Страница 9 из 13
Некоторые модели 1980-х годов (как, например, естественная логика Брэна или теория прагматических схем умозаключений Ченга и Холиока) изображали нас манипулирующими законами формальной логики и репрезентациями[49] (как в случае теории ментальных моделей Джонсон – Лэрда). И все же начиная с 1960-х годов усилиями когнитивистов, таких как Питер Уэйсон со своей «задачей выбора», эта красивая модель дала трещину.
Перед вами на столе лежат четыре карточки. На каждой из них имеется буква или цифра, например D, F, 7 и 5. Описание задачи следующее: «Какие карточки вы должны перевернуть, чтобы проверить истинность следующего утверждения: если на лицевой стороне изображена буква D, то на оборотной – цифра 7?»
Можно рассматривать проблему со всех сторон, но с точки зрения логики есть только один верный ответ: нужно перевернуть карточки «D» и «5». Другими словами, следует искать то, что может опровергнуть правило, а не подтвердить его. Иначе мы получим «предвзятость подтверждения». «Это следовало знать», – скажете вы!
Конечно, 80 % из нас об этом не знают и не обладают такой интуицией. Мы ошибаемся, даже не оправдываясь, что пошли на поводу у эмоций. В этом нет ничего плохого, потому что мы вовсе не прирожденные логики или статистики, как это утверждает теория о гомо экономикус. Сокрушительный удар эта теория пережила в 2002 году, когда американо-израильский психолог Даниэль Канеман получил Нобелевскую премию по экономике.
В начале 1970-х годов в работах, выполненных вместе со своим коллегой Амосом Тверски, скончавшимся в 1996 году, Канеман описывает интуитивные рассуждения, которые мы используем в повседневной жизни, – эвристические суждения. Они похожи на логику, но это лишь видимость: на самом деле они довольно грубы и приблизительны. В повседневной жизни, однако, они со своими функциями вполне справляются. Поэтому их можно использовать без особого для себя ущерба вместо утомительных и усердных рассуждений, которые, возможно, и более точные, но слишком уж энергозатратные.
С получением этой Нобелевской премии гомо экономикус, публично развенчанный, уходит в прошлое, освобождая путь для поведенческой экономики – востребованной научной дисциплины, особенно в кризисное время, когда приходится отказываться от традиционных моделей экономики. На этот раз исследуются наши рассуждения и решения в реальных, а не в оторванных от жизни ситуациях. И результат оказывается нелестным. Выясняется, что все наши рассуждения и решения никуда не годятся. Облава на неполноценные умозаключения превратилась в настоящую олимпийскую дисциплину в социальной и когнитивной психологии, а также в нейронауках, с результатами, вызывающими все большую неловкость за миф о рациональном человеке. Например, психолог Соломон Аш доказал, что из соображений конформизма мы готовы отрицать очевидное. Находясь в группе, утверждающей, что все линии имеют одинаковую длину, мы будем пытаться себя обмануть, чтобы добровольно примкнуть к мнению остальных.
В 2005 году исследователь Университета Эмори в Атланте Грегори Бернс воспроизводит эксперимент Аша, используя МРТ. И что же он видит? Что при отказе верить в очевидное активируется не та часть мозга, которая специализируется на обработке когнитивных конфликтов, а та, что отвечает за пространственное восприятие. Чужое суждение трансформирует наше восприятие линий, и то, что мы рассматривали как искажение, отныне становится истиной, которая больше не вызывает вопросов. Мораль: заблуждение – это не только поверхностное мнение; оно видоизменяет наше восприятие реальности и делает нас слепыми. Во всяком случае, вызывает временное помрачение. Просто немыслимо!
Литература о злосчастных отклонениях и грустных эвристических суждениях разнообразна. Впрочем, иногда она и предостерегает. «Перестаньте себя обманывать!» – призывает швейцарский писатель Рольф Добелли в надежде научить нас обходить ловушки наших повседневных рассуждений, особенно если они исходят от экономистов и журналистов.
