1937 год

Талант и выдающиеся заслуги в прошлом не являлись при Сталине охранной грамотой против ошибок и преступлений. Меняется жизнь, меняются люди, меняются стоящие перед страной задачи. Политик обязан оперативно принимать решения, с учетом обстановки без оглядки на старые заслуги в прошлом. / 10 /.

Да такое, к сожалению, случалось. Наркомы внутренних дел Ягода и Ежов в 1930-е годы погубили немало невинных людей, о чем открыто и честно было сказано партии и народу самим Сталиным. Ягоду и Ежова вместе с их подручными по приговору суда расстреляли. В отличие от своих преемников Сталин не признавал в таких вопросах прошлых заслуг, родственных или дружеских уз. Что там говорить, половина его родственников сидела в лагерях… Никаких поблажек близким к Сталину людям не делалось, наоборот, за допущенные нарушения спрашивали куда строже. Такой жесткой требовательности к себе у других руководителей высшего звена не было. Не секрет, что среди сталинских соратников было немало деятелей мелкобуржуазной закваски. Например, Хрущев начинал как троцкист, Маленков, Микоян и Берия по своим идейно – нравственным ориентирам тяготели к правой социал-демократии. Сталин, конечно же, прекрасно знал это и никогда не давал им решающего слова в политике. Учитывал он и то, что личные амбиции, интриганство, подсиживание и тому подобные противоречащие большевизму явления представляли серьезную опасность. И не только со стороны так называемых «мелкобуржуазных попутчиков». Настоящие коммунисты тоже не лишены людских слабостей, которые на высоком посту могут обернуться самыми тяжелыми для государства последствиями. Не случайно в те годы существовала особая спецслужба, следившая за высшими партийными и государственными руководителями. Работала она достаточно эффективно. Нарушения партийной дисциплины, попытки расправ с неугодными людьми пресекались беспощадно, на высокие посты и прошлые заслуги при этом не обращали никакого внимания. Фактор времени тоже не играл никакой роли – преступления, даже большой давности, рано или поздно выявлялись. И всем это было хорошо известно. Не Сталин опасался своих ближайших соратников в последние месяцы своей жизни, как утверждается в разного рода «мемуарах». Это они, Хрущев, Маленков, Жуков, Серов и другие смертельно боялись Сталина, ибо знали, что за неблаговидные деяния даже в отдаленном прошлом с них рано или поздно спросят. Отсюда и попытки представить Сталина в последние дни его жизни чуть ли не сумасшедшим. Тем более, что Сталин, как я уже говорил, открыто готовил старой партийной «гвардии» молодую смену. Что, конечно же, этой партийной номенклатурой воспринималось в штыки. / 11 /.

Несколько слов о «ленинградском деле». Коснусь лишь двух основных обвинений против самого Вознесенского. Прежде всего, ему инкриминировали «обман государства», или, выражаясь современным языком, очковтирательство. Стремясь облегчить себе жизнь, Вознесенский умышленно занизил план промышленного производства с тем, чтобы поздне рапортовать руководству о его перевыполнении. Такие действия, да еще со стороны человека, которого Сталин ставил в пример, вызвало у него крайнее возмущение. Госплан, не раз повторял он, – это генеральный штаб экономики, который должен быть абсолютно объективным и честным, иначе порядка в стране не навести. И второе. Было доказано, что Вознесенский всячески содействовал продвижению на высокие посты «своих» людей, в основном ленинградцев, в расчет при этом брались не деловые качества, а принадлежность к так называемой «ленинградской группе». В этой связи говорилось также о попытке создать Компартию России. Отстранив Вознесенского и дав санкцию на его арест, Сталин приравнял очковтирательство и групповщину к тягчайшим преступлениям. Партийные и хозяйственные руководители страны получили суровое предупреждение, что попытки таким путем облегчить себе жизнь будут пресекаться самым беспощадным способом. Склонность к очковтирательству и групповщине в руководящей среде была всегда, – люди есть люди, хочется облегчить себе жизнь, подчас и в ущерб делу. На многих министров, включая и меня, это подействовало как холодный душ. Логика простая. «Раз уж самому Вознесенскому, любимцу Сталина, этого не простили, то о нас и говорить нечего». Неслучайно вплоть до конца 1950-х годов случаи групповщины и очковтирательства в государственной, не говоря уже о партийной, сфере носили единичный характер. Все изменилось, когда Хрущев, руководствуясь личными амбициями, открыл этим опасным явлениям широкие шлюзы. Кумовство и показуха словно ржавчина стали разъедать мезанизм партийного и государственного руководства. Продвижение по служебной лестнице начало осуществляться не по политическим и деловым качествам, как это было при Сталине, а по личной преданности и близости к очередному «вождю». А сам «вождь», следуя нехитрой логике: «поддержу своего человечка, а он поддержит меня», стал тащить наверх своих знакомых и близких, как правило из родных мест. Настало время серости, бездарности и круговой поруки. Посмотрите на нынешнее партийное руководство, – преобладают малограмотные, недалекие люди. (Б.С. – Напомню читалелю, что интервью взято у И.А.Бенедиктова в 1978 году). Даже тот, кто начинал в 1940-х годах, сильно изменился в худшую сторону, ориентируясь по традиции на первых лиц. В правительстве один Косыгин, да еще, пожалуй, Байбаков, еще, как говорится, «тянут». Но и они, последние «могикане» сталинской эпохи, сдали многие позиции, работая с посредственными, малокомпетентными людьми, и сам невольно поддаешься их влиянию. Результат очевиден. Эффективность партийного и государственного руководства покатилась вниз, люди утратили доверие к институтам власти, в обществе стали нарастать кризисные явления. Так что ответ на поставленный вопрос дало само время. / 10 /.

