Страница 89 из 101
И он протянул руку Аэлин, увлекая её за собой к костру, где уже начали рассаживаться воины с мисками похлебки в руках. Трандуил ещё не покинул свой шатер, видимо, решив завтракать там.
Дойдя до костра, муж выпустил её руку и направился к шатру отца. Аэлин беспомощно проводила его глазами.
Подошедшая служанка протянула принцессе миску и Аэлин автоматически приняла её, не сводя при этом глаз с королевского шатра. Присев у костра, она уставилась на огонь, даже не пытаясь притронуться к еде.
Она так и не поняла, что сейчас произошло.
У неё было стойкое ощущение, что её только что бросили. Что она не нужна… Никому, в целом свете.
«Успокойся!» — вдруг холодно приказал ей рассудок. «Если ты продолжишь рыдать и сдашься, ты потеряешь его окончательно!»
Через некоторое время отец и сын вышли, наконец, из шатра и направились к лошадям. Лагерь уже почти свернули, оставалось лишь убрать шатёр Трандуила. Воины быстро и ловко занялись этим делом, а лошади давно были оседланы. Ещё немного, и процессия продолжит свой путь.
Словно во сне, Аэлин взобралась в седло. Сегодня она была в платье, поэтому пришлось сесть по-дамски. Ехать так долго будет, конечно, неудобно, но это сейчас не волновало её. Неопределенность, вот что поистине сводило девушку с ума.
Каким непостижимым образом всё так перевернулось с ног на голову? Ещё вчера ситуацией владела она, она решала, «казнить» или «миловать» возлюбленного, верить или не верить ему, а сегодня он вдруг поставил её перед страшным выбором — простить или оставить его навсегда. Чтобы сделать второе, ей понадобится вырвать собственное сердце…
Но униженно молить его о любви она не сможет, Аэлин хорошо знала себя. Она только что попыталась, но он отверг её. Что же делать?
Процессия медленно тронулась с места, обогнув озеро, и продолжила свой путь на запад, к Гондору.
Аэлин подумала о том, что в Минас Тирит её ждут отец и братья, а также Арвен, Арагорн, Гэндальф. Возможно, Владыки Лориэна тоже прибудут на праздник. Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть их лица, услышать голоса, почувствовать, что она им дорога.
Впереди коронация…и свадьба. Великий праздник, великая радость. Неужели же они с Леголасом подойдут к алтарю с этим ужасным чувством… пустоты?
О, Великий Единый Создатель! Помоги же им найти выход! Почему все вокруг будут счастливы, кроме них? Кто виноват в этом?
Дождь всё усиливался, скатываясь холодными каплями по её шее и щекам. Он избавил Аэлин от необходимости вытирать слёзы, ибо они смешались с дождем, и она была даже благодарна ему за это. Служанка пыталась уговорить её накинуть на голову капюшон плаща, но, после пары попыток эллет поняла, что принцесса её не слышит, а потому сама аккуратно сделала это, прикрыв голову своей госпожи, уже изрядно вымокшую. Аэлин не ощущала холода.
То, что Аэлин вымокла под дождём, увы не прошло бесследно, ибо она сильно простудилась. В последний раз она болела очень давно и уже успела забыть, насколько это неприятно.
Голова нещадно раскалывалась, кашель душил её и днём, и ночью, а горло болело. К тому же, периодически поднимался небольшой жар. Лечила принцессу Тауриэль, разумеется.
Аэлин послушно глотала её горячие отвары, от всей души проклиная свою нежданную болезнь. Ну почему она умудрилась простудиться именно сейчас, всего лишь вымокнув под небольшим дождиком, а не в Эфель Дуат, например, когда ледяной ветер в скалах пробирал её до мозга костей?
Принцессе казалось, что её тело отзывалось на состояние души, ослабевая и реагируя на страдания. Значит, угрозу потери любимого Аэлин ставила выше угрозы гибели от яда Шелоб…
Прошла уже почти неделя с их разговора…
За это время она почти не говорила с мужем. Она, разумеется, видела его каждый день, но он лишь перекидывался с ней парой ничего не значащих фраз, таких банальных, что Аэлин даже не могла их потом припомнить. Единственной темой их коротких разговоров было состояние здоровья Аэлин и погода.
Принцесса была в отчаянии от его поведения — Леголас отдалялся всё дальше и дальше.
А свадьба всё приближалась!
Когда до Минас Тирит оставался лишь день пути, Трандуил, которому, похоже, надоело наблюдать за убитыми лицами сына и его возлюбленной, решил изменить своим принципам и вмешаться.
Отец и сын неторопливо ехали верхом бок о бок, но принц, как обычно, пребывал где-то далеко, в глубинах своих мрачных дум.
Король обернулся назад: — Аэлин ехала достаточно далеко, чтобы их услышать и выглядела такой же отрешенной, как и его сын.
— Леголас, — негромко окликнул он наследника. — Я хочу поговорить с тобой!
И, поскольку сын никак не отреагировал, он тронул его за руку. Принц вздрогнул от неожиданности и разом спустился с небес на грешную землю.
— Отец? — пробормотал он. — Прости, я задумался.
— Ты не просто задумался, ты вот уже неделю выглядишь так, словно тебя опоили сонным порошком. Ответь мне, как продвигается твое перемирие с женой? В те три дня, что я отвел тебе на это, ты не уложился. Что ты намереваешься делать?
— Я перепробовал всё, ada, — вздохнул Леголас, — Но на неё ничего не действует.
— Она не поверила тебе? — спросил король. — Даже после разговора с Тауриэль?
— Какого разговора? — удивился Леголас. — Почему мне об этом не известно?
— Я велел Тауриэль во всём сознаться Аэлин и попросить прощения. И она исполнила мой приказ. — спокойно пояснил Трандуил.
Леголас задумался. Опять что-то произошло без его ведома. Так вот для чего его отцу понадобилось брать с собой Тауриэль!
— Признание Тауриэль всё равно ничего не дало! — хмуро возразил принц. — Я сам снова всё испортил, и мы с Аэлин отдалились ещё сильнее. Не знаю, есть ли у нас путь обратно…
Король помолчал немного, словно обдумывая, что сказать сыну, а затем печально вздохнул. Он никогда не вмешивался в дела сына, ограничиваясь лишь нравоучениями и воспитанием из него настоящего воина и наследника. Но Леголас вырос без матери, он не помнил материнской ласки, а от отца нежности и вовсе не получал, ибо король не хотел вырастить из сына неженку вместо мужчины.
Он не научился любить, прощать, его некому было этому учить. И за это Трандуил чувствовал свою вину. У его наследника не было перед глазами счастливого примера родителей, не у кого было поучиться беззаветно отдавать всего себя, переступать через свою гордыню…
— Послушай меня, сын мой… — тихо сказал король, — Когда ты был ребенком я не рассказывал тебе сказок, это делали няньки и …твоя мать. Но сейчас я тебе хочу напомнить о том, что говорится в этих сказках. Чтобы получить в награду принцессу, воин вначале должен победить дракона!
Леголас с изумлением смотрел на отца — король никогда прежде не говорил с ним таким печальным голосом и не смотрел таким виноватым взглядом. Почему он вдруг решил провести эту аналогию с детскими сказками?
— Что ты хочешь сказать, отец? — глухо спросил он короля. — Что я недостаточно боролся за неё? Что я не заслужил её руки?
— Нет, — покачал головой Владыка. — Я имею ввиду другое: ты должен постараться завоевать её сердце, а для этого нужно набраться терпения. Женщины всегда изводили наши сердца и души, с того дня, как их создал Великий Эру. Если Аэлин тебе не верит — это твоя вина. Значит, ты избрал не тот путь.
— О, я перепробовал все пути! — запальчиво ответил принц. — Но она остаётся глуха ко мне, слышит лишь себя, и устраивает истерики по любому, малейшему поводу.
— Ты выбрал себе в жёны слишком юную деву, — заметил Трандуил, — а значит — имей терпение. Рано или поздно, она повзрослеет. Вам обