Род

Но Влк никогда не забирался в такие высокие сферы, он знал свой дюжинный шесток, в обыденной же жизни, как было сказано, предпочитал стоять на твердой почве троицы. Прозревая число три в каком-либо явлении, он считал это добрым предзнаменованием. А так как он был большим мастером вычленения триад, то жизнь его состояла из череды радостных открытий и добрых знаков. Этим Влк заметно отличался от других волхвов, которые, почти все без исключения, были склонны видеть в любом явлении свидетельство близкого и неотвратимого конца света.

Вот и сейчас Влк с любовью смотрел на мальчиков, собравшихся на первое занятие. «Три тройки и Волчонок, который стоит троих, – добрый знак!» – подумал он с радостью. И немедленно приступил к обучению, которое, как нетрудно догадаться, состояло из трех частей – охоты, борьбы и беседы.

Влк, строго придерживавшийся во всем дедовских обычаев, считал, что для мужчины есть только два достойных занятия – война и охота. Настоящей войны на памяти Влка не было, деды, передавшие им славный завет, настолько крепко обосновались в этих горах, что уже много лет никто не покушался на их земли, завоевывать же чужие земли и искать счастья за горами было не в обычае ругов. Но Влк не роптал, находя, что подготовка в войне – занятие не менее увлекательное, чем сама война, и намного более полезное для подрастающих мальчиков.

С охотой было так же непросто, как и с войной. Это в незапамятные времена мужчина, охотник и добытчик, был опорой племени. Принес мужчина добычу – праздник, не принес – пост. Теперь же и с каждым годом все заметнее охота превращалась в забаву, исконно мужскую, но забаву. Добыча охотника перестала быть жизненно необходимой и служила лишь к украшению стола, внося некоторое разнообразие в продукты полей и пастбищ. У Влка сердце кровью обливалось, когда его мальчики, воспитанные в добрых старых традициях, вырастая, превращались в пастухов, и он молил богов, чтобы они забрали его на небесные поля до того, как первый его ученик, уподобившись женщине, ступит на земное поле с мотыгой в руках.

В этом был весь Влк, он был достаточно мудр, чтобы понимать, что это прискорбное событие рано или поздно произойдет, столь же неизбежно, как и менее прискорбное событие его собственной смерти, в то же время он был достаточно скромен, он не молил богов о невозможном, он всего лишь смиренно просил не перепутать последовательность событий.

Пока же Влк со всей серьезностью предавался охоте. Не считайте охоту забавой, неустанно убеждал он своих учеников, нет ничего лучше для подготовки к войне, чем охота.

Если вам удастся затаиться так, что птицы будут весело щебетать над вашей головой, то ни один враг вас не найдет.

Если вы научитесь распутывать заячьи петли, но ни один хитроумный лазутчик не собьет вас со следа.

Если вы бегом догоняете оленя, но ни один враг от вас не убежит.

Если вы можете подобраться к пасущейся косуле на расстояние удара ножом, то вам любая стража нипочем.

Если вы попадаете стрелой в глаз белке, сидящей на вершине ели, то вы уж как-нибудь попадете во врага, стоящего от вас в двадцати шагах.

Если вы сумеете вогнать копье в грудь тура так, что достигнете его сердца, то вашего удара не выдержат никакие щиты и доспехи.

Если вы хоть раз не дрогните и не сойдете с места, глядя на несущегося на вас раненного вепря, чтобы в последний момент увернуться от него, то вас уже не смутит натиск всадника.

Если вы сойдетесь один на один с медведем и удержите вонзенную в него рогатину, ощущая на руках потоки медвежьей крови и содержимого внутренностей, а на лице зловонное дыхание пасти и дуновение ветра от загребающих лап, то нанизывание рыцарей на копье станет для вас чистым и легким занятием.

Так, в одной фразе, Влк объединял охоту и войну, не забывая о поучении.

