и с тем же результатом.
Дипломатические успехи Сталина в Тегеране, Ялте и Потсдаме были столь же значительны, как и дипломатические успехи Гитлера в 1930-е годы, но они были достигнуты разными методами. Как и Гитлер, И.В.Сталин мгновенно разгадывал карты сидящего напротив и использовал его слабости, скрывая свои собственные и не раскрывая перед ним своих карт. Но в отличие от Гитлера, он не давал волю темпераменту. Во время совещаний в Кремле он имел обыкновение вышагивать взад и вперед по комнате, а в Тегеране сидел с бесстрастным лицом, слушал очень внимательно, избегал экспансивных откровений, которые позволяли Черчилль и Рузвельт в беседах один на один с ним. Его вопросы могли звучать резко, а комментарии грубовато, но он говорил рассудительным тоном, оценки были разумны, а аргументы убедительны, именно таким образом он не оставил камня на камне от доводов Черчилля в пользу операций на Балканах или в Восточном Средиземноморье, которые могли бы задержать высадку во Франции. Генерал Брук, начальник английского Генерального штаба, который имел большой опыт работы с Черчиллем и над которым Сталин подшучивал за обедом за антирусские высказывания, был поражен тем, как тот вел дела. Несмотря на то, что советского руководителя не сопровождали эксперты, Брук отметил: «Ни в одном из своих высказываний Сталин не допустил стратегической ошибки, всегда быстро и безошибочно схватывал особенности ситуации». / 68 /.
В 1941 году Адольф Гитлер, оценивая, что значит для русских (советских) людей такой человек как И.В.Сталин, дал тайной полиции Германии приказ о ее задачах на уже оккупированных территориях СССР, в котором требовал создания «спланированной хорошо системы информации, которой мог бы позавидовать даже НКВД – надежной, баспощадной и работающей круглосуточно, так, чтобы даже лидер подобный Сталину не мог возвыситься, прикрываясь флагом подпольного движения, ни в какой части России. Такую личность, если она когда-либо появится, надлежит своевременно распознать и уничтожить». Так описал задание, полученное от своего фюрера, В.Шеленберг в книге «Лабиринт».
Министр иностранных дел тогдашней Германии И.Риббентроп в своих мемуарах вспоминает: «В те тяжелые дни, после окончания боев за Сталинград, у меня состоялся весьма примечательный разговор с А.Гитлером. Он говорил в присущей ему манере о Сталине с большим восхищением. Он сказал: «на этом примере снова видно, какое значение может иметь один человек для нации, для целого народа. Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941 – 1942 годах, вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой и стойкостью русский народ обязан только железной твердости этого человека, несгибаемая воля и героизм которого призвали и привели народ к продолжению сопротивления. Сталин – это именно тот крупный противник, которого он имеет как в мировоззренческом, так и в военном отношении. Если тот когда-нибудь попадет в его руки, он окажет ему все свое уважение и предоставит самый прекрасный замок во всей Германи. Но на свободу, добавил Гитлер, он такого противника уже никогда не выпустит. Создание Красной Армии – это грандиозное дело, а сам Сталин, без сомнения, историческая личность совершенно огромного масштаба». / 125 /.
«Сила русского народа состоит не в его численности или организованности, а в его способности порождать личности масштаба И.Сталина. По своим военным и политическим качествам Сталин намного превосходит и Черчилля, и Рузвельта. Это единственный мировой политик, достойный уважения. Наша задача раздробить русский народ так, чтобы люди масштаба Сталина не появлялись», – так оценивал А.Гитлер своего злейшего врага.
А вот как оценивает политическую деятельность И.В.Сталина Антони Иден, британский государственный деятель и дипломат, министр иностранных дел 1935 – 1938 годов.
«Сталин изначально произвел на меня впечатление своим дарованием, и мое мнение не изменилось. Его личность говорила сама за себя, и ее оценка не требовала преувеличений. Ему были пресущи хорошие естественные манеры, видимо грузинского происхождения. Я знаю, что он был безжалостен, но уважаю его ум и даже отношусь к нему с симпатией, истоки которой так и не смог до конца себе объяснить. Вероятно, это было следствием большого прагматизма Сталина. Быстро забывалось, что ты разговариваешь с партийным деятелем. Я всегда встречал в нем собеседника интересного, мрачноватого и строгого, чему часто обязывали обсуждавшиеся вопросы. Я не знал человека, который бы так владел собой на совещаниях. Сталин был прекрасно осведомлен по всем касающимся вопросам, предусмотрителен и оперативен. За всем этим, без сомнения, стояла сила». / 32 /.
Збигнев Бжезинский, – выдающийся американский политический и государствеенный деятель, ярый враг России на всех этапах ее развития. Между тем, его мнение о деятельности И.В. Сталина представляет определенный интерес.
«В умении оправдывать свои деяния и добиваться их прямого одобрения, Сталин равным образом преуспел и за пределами страны. В течение долгого времени многие западные комментаторы были более склонны, лишь отчасти отличаясь друг от друга в терминологии, хвалить Сталина за индустриализацию России, нежели осуждать за террор. Таким образом, сталинская эпоха в значительной степени интерпретировалась как эпоха великих социальных перемен, стремительной динамики перехода от сельскохозяйственной экономики к индустриальной. И в некотором смысле это верно. При Сталине Советский Союз действительно стал великой индустриальной державой. Действительно произошел отток его населения из деревень. Была в полном объеме отстроена централизованная социалистическая система. И при этом у советской экономики был относительно высокий темп роста. Согласно советской официальной статистике национальный доход увеличился вчетверо в годы первых пятилеток, ежегодно давая прирост почти 15 %. Это потребовало перемещения больших масс людей, т. е. за тринадцать лет число городских жителей удвоилось. С 1928-го по 1940-е годы годовое производство электроэнергии выросло с 5 миллиардов киловатт до 48, 3 миллиарда, производство стали – с 4, 3 миллиона тонн до 18, 3 миллиона, производство станков возросло с 2 тысяч до 58400 в год, автомобилей стали выпускать не 8 тысяч в год, а 145 тысяч. В канун войны индустрия составляла 84, 7 % всей советской экономики. Даже если эти цифры и преувеличены официальной статистикой, то факт, что советская экономика добилась больших успехов, отрицать не приходится./13/.