Род

– Счастья своего не понимают! – поддакнул Волчонок, вернув без изменений русалке подхваченную у нее же фразу.

– Только ты один меня и понимаешь, дружочек, – со вздохом сказала та, – скучно-то как! Пошли, что ли, искупаемся.

– Нет, мне мамка не разрешает с тобой плавать, – ответил Волчонок, – говорит, а ну как под воду утянешь.

– Да разве я тебе что плохое могу сделать? – обиделась русалка.

– Я мамке то же самое говорю, а она все свое – а ну как заиграется, не сдержится.

– Да, я девушка увлекающаяся, – просто призналась русалка, – оттого и страдаю. Мне увлекать положено, а не увлекаться. Ладно, не хочешь купаться, так сходи, цветочков нарви, я тебе плетеницу совью, все хоть какое-то развлечение.

– Ромашки, это хорошо! – сказал она, когда Волчонок вернулся с огромной охапкой цветов. – Будет у тебя белый убор, пусть все видят и знают, что ты у нас не простой волчонок, а белый.

– Почему – белый? – удивился Волчонок.

– Почему-почему? – пожала плечами русалка. – Уродился такой! Вот вырастешь, станешь Белым Волком.

– А это кто?

– Как кто? Белый Волк – царь волков.

Волчонок хотел было спросить у русалки, что такое царь, но та в этот момент завершила свою работу, водрузила ему на голову венок, откинулась чуть назад, оценивающе посмотрела на свое творение, протянула руку, немного поправила, а потом как бы невзначай провела пальцем за ухом. Волчонок поежился – щекотно. Глаза у русалки подернулись мечтательной дымкой, одной рукой она обхватила мальчика за спину и потянула к себе, а пальцами второй не переставала нежно поглаживать его за ухом. Но Волчонок недаром слушал материнские рассказы, да и не впервой все это было, он не стал, как некоторые глупые мальчишки, пытаться вырываться из русалочьих объятий, а наоборот прильнул к ней, обхватил руками за бока, нащупал сквозь налитую плоть ребра и сыграл на них задорную отваживающую мелодию.

– Ой, щекотно, щекотно, щекотно! – заверещала русалка. – Перестань! Что ты делаешь, негодный мальчишка! – она уже отпихивала Волчонка от себя, но он, заливаясь смехом, приникал все ближе и все быстрее перебирал пальцами. – Да отпусти же! Сейчас уп…

Действительно, упала. Хорошо, что Волчонок точно уловил момент, когда нужно прекратить игру, и успел отпрянуть в сторону. Вот только не увернулся от лавины брызг. Он мягко спрыгнул на берег, приземлившись на ноги и на руки, несколько раз встряхнулся, возвращая брызги озеру, и лишь затем распрямился. Над водой показалась голова русалки.

– Ты на меня не обиделся, дружочек? – спросила она жалобно и обеспокоенно. – Ты еще придешь?

– Конечно, приду! – крикнул Волчонок. – И за венок спасибо, очень красивый получился!

Последнего, впрочем, русалка не услышала, потому что Волчонок уже бежал вверх по склону, он и так тут припозднился, заигравшись, а у дальних пещер у него была назначена важная встреча.

«Ну, точно, опоздал!» – подумал Волчонок, завидев издали маленького человечка, чьи тонкие ножки, пританцовывающие на месте, выдавали сильное нетерпение, а верхняя часть, состоящая из нескольких шаров, раздувалась не менее сильной обидой. В отличие от не обремененной покровами русалки, человечек был одет весьма вычурно – у них в деревне так никто не одевался. Невысокие, плотно облегающие ноги сапожки с длинными загнутыми вверх носами (это только кажется, что неудобно, ведь все же носят!), очень короткие, пузырящиеся штаны (подчеркивают красоту ног), короткая куртка, перехваченная широким поясом (поддерживает и придает благородную округлость животу), высокая коническая шапка с узкими полями (набавляет рост, это объяснение человечек выговаривал с некоторым смущением). Все это обычно переливалось всеми цветами радуги, теперь же тускло отдавало разными оттенками фиолетового, даже желтый топаз на верхушке шляпы прикинулся аметистом.

