Руна на ладони

И тут же сунул ей под нос чашу, в которой плескалась налитая на два пальца темная жидкость. Сказал, глядя пристально:

— Это зелье. На этот раз говорю открыто. Зелье светлых альвов, которое придаст сил и позволит продержаться без сна какое-то время. Сейчас я налью сюда эля — и сам выпью половину. Но ты можешь отказаться. У тебя нет причин мне верить, после того, что я сделал… и после моей встречи с Хильдегард.

Он замолчал, а Света пару мгновений смотрела ему в лицо.

Янтарные глаза приглушенно поблескивали. Осунувшееся лицо было спокойным и сосредоточенным. Ульф ждал её ответа — и в то же время словно думал о чем-то своем.

Она медленно кивнула. Ульф налил в чашу эля из баклаги, покачал, расплескав немного. В три глотка выпил половину получившейся смеси, остаток протянул ей.

У зелья, разбавленного элем, вкус оказался горьким, как у кофе. Правда, окончательно поверить в это мешала кислинка эля.

И хоть не ко времени, но Света вдруг подумала — чего бы сейчас не отдала, чтобы ощутить вкус того, что осталось дома. На Земле. Кофе, шоколад, всякие сладости. Никогда бы не подумала, что по чаю можно так скучать. И по кофе. Особенно по кофе…

Интересно, мелькнуло у неё, откроет ли руна Врат путь назад, на Землю? Может, стоит попробовать? Коснуться руны и вспомнить брата?

Она допила эль, смешанный с зельем, поставила чашу на палубу, посмотрела на Ульфа. Янтарные глаза теперь сияли ярче. И все вокруг казалось ей более четким, резким…

— Сейчас ночь, — сказал он, не двигаясь и по-прежнему опираясь коленом о постель рядом с ней. — Нам дали время до утра. Причем дали довольно легко. Хильдегард не попыталась снова открыть проход — хотя могла бы. Это плохо. Значит, она уверена в своих силах. Но ты ей зачем-то нужна, и Хильдегард до тебя доберется, где бы ты ни была. Да, ты можешь закрыть проход, коснувшись перевернутой руны Врат. Но в Ульфхольме много волков, которых дочь ярла Арнстейна знает в лицо. Хильдегард появится там, когда захочет. И заставит оборотней служить ей.

Он смолк, а Света припомнила слова темного альва — не смотрите на неё, она может превратить нас в псов, лижущих ей руку…

— Со мной, похоже, это уже случилось, — тихо сказал Ульф. — Однако я понимаю, что часть моих воспоминаний — ложь, а часть и вовсе пропала. Но есть и другое. Колдунья Ауг велела передать известие о какой-то четвертой, что пришла. Случилось это в тот же день, когда я в первый раз тебя увидел. Думаю, четвертая — это ты. Если я прав, тогда в наш мир из вашего пришли уже три женщины. Возможно, они тоже владели силой рун. Когда они тут появились, неизвестно. Где они сейчас, непонятно.

А может, они смогли вернуться домой, вдруг подумала Света. Вдруг и она сумеет…

— Для меня это означает только одно, — спокойно сказал Ульф. — Ты не должна оказаться во власти Хильдегард. Огонь и Лед, Свейта. Руна Фё и руна Исс. Может, именно поэтому Хильдегард так не хотела, чтобы ты раньше времени касалась этих рун?

Он расстегнул ремень перевязи, уложил её на палубу вместе с мечом. Уселся рядом со Светой. Тяжелая рука тут же придавила ей плечо, когтистая ладонь прошлась по волосам, от лба к затылку — скорее взлохматив пряди, чем пригладив их.

— То видение, что пришло к тебе, пока ты сидела напротив Торгейра, — выдохнул Ульф над её макушкой. — Оно пришло не только к тебе. Половина города в огне, а половина в белой вьюге… Ауг тоже сказала, что люди станут золой и льдом. Все из-за того, кто согласился обменять свое наследство на милость богов. Торгейр только что унаследовал от отца право называться конунгом Эрхейма. Унаследовал весь Эрхейм, то есть все здешние берега. И что-то мне подсказывает, что конунга Олафа убрали как раз для того, чтобы он стал наследником. А теперь я буду долго говорить… послушаешь?

Света искоса глянула на него. И кивнула.

