Страница 17 из 28
Его ловила вся ростовская полиция, во время облавы в Гниловской его почти поймали – в руках стражника осталась каракулевая шапка изворотливого татя. Однако поймать его удалось лишь весной в компании других шишей – Федора Войченкова и Хачатура Ходжаева. При нем был «темный глаз» на имя крестьянина Ивана Баховитина, револьвер, лом, пилка и… очередное письмо в полицию с бахвальством.
В суровых степных условиях жизнь представала в крайне мрачных тонах – в Диком поле все решало не пылкое перо гвардейского корнета из деревни Кистеневка, а тяжелый кистень-гасило закурганного мазурика. Не ведающего жалости и не отягощенного предрассудками. Степи полнились не романтиками, а беглыми душегубами-варнаками, разбойными шишами.
Так, уже через год после выхода «Дубровского», 24 мая 1834 года, шайка разбойников с вымазанными сажей лицами напала на старейший на Дону армянский монастырь Сурб-Хач, расположенный в 7 верстах от Нахичевани. Вокруг этой обители ходило много легенд о якобы хранящихся тут несметных сокровищах, вывезенных то ли из Крыма армянами, то ли из Сечи запорожцами.
Как писал в 1903 году армянский историк Ерванд Шах-Азиз, уверенные в том, что монастырь прячет злато-серебро от своих достопочтенных прихожан, семеро бандитов ранили из пистолета архимандрита Мкртыча Овакимяна и подвергли зверским пыткам архимандрита Арутюна Аламдаряна, известного поэта и просветителя, первого ректора московского Лазаревского института восточных языков. Нищей монастырской братии порадовать разбойников было нечем, а архимандрит, здоровенный мужик, который долго отбивался от гопоты голыми руками, послал в нокаут главаря налетчиков. Но силы были неравны. Аламдарян с многочисленными ножевыми ранениями промучился еще две недели уже в руках лечивших его местных травознаев и шептух, сиречь колдунов. За неимением ни в Нахичевани, ни в Ростове толковых лекарей знахари потчевали его прижиганием по методу Гиппократа. Так поэт и философ Тер-Аламдарян и испустил дух, не вынеся повторных пыток уже с благими целями.
Монастырь вообще был не самым счастливым местом для армянской апостольской церкви. 3 апреля 1888 года уже другая шайка бандитов пыталась отыскать мифические сокровища обители Святого Креста. На этот раз большим кухонным ножом был запытан до смерти архимандрит Адам Тер-Никохосян. Разбойников вскоре поймали, хотя их главарю удалось скрыться в Екатеринодаре. Выяснилось, что в сообщниках у них был монах этого же монастыря, родом из скита Ктуц Турецкой Армении, успевший уже отсидеть за воровство.
28 апреля 1906 года на очередного архимандрита Вагана Тер-Григоряна (известный публицист, печатался под псевдонимом Каспиаци) было совершено вооруженное нападение с целью грабежа. Профессиональный налетчик-вентерюшник Калинин ворвался в жилище архимандрита с ножом в руках и устроил там импровизированную пыточную камеру, стремясь выведать местонахождение мифических сокровищ (легендарный Сурб-Хач на тот момент находился уже в жутком запустении). К счастью, служители услышали звуки борьбы в домике архимандрита и задержали разбойника. Тяжело раненный в грудь и голову, священнослужитель чудом выжил.
С восточной, степной стороны, между станицами Аксайской, Александровской и Нахичеванью, местные балки полны были лихого люда, не брезгующего пошарить в карманах ни заезжего купчины, ни плетущегося на заработки крестьянина-лапотника.
Здесь же начинался «подземный пояс» Ростова – сеть опоясывавших город с востока на запад карстовых пещер и катакомб, откуда ростовцы добывали строительный известняк-ракушечник (каменоломни Арона Меерсона, Ивана Ахенштейна, Александра Плугатырева, Алексея Бурцева и др. Только в одной станице Гниловской было шесть каменоломен). Следует упомянуть также подземелья древнего Кобякова городища и старые подземные ходы крепости св. Димитрия, спускавшиеся к Дону и выходившие к Нахичевани. Их чертежи не сохранились, но мазурики в них ориентировались прекрасно. Полиции бесполезно было проводить облавы в каменоломнях – всех ходов-выходов не знали даже горные мастера.
Печальную славу снискали себе катакомбы под электрической станцией Смирнова (ныне – территория городского парка), проложенные к Темернику под Николаевским проспектом для стока грунтовых вод. Подземная галерея высотой два аршина и длиной несколько верст вилась под центром города от Генеральной балки до реки и имела несколько неизвестных полиции входов-выходов. С 1915 года мазурики сооружали себе здесь лежки, устилая пол соломой и развесив по стенкам перед керосиновыми фонарями фотографические карточки любимых проституток. Здесь скрывался шнифер Семка Бакшин, оборудовав мастерскую воровских инструментов. Тут обитал вентерюшник Сашка Плутцов со своими налетчиками. Отлеживался в катакомбах в 1920-х годах знаменитый убийца и грабитель Ванька Медик, пользуясь тем, что юная пролетарская милиция понятия не имела о старых воровских «нычках».
С южного въезда в Ростов от села Батайское шла полоса сплошных плавней, заливавшихся во время половодья по весне. Здесь легко и просто было укрыться от чужих глаз и устраивать засады.
Тогдашний ростовский голова Андрей Байков утверждал, что «ни один обыватель не может быть спокоен, если не имеет в своем распоряжении револьвера».
Задонская часть Ростовского округа тоже обывателей спокойствием не баловала. В марте 1905 года при выборе старосты села Кагальник выяснилось, что среди его жителей нет ни одного взрослого мужчины, не сидевшего в тюрьме.
Лихие люди шалили не только на Азовском тракте, но и совершали настоящие набеги на помещичьи усадьбы.
В 1865 году шайка разбойников совершила налет на имение помещиков Андреевых, расположенное в 7 верстах от села Кулешовка, между Батайским и Азовом. Верховодил кодлой ростовский мещанин Иван Грабенко и стрелец савотейный Гаврюшка Власенко-Басенко (он же Гаврило Афанасьев). Они захороводили в ватагу своих приятелей – еще одного ростовца Лаврентия Иванова и бродягу-жмурку Константина Пижанкова (он же Кузьма Киселев, он же Андриан Чумбурский). В качестве соглядатаев и осведомителей-подводчиков на «клевый клей» использовались крестьяне из близлежащего села Койсуг Антон Беляенко, Петр Чирвенко и Феодосий Марченко, знакомые с обитателями поместья. Именно они и сообщили ростовцам, что в имении должно храниться 20 тысяч рублей.
9 ноября 1865 года, выждав момент, когда молодой помещик Яков Андреев уедет в Ростов, шайка нагрянула в имение, избила прислугу и устроила для его старика-отца настоящую инквизицию, пытаясь узнать, где тот прячет деньги. 80-летний ветеран еще Наполеоновских войн долго не мучился, а отдал богу душу, не сказав ни слова под жуткими пытками. Может, потому, что никаких «великих тыщ» в доме не водилось.
Злодеев поймали, осудили, провезли на телеге по Ростову с деревянными табличками «Грабитель» на груди. Верховодников расстреляли, остальных упекли на каторгу. Но путешественники по Азовскому тракту с тех пор, проезжая мимо села Койсуг, истово крестились и пришпоривали лошадей.
По воспоминаниям о середине ХIX века священника первого ростовского кафедрального Покровского собора Лазаря Крещановского, «…не столь страшны были для жителей старого Ростова и его окружающих поселений дикие звери, сколько страшны были лихие люди, населявшие камыши и разные притоны… Не так сравнительно давно было то время, когда для проезда из Батайска в Ростов собирались целые караваны, а на проезд вечером никто не рисковал. Избы были наполнены рассказами о разбоях, наводившими панику на жителей».
Отец Лазарь знал, о чем говорил. До своей смерти в сентябре 1914 года батюшка прожил на Богатяновке (дом 37), в самом сердце бандитского Ростова, неподалеку от любимого им собора. Однажды он на себе испытал всю прелесть общения с местной шпанской публикой: в 1890-е годы беглый каторжник Дмитрий Моисеенко обчистил дом ростовского летописца. Интересно, что в этом же доме в тот момент размещалось Козлово-Владикавказское жандармское полицейское управление железной дороги, что ничуть не смутило домушника.