Наблюдайте птиц и зверей, они умнее и хитрее нас, людей, продолжал поучение Влк. Если вы сможете провести зверя, то уж человек всегда попадется в вашу ловушку. Берите пример с животных, учитесь у них бесстрашию, зверь никогда не уступит в битве, смертельно раненый он будет продолжать сражаться, умирая, он последним движением вопьется в горло врагу. Вы думаете, что звери потому не боятся смерти, что не знают ее, и стыдитесь признаться, что для вас страх смерти – самый большой страх. Не стыдитесь – в этом вы пока ничем не отличаетесь от большинства людей. Гордитесь – вы будете принадлежать к избранному счастливому меньшинству, которому неведом страх смерти. Вы постигните великую тайну, что смерти нет, есть лишь переход из одной жизни в другую, и только от вас самих зависит, чтобы та, другая жизнь была лучше первой. И лучшая доля выпадает тому, кто падет с мечом в честном бою, защищая родную землю. За них – молитвы спасенных, на них – милость богов, для них – небесные поля и леса, полные дичи, вечная удачная охота и отдохновение на мягкой траве у ручья с кристально-чистой водой.

– Хватит разлеживаться, пора за дело приниматься, – призвал Влк своих учеников, слушавших его рассказ на лужайке близ ручья. – Ты, Братец, встань ровно и не двигайся, а ты, Жердяй, подойди, встань, как тебе удобней, и врежь ему.

Братец стоически принял удар и рухнул на землю.

– Удобно ли тебе было? – спросил Влк мальчика, оправдывавшего своим ростом данное ему прозвище.

– Очень удобно, – кивнул головой Жердяй, – а можно еще разик?

– Можно, – милостиво согласился волхв, – но чтобы все было по справедливости, теперь Братец бить будет. Ты, так и быть, можешь уклониться, но не сходя с места. Давай, Братец, один удар.

Как ни хотел Братец отомстить обидчику, но кулак его вонзился в пустоту.

– Не расстраивайся, еще достанешь, – подбодрил его Влк и обернулся к остальным ученикам, – сами видели, по неподвижному человеку бить много сподручнее, чем по движущемуся. Но кто же будет стоять столбом и вашего удара дожидаться? Так сами добейтесь того, чтобы противник был от вас всегда на расстоянии удара. Двигайтесь, как он, как на детской игрушке.

Влк действительно достал игрушку – вырезанные из липы фигурки медведя и охотника с рогатиной, скрепленные двумя палочками. Волхв задвигал одной из палочек и фигурки ожили, то охотник наступал на медведя, а тот отклонялся, то медведь нависал над охотником, который упирал рогатину в землю.

– Вот так, противник на вас, вы назад, он назад, вы на него, он вправо и вы вправо, он влево и вы влево. Если делать все это с такой же быстротой, то противник будет пред вами как бы неподвижным, доступным для вашего удара.

– Кто ж его знает, куда он двинется? – недоверчиво протянул Жердяй.

– Наблюдайте, замечайте каждое напряжение его мышц, постановку ног, поворот плеч. Вот давай, нападай на меня.

Стало понятно, почему изначально Влк выбрал Жердяя, самого высокого из мальчиков, с другим ему было бы трудно изобразить танец медведя и охотника. Ученики, раскрыв рты, наблюдали, как учитель точно повторяет все движения нападавшего, как будто они были связаны жесткой сцепкой или долгое время отрабатывали свой показательный номер.

– Ничего, год-другой и вы научитесь, – сказал Влк, завершая показ, – а чтобы не терять времени, встали, разбились на пары, начали!

Действительно, через год ученики исполняли этот танец не хуже волхва. По крайней мере, так им казалось. Похвальбы ради они на занятиях брали доску длиной в десять пядей, клали себе на головы, соединяясь так с противником, и приступали к тренировке. Долго доска порхала в воздухе, когда же наконец падала на землю, то победитель определялся по взаимному согласию, Влк от оценок воздерживался.

– Так, встали друг против друга, ты, Волчонок, и ты, Лягушонок, – сказал Влк.

Лягушонок, самый низкорослый и слабый из мальчиков, памятуя первый урок, инстинктивно втянул голову в плечи, кто его знает, что на этот раз придумал волхв, а уж Волчонок если врежет, то врежет от души.

– Волчонок, беги спиной вперед, а ты догоняй, – приказал Влк.