— Мы знаем, что людей ждет смерть, но не знаем, когда это случится, — неторопливо сказал Ульф. — И это, похоже, связано с Торгейром. А Хильдегард зовется его женой. Именно ей Ауг велела передать, что пришла четвертая. Что, если все должно начаться после того, как эта четвертая попадет в лапы Хильдегард — а стало быть, и Торгейра? Возможно, те три женщины уже находятся во власти Хильдегард. Но им нужна четвертая, чтобы все началось. Правда, есть ещё Хильдегард, тоже мастерица рун, но из нашего мира. Конечно, все это лишь догадки…

Если они верны, тогда мне точно надо убираться отсюда, подумала Света. Чтобы Хильдегард не получила четвертую.

— Ты думаешь о том же, о чем думаю я? — спросил Ульф.

И погладил ей щеку. Ладонь мягко надавила — она послушно повернула голову, посмотрела на него.

— Ты должна попробовать вернуться домой, — медленно договорил Ульф. — В свой Неистинный Мидгард, с помощью руны Врат. Вдруг получиться? Ты попробуешь это прямо сейчас, Свейта. Я никогда тебя не забуду — но в своем мире ты будешь в безопасности. Надеюсь, что это так.

Вдруг и впрямь получиться, с замирающим сердцем подумала Света.

Вернуться домой. На Землю. Увидеть брата, который уже наверняка её ищет. Снова зажить нормальной жизнью — с чашкой кофе поутру, с телевизором, с интернетом, с горячей водой из-под крана.

Вот только…

— Свейта идти, — настойчиво сказала она. — Ульф идти. Ты, я. Два.

Мгновенье он её рассматривал, сведя на переносице молочные брови. И вдруг улыбнулся. Блеснули клыки.

— За приглашение — спасибо. Я бы не отказался посмотреть на твой мир. Но не сейчас. Моя мать — человек, Свейта. Моя сестра… она почти человек. И её муж не оборотень. Кроме того, у них есть дети. А у меня есть драккар, на нем мои люди, которые послушались моего приказа и плывут сейчас в Ульфхольм. Уйти сейчас будет бегством.

Рука, гревшая ей плечо, исчезла. Ульф одним движением встал. Развернулся, посмотрел на неё сверху вниз, заявил:

— Надо торопиться. Кто знает, может, Хильдегард передумает и явится ещё до рассвета — чтобы застать нас врасплох. После зелья твой ум должен быть ясным. Я хочу, чтобы ты открыла проход в свой мир. Но прежде чем уйдешь, отправь меня в крепость Нордмарка. Ты ведь сможешь вспомнить лицо того воина, что сунулся в проход вслед за мной? И остался без руки?

Света, содрогнувшись, кивнула.

Лицо, оставшееся в её памяти, было перекошенным. И все равно — такое не забывается…

— Когда я уйду, ты закроешь за мной дыру. И сразу же отправишься в свой Неистинный Мидгард. — Ульф протянул ей руку. Приказал ровно, бесстрастно: — Берись. Вставай.

Она качнула головой и встала, не притронувшись к его ладони. Ульф, оскалив клыки в усмешке, уронил:

— Ярл Свейта. Встает сама, решает сама. Если у тебя все получится, в чем я, правда, не уверен — но вдруг удастся… может, когда-нибудь вернешься назад? Ко мне? Только возвращайся не сразу. Через полгода, год. Я буду ждать.

Если будет к кому возвращаться, внезапно подумала Света. И если руны там, на Земле, оживут от её прикосновения. Возможно, что у неё в руках билет в один конец. Причем в буквальном смысле — в руках. А она способна на что-то лишь в этом мире, где есть магия.

И пока её не будет, Ульф может погибнуть. Тогда проход сюда просто не откроется. Или откроется к могильному холмику. Хотя он вроде бы упоминал, что мертвых здесь сжигают на кострах.

— Нет, — сказала она, глядя в янтарные глаза. Добавила, припомнив его же слова: — Нет — бегством. Нет идти… нет!

Мгновенье он молчал, и лицо его было бесстрастным. Потом вскинул руку, погладил подушечками пальцев её лицо — от виска к подбородку. Прикосновение оказалось нежным, щекотно-легким. И голос, когда он заговорил, прозвучал мягко:

— Попробуй хотя бы открыть проход в свой Мидгард. По крайней мере, если я погибну, ты будешь знать, что можешь вернуться домой.

И Света, огорошенная этими словами — а ещё зачарованная мягкостью его голоса, уже сделала шаг к сундуку, где лежала куртка, в кармане которой осталась книжица с рунами…

А потом она вдруг осознала, что Ульф, едва проход откроется, вполне способен толкнуть её в дыру. И отправить на ту сторону, не спросив согласия. У него могла промелькнуть та же мысль, что и у неё — о том, что руны в её мире не действуют. Раз она ничего о них не знала, появившись здесь.