Управление будущим

– расширение за счет активизации человеческого потенциала (это путь, по которому сейчас начинает идти Япония).

Первый вариант расширения можно увидеть, например, в бизнес-теориях Сунь-цзы или Бойда.

Если мы обратимся к правилам Сунь-цзы, то наиболее интересный их вариант связан с удержанием противника не в той ментальной картинке. Приведем такую стратагему [1. – С. 122]: «Если можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если готов действовать, показывай, будто не готов; когда находишься вблизи, показывай, будто далеко, а когда ты далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; покоряй его, водворяя в его стане разлад; если у него всего в достатке, будь начеку; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в смятение; приняв смиренный вид, разожги в нем гордыню; если его силы свежи, утоми его; если он сплочен, посей в его стане раздор; нападай на него, когда он не готов, выступай, когда он не ожидает».

Все это мы можем обозначить как построение своих действий на основе контрстратегии, когда мы ни в коей мере не идем на поводу планов оппонента, отходим от выполнения навязываемой со стороны стратегии.

В области политтехнологий такой подход реализуется в перемещении оппонента на то поле, где его позиции слабее, путем изменения приоритетов информационной повестки дня.

В области военного дела в борьбе с современным типом противника предлагается отойти от поиска сходного с нами противника, что порождает большую зависимость от разведки, поскольку теперь в такого противника превратились человеческие сети, вариантом которых стала Аль-Каида [2. – Р. 265]. Как следствие имеем ситуацию, при которой иерархический противник пытается бороться с сетевым противником, которого даже невозможно просто обнаружить.

Феномен столкновения обычных и повстанческих сил можно представить себе как наличие еще одного измерения у повстанцев, они могут уходить в никуда и приходить из ниоткуда, поскольку легко смешиваются с гражданским населением. Их сила не в технологии или численном преимуществе, а в ином типе стратегии, соответствующей их варианту силы.

Например, В. Малявин интересно раскрывает китайское понимание ухода [3. – С.]: «Главная причина любви китайцев к „уходу“ состоит в том, что для них отход, отступление только и создают пространство стратегического действия. Отойти – значит выявить то символическое пространство событийности, в котором, как нам уже известно, осуществляется чистая действенность. Ибо стратегия – это не просто действие, а действие с „двойным дном“, включающее в себя свою противоположность, как бы „противотечение“». Тут следует подчеркнуть единственное: Китай обладает своим собственным представлением о стратегии, особенно в вопросах взаимодействия с противником или оппонентом. Так что в этом случае особенно, как указывал К. Грей, стратегия универсальна, но культурно зависима.

Стратегия часто ищет новые ресурсы в новых пространствах, которые оказываются менее задействованными на данный момент. Стратегия видит ситуацию не изнутри, как это привыкли делать мы, а извне, по этой причине для нее не существует ряда границ, в рамках которых протекает мышление внутреннего наблюдателя.

Все это представляет собой наступление не столько в области физического пространства, сколько в области пространства ментального. Но этим же активно интересовался и Дж. Бойд, о котором вице-президент США Дик Чейни сказал: «Мы можем вновь воспользоваться им. Жаль, что его нет с нами. Я хотел бы увидеть его реагирование на наш современный военный истеблишмент и узнать, что он может предложить. Мы все еще ориентируемся на прошлое. Нам следует думать о следующих ста годах, а не о прошедших ста годах» (цит. по [4. – 447]).

Дж. Бойд подчеркивал важность изучения моральных и ментальных аспектов конфликта, говоря, что одно появление монгольских всадников приводило к хаосу и панике в рядах противника. При этом ментальный и моральный ресурс все еще остается наименее значимым для традиционных представлений о военном деле.

Однако действия в области физического пространства могут осуществляться с позиции пространства ментального, что создает более сложные типы взаимоотношений между ними. В этом случае физические действия на самом деле являются формой для ментального воздействия. К примеру, анализируя интифаду палестинцев, американские военные аналитики пришли к выводам, что она строится и управляема с точки зрения последующего освещения в СМИ, то есть с точки зрения ментального пространства в будущем. Как пишет Т. Хаммес [2. – Р. 99]: «…использование оружия устранит самое сильное оружие палестинцев: имидж молодых парней, вооруженных только камнями и бутылками, выступающих против хорошо вооруженных израильских солдат». То есть в данном случае слабый противник оказывается более сильным с точки зрения эмоционального реагирования на него в СМИ.

Эмоциональная поддержка массового сознания всегда окажется на стороне слабого, именно по этой причине самыми страшными варварствами солдат считаются действия против гражданского населения: стариков и детей. Любой вариант расстрела таких же вооруженных людей не имеет такой силы воздействия.

Ужесточение конкуренции требует повышения креативности по воздействию на потребителя. И здесь возникает опора на инструментарий, предложенный Дж. Бойдом. Кстати, Бойд учил деструктивной креативности, то есть разложению на элементы и затем сбору нового состояния. Сноумобиль он предлагал брать из лыж из одной рамки, мотора – из другой и под.

К. Ричардс предлагает перенести идеологию Бойда на бизнес. Но бизнес отличен от войны, военной атаки противника. Бизнес имеет дело с многосторонним конфликтом [5]. В бизнесе, если вы не мафия, вы не атакуете, подчеркивает К. Ричардс. Задача бизнеса состоит в том, чтобы потребители отдали деньги нам, а не конкурентам.

Ваши оппоненты могут использовать все те же методы приведения вас в замешательство [6]. Поэтому следует думать о принципиально новых путях развития. Wal-Mart не столько искал имеющиеся тренды, сколько сам создавал те тренды, которые удовлетворяют максимальным образом покупателя.

Стратегия НОРДа работает при конкурентной борьбе, порождая новые виды продукта раньше, чем это делают другие. Фирмы разрешают своим сотрудникам думать об идеях за пределами их формальных проектов (до 15 % времени в ЗМ, например). Каждая точка НОРДа должна быть пройдена с точки зрения потребителя, чтобы его глазами увидеть хорошо/плохо работающие компоненты [7].

Новая бизнес-среда характеризуется переходом к экономике знаний, к экономике нематериального типа. Если в прошлом была прямая связь между объемом сырого материала в товаре и его ценой, то сегодня существует обратная пропорция: наиболее выгодным типом выпускаемого продукта является тот, где собственно объем материала стремится к уменьшению, зато резко возрастает интеллектуальная его составляющая. Примером продукта старого типа являются поставляемые на Запад Россией нефть или Украиной – трубы. Примером продукта второго типа является мобильный телефон, цена которого никак не связана с объемом использованных для его производства материалов.

Есть разграничение изобретения и инновации, под последней понимается процесс перевода изобретений в используемые продукты [8. – Р. 8]. Именно в этом отстают постсоветские страны, которые в советское время могли создавать новое именно на уровне изобретений.

Это все является использованием когнитивной ниши и когнитивно нагруженных товаров. Будущее движется именно в эту сторону, поэтому продажа нефти Россией или труб Украиной как основного источника ВВП является анахронизмом. В нем, конечно, будут заинтересованы те, кто покупает эти товары, но это самый нерациональный вид бизнеса.

Э. Келли подчеркивает, что обслуживание дает 75 % американского ВВП [9]. Другими факторами добавления нового типа ценности в продукт он называет интенсивность компонента знания в продукте, продажу опыта и эстетику с красотой. Туризм становится вариантом продажи нового типа опыта для людей. Сюда же попадают и зрелищные виды спорта, что привело к равному с представителями шоу-бизнеса вниманию массовой аудитории к выдающимся спортсменам. Наверное, сюда же можно отнести и продажу здоровья или его иллюзии (развитие разнообразных фитнес-центров).