Журналистка Кэтрин Шульц занимает противоположную позицию в своей книге «Ищите ошибку! Почему выгодно ошибаться». Мы ошибаемся – ну и что? Только от нас зависит, будем ли мы учиться на своих ошибках, которые могут быть созидательными и поучительными. Судя по всему, дискуссия уже вышла за пределы интересов психологов и экономистов. Так стоит ли продолжать настаивать на рациональности, приходить в отчаяние от своей глупости – или лучше поприветствовать свои слабости как предоставленный шанс? Или сделать все это одновременно.
В своей последней работе «Думай медленно… решай быстро» Даниэль Канеман отмечает, что существует два режима человеческого мышления. Система 1 относится к сфере эвристических суждений. Это наш автопилот. Мы рассуждаем плохо, зато быстро, делая максимум под действием эмоций и с помощью того, что есть под рукой. Мы классифицируем окружающий мир наспех, торопимся и халтурим. Очень часто это срабатывает, но иногда дает осечку. Тогда включается Система 2. Мощная, точная, изощренная, она способна заставить мозг работать на полную катушку. Но она не терпит поспешности и ленива. В то время как взбудораженная Система 1 с грехом пополам ведет лодку по бурному течению событий, Система 2 позволяет себя везти. Когда появляется водоворот, она снисходит до управления штурвалом, но полностью завладевает вниманием и потребляет много энергии. За качество нужно платить. Одним словом, благодаря Системе 2 мы можем рассуждать адекватно, когда захотим. Но хотим мы этого редко.
И даже в этом случае мы никогда не достигнем безошибочного холодного расчета. Герберт Саймон, нобелевский лауреат по экономике 1978 года, считает, что мы, разумеется, наделены рациональностью, но в ограниченном количестве. Именно благодаря этому наш вид выжил. Если бы наши далекие предки всякий раз принимали позу роденовского Мыслителя, прежде чем броситься наутек от хищника или врага, человечество давно бы уже вымерло. Быстрая Система 1 была просто необходима для выживания, несмотря на ее периодические сбои.
Но, раз мы способны размышлять о ней и сожалеть о ее промахах, это означает, что параллельно у нас сформировалась Система 2, более изысканная и требующая бережного отношения. Поскольку строгая логика нам несвойственна, мы наделены несколькими регистрами мышления – несовершенными, но адаптированными к нашему состоянию и позволяющими выживать в сложном, нестабильном и переменчивом окружении.
Так что да, человеку свойственно ошибаться. В том смысле, что мы, возможно, вкладываем в ошибки частичку своей человечности.
ПУСТЬ ПРАВОСУДИЕ ДЕЛАЕТ СВОЮ РАБОТУ (ПО ПИЩЕВАРЕНИЮ)
После перерыва (обеденного или простого отдыха) судьи по исполнению наказаний удовлетворяют 65 % ходатайств об условно-досрочном освобождении. После этого они постепенно становятся все более строгими, вплоть до полного отказа абсолютно всем. После следующего перерыва количество мягких приговоров снова поднимается до 65 %. Это показал анализ почти тысячи постановлений, исходящих от восьми израильских прокуроров[50]. Так что в зависимости от бодрости или расслабленности судей вас могут казнить или помиловать.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Мы переводим элементы проблемы в пропозициональную логику[51], то есть в абстрактные формулировки вне контекста и независимо от нашего опыта. Например: если А, то В; А, следовательно, В (modus ponens[52] в логике). Или еще: если А, то В; не-B, следовательно, не-A (modus tollens[53]) и т. д.
Мы рассуждаем на основании знаний, полученных из опыта, и в условной форме (например, «если… то…»). В таком контексте: если то, тогда это или не это (например, «если машина едет быстро, я не перехожу улицу»).
49
Репрезентация – воспроизведение виденного, слышанного, прочувствованного человеком с возможными изменениями представляемой информации. – Прим. пер.
50
S. Danziger, J. Levav et L. Avnaim-Pesso, Extraneous factors in judicial decisions. Proceedings of the National Academy of Sciences, 2011.
51
Теория, изучающая сложные высказывания, образованные из простых, и их истинностные взаимоотношения. – Прим. пер.
52
Modus ponens – правило вывода. – Прим. пер.
53
Modus tollens – рассуждение от противного. – Прим. пер.