Именно поэтому, сегодня главным условием успешного развития нашего государства я считаю наличие грамотного и компетентного руководства. Какие руководители в стране, так и дела будут идти. Знаете, почему в 1930-е и 1940-е годы мы даже не шли, мы неслись на полных порах вперед? За какие-то четыре года полностью восстановили разрушенное войной хозяйство, вышли на передовые рубежи научно-технического прогресса. Потому, что в те годы существовала общегосударственная система нахождения, воспитания и продвижения талантливых людей. Сталин твердо придерживался своего краеугольного принципа «все решают кадры» и не боялся выдвигать на высокие государственные и партийные посты талантливых людей, на деле доказавших свою способность изменять ситуацию к лучшему. Причем выдвигал не в единичном, а в массовом масштабе. Именно в этом Сталин был на два порядка выше других. К сожалению, после него у государственного руля оказались люди, которых к нему и на пушечный выстрел нельзя было подпускать. Нынешнее партийное и государственное руководство утратило перспективу развития страны, погрязло в текущей хозяйственной мелочевке и только делает вид, что чем-то руководит. На самом деле им руководят те самые стихийно действующие процессы, нарастание которых может разрушить основы социалистического строя и нашего государства. Отсутствие настоящих лидеров – подлинная трагедия нашего общества. Теперь все зависит от того, кто придет на смену Брежневу. Если такой как Сталин, пойдем вперед семимильными шагами, если типа Хрущева, – очень плохо будет. Второго Хрущева страна просто не выдержит!». / 10 /. (Б.С. – Удивительный прогноз Бенедиктова. Ренегата Горбачева Россия уже не выдержала!).

Вспоминает французский генерал, государственный деятель, президент Франции 1959-1969 годы. Шарль де Голль.

«Сталин имел колоссальный авторитет, и не только в России. Он умел «приручать» своих врагов, не паниковать при проигрыше и не наслаждаться победами. А побед у него было значительно больше, чем поражений.

Сталинская Россия – это не прежняя Россия, погибшая вместе с монархией. Но сталинское государство без достойных Сталину преемников обречено.

Сталин разговаривал там (Б.С. – в Тегеране) как человек, имеющий право требовать отчета. Не открывая двум другим участникам конференции русских планов, он добился того, что они изложили ему свои планы и внесли в них поправки согласно его требованиям. Рузвельт присоединился к нему, чтобы отвергнуть идею Черчилля о широком наступлении западных вооруженных сил через Италию, Югославию и Грецию на Вену, Прагу и Будапешт. С другой стороны, американцы в согласии с Советами отвергли, несмотря на настояния англичан, предложение рассмотреть на конференции политические вопросы, касавшиеся Центральной Европы, и в особенности вопрос о Польше, куда уже должны были вступить русские армии.