«Совсем обиделся!» – вновь подумал Волчонок и попытался придать лицу виноватое выражение. Попытка закончилась взрывом смеха. Человечек еще больше надулся, колокольчики, нашитые на поля шляпы и на пояс, обиженно зазвенели, а цвет сгустился до предела, за которым уже нет никакого цвета. «Эдак совсем исчезнет!» – спохватился Волчонок и поспешил обнять друга за плечи.

– Ну, извини. Не обижайся. Я и так бежал, ты же видел.

– Я тебя сколько жду! – забурчал человечек. – Я же тебя не просто так позвал, не для каких-нибудь там игр, я тебя для дела позвал, а еще для подарка. А ты!.. Вот что значит долго жить среди людей! Они нас, благородных эльфов, ни во что не ставят, и ты туда же!

Долго успокаивал друга Волчонок, посматривая на камень на верхушке шляпы. Человечек был настолько мал, что этот камень подрагивал как раз у мальчика перед глазами. Наконец, затеплился желтый цвет, теперь можно и о деле поговорить. Дело оказалось сложным.

– Один из наших братьев по имени Фрест, достойнейший эльф, никогда до этого прискорбного случая не замеченный ни в одном неподобающем поступке, отправился исполнять свой каждодневный урок – собирать драгоценные камни. Он нашел десять хороших камней и, довольный, пошел домой. Времени до обеда осталось достаточно, и он решил полюбоваться игрой света на стенах одной боковой галереи, которая делала петлю в стороне от главной галереи. Возвращаясь, брат Фрест нашел еще один камень. Зажав его в руке, он поспешил с радостной вестью к другим братьям – никогда раньше ему не удавалось найти больше десяти камней, и вот он впервые преодолел гроссмейстерский рубеж. «Я нашел одиннадцать камней!» – возвестил он и, положив зажатый в руке камень на стол, раскрыл свою сумку, чтобы достать другие камни. Но сумка была пуста и в ее дне зияла прореха. Брат Фрест горько заплакал, не переставая повторять: «Я нашел одиннадцать камней!»

– Тут появился брат Сконд, достойнейший эльф, никогда до этого прискорбного случая не замеченный ни в одном неподобающем поступке, и рассказал такую историю. В этот день он был свободен от работы и отправился на прогулку. Он тоже заглянул в боковую галерею, потому что ничто так не способствует аппетиту и будущему пищеварению, как созерцание прекрасного. На полу галереи он заметил камень. Зная, что эту галерею, в отличие от главной, всегда тщательно убирают, он догадался, что этот камень кто-то случайно обронил. Он исползал всю галерею и собрал все потерянные камни – все, мы потом проверяли! Он с гордостью выложил все найденные камни на стол, присовокупив их к тому, что принес брат Фрест. Камни пересчитали. Их оказалось десять.

– В чем вопрос? – удивленно спросил Волчонок.

– Как в чем? – удивился в свою очередь эльф. – Брат Фрест нашел одиннадцать камней. Пусть он потерял несколько камней, но все потерянное ему вернули. Камней оказалось десять, одного не хватает. Где камушек?! – взвыл эльф. – Братья третий день на работу не ходят, третью ночь не спят, все ругаются. Кто соврал? Кто украл? Одни держат сторону брата Фреста, другие – брата Сконда, третьи… – он махнул рукой. – А! О третьих, равно как и о четвертых, даже говорить не хочется.

– Весь сыр-бор из-за какого-то камушка?

– Да при чем здесь камушек! Тьфу на камушек! Мы не жадные, но мы порядок любим и не терпим вранья и воровства. А камни – они счет любят! Тебе это любой камень скажет! Мы для них целую науку создали, мы до таких чисел дошли, которые человеческий ум и понять не может. Мы с этими камнями научились не только складывать, но и умножать. А теперь мы сбились в счете, и камни, обидевшись, начнут прятаться от нас. Теперь ты понимаешь, почему этот маленький камушек лег тяжким гнетом на мое сердце, на сердца все моих братьев. Что делать?! Что делать?!

– Не переживай так, славный Эльб, все хорошо, камней было десять, никто ничего не крал, никто никого не обманывал.

– Откуда ты это знаешь? – воскликнул эльф. – Объясни.

– Это очень сложно, – сказал Волчонок и надул щеки так, что любой эльф бы обзавидовался, – но я это знаю точно!

– Ну хоть приоткрой чуть-чуть завесу тайны! – заныл эльф.

– Вы слишком верите числам, а я верю людям, – ответил Волчонок.