Где нет темноты

— Не сомневайся, Тина, — почти взмолился Тесей. — Ни на секунду не сомневайся, ради Мерлина. Иначе это место сведёт тебя с ума.

— Может, оно уже начало? — вздрогнула Тина, немного отодвигаясь от решётки. Обернувшись через плечо, она убедилась, что видение исчезло. Рискнув, Тина зачерпнула немного воды, растёрла лицо и смыла пыль с ладоней. — Может, раньше, чем я начала догадываться? Может, ты тоже мне только кажешься?

Тесей помедлил с ответом.

— Скорее я не тот, за кого себя выдаю, чем видение. Мы ведь прикасались друг к другу. Разве могут два призрака прикоснуться друг к другу?

Теперь уже смолчала Тина.

— Дай мне руку, Тина, — мягко попросил он. — Дай доказать реальность нас обоих.

С промедлением, но Тина встала на колени перед связывающим их зарешеченным оконцем. Теперь точно можно было сказать, что оно стало шире и выше, но соседнюю камеру так и нельзя было разглядеть. Магия, что же ещё. Угадывались только очертания, по которым можно было сказать, что сейчас перед оконцем сидит и ждёт её решения человек. Который тоже её не видит.

Прутья решётки слегка сжали запястье, но, чуть поворочавшись, Тина смогла его просунуть. На той стороне тёплые шершавые пальцы огладили запястье, будто стремясь упросить дрожь успокоиться. Кончики пальцев пробежались лёгкими прикосновениями по внутренней стороне ладони, переместились на тыльную сторону, разминая каждую костяшку до болезненного хруста, быстро сменявшегося облегчением. Тина и не заметила, что была так напряжена.

А потом Тесей сделал то, чего она никак не могла ожидать. Зубы несильно сомкнулись на её указательном пальце, кончик языка дразняще мазнул по вмиг ставшей очень чувствительной подушечке. Сухие губы коснулись сразу трёх пальцев. Тина почувствовала каждую выемку пересекающего их шрама.

Прикрыв глаза, Тина едва слышно выдохнула, концентрируясь на своих ощущениях. Воображение дорисовывало ей картину происходящего по ту сторону решётки, то, чего она не могла увидеть глазами. Стоящего на коленях Тесея, бережно целующего кончик каждого её пальца, нежно поглаживающего тонкое запястье. Почти невинная ласка.

Тина провела большим пальцем по кромке нижней губы, представляя, что в этот момент Тесей жмурится, как довольный кот под почёсывающей подбородок хозяйской рукой. Осмелев, она легонько надавила, и губы плотно сомкнулись вокруг неё.

Стало ощутимо жарче.

Язык ловко и медленно оглаживал каждую фалангу. Тине пришлось свободной рукой зажать рот, чтобы не издать ни звука. Она просто отдавалась этим ощущениям, непривычным и приятным. Воображение рисовало ей картины будущего, в котором не было этой проклятой решётки, темницы, заключения. Будущего без преград, без стен, где единственное ограничение — добровольно закрытые глаза. И в этом будущем Тесей зашёл бы дальше. Он целовал бы её запястье, торопливо поднимаясь выше. Задержался бы у внутренней стороны локтя, где кожа такая же чувствительная, как под коленом, легко коснулся языком и потёрся бы носом, обводя кончиком контур дугообразного шрама. Тина бы зачерпнула ладонью воду и смочила бы ему губы, от чего каждый следующий опускающийся на плечо и шею поцелуй был бы влажным и прохладным.

Тина глубоко вдохнула и упёрлась лбом в холодный металл рамы, силясь вернуться в настоящее, сосредоточиться на нём. Тесей ласкал три её пальца разом, и ногти опасно проезжались по нежному нёбу.

— Я боюсь тебя поранить, — призналась Тина, прижимая пальцы ниже к языку. Тесей отпустил её, напоследок подув на влажную кожу. Стая мурашек пробежалась разом по ладони и по хребту, колени свело, сердце и не думало успокоить бег.

— Оно исчезло? — хрипло спросил Тесей спустя время. Тина уже успела прийти в себя.

— Да. По крайней мере, пока, — Тина почувствовала, что снова краснеет. Ведь видение растворилось раньше, чем она просунула руку меж прутьев. — А ты… вы, наверно, видите Ньюта? — добавила она и тут же сообразила, что это не лучшая тема для разговора.

— Вижу, — грустно согласился Тесей. — Очень хорошо, что он в Андах. Там безопасно.

При иных обстоятельствах Тина поспорила бы, что безопасней — ловить Перуанских змеезубов или биться с тёмными магами, но не сейчас. Упоминать Ньюта было очень неловко и стыдно. И в то же время, его имя вертелось на языке, как знак препинания в диктуемом самопишущему перу послании. Только неясно было — точка или запятая?

— А как так вышло, что вас схватили?

Этот вопрос показался Тине самым безопасным из тех, что можно задать для продолжения беседы. Как и возвращение к дистанцирующему «вы».

— Не помню, — с сожалением признался Тесей. — Это точно был поздний вечер, кажется, я уже пару дней не спал, пропадал на работе, — он сделал паузу, что-то, должно быть, обдумывая. — По крайней мере, это научило меня тому, что не стоит пренебрегать здоровым сном.

Тина понимающе фыркнула. Дрожь в коленях прошла и теперь она почувствовала голод сильнее того, что терзал её все прошедшие часы. Она развернула платок с остатками булочки и отщипнула кусочек, с опасливым пониманием поглядывая на жалкие крохи, оставшиеся в платке. Этого не хватит ни то что на пару дней — на сегодняшний. И упавший в желудок хлебный комочек только усилит давящее чувство голода.

«По крайней мере, — мрачно подумала Тина. — У меня здесь есть вода».

Недвижный пруд внушал ей ещё большее опасение. Кто знает, какая магия лежит на нём, и как это повлияет на рассудок?

— Когда мы выберемся отсюда, — с той стороны послышался шорох и лёгкий хруст, как при разминании затёкших мышц шеи, — вы останетесь аврором?

— Да, — ни на секунду не поколебавшись, ответила Тина.

— Не боитесь?

— Нет, — Тина закрыла глаза, обращаясь к внутренним ощущением. — Даже сейчас не боюсь. Я долго шла к этой работе, я не стану отступать. Вы ведь тоже не стали, — она открыла глаза, всматриваясь во мглу за решёткой. Тесей был здесь дольше, чем она, намного дольше. Возможно, что совсем один, посещаемый только видениями. — После войны, — уточнила она. — Я всякие вещи читала. Но вы остались в Аврорате.

— Ваша правда, — согласился Тесей со смешком. — А ещё это вопросы долга, вам так не кажется?

— Гриндевальд угрожает моей семье и друзьям, — она вновь сжала немажескую монетку в кармане. Почему она так привязалась к этой безделице? — Так что…

Она не успела договорить. Всплеск за спиной, в монолитной тишине ударивший колокольным звоном, заставил молниеносно развернуться. И встать с колен, прижаться всем телом к стене, будто в надежде слиться с ней, стать незаметной для мертвенно-голубых глаз поднимающегося из воды видения.

Потяжелевшие от воды грязно-золотые локоны лентами облепили молочно-белую шею и грудь в квадратном вырезе любимого платья Куинни. Тонкая тёмно-синяя ткань с серебряной вышивкой была порвана на рукавах и подоле, демонстрируя глубокие обескровленные раны. Видение разлепило посиневшие губы и обхватило себя руками, как живой замерзающий человек:

— Почему ты не пришла за мной, Тинни? — всхлипнул морок, делая шаг на встречу по гладкой, как зеркало, воде. — Мне было так холодно и страшно.

Тина сглотнула, сцепила зубы так крепко, что стало больно. Она буравила видение полным ненависти взглядом, проклиная всех известных ей из истории тёмных магов, чьи изыскания легли в основу той магии, что творила сейчас этот кошмар, тонкими щупальцами выискивая в памяти узницы все её потаённые страхи.

— Ты не настоящая, — прорычала Тина сквозь зубы. Их разделяло пара шагов и, несмотря на размывающий контуры свет, Тина могла чётко разглядеть каждую рану, видневшуюся сквозь прорехи в одежде, каждый синяк и каждую черту родного лица, превращённого смертью в искажённую восковую маску.

— Тинни, — вновь позвал морок, протягивая вперёд руки. Пара пальцев была неестественно вывернута.

Тина почувствовала, как бегут по щекам злые слёзы. Как под горлом зреет отчаянный крик, готовый сорваться — только разомкни дрожащие губы. Но она упорно сжала их в тонкую линию, прикусывая, чтобы отвлечься хоть на мгновение. Но теперь дрожали не только губы, но и руки, и колени, совсем не той приятной дрожью, что вырвала её на несколько минут из этого не знающего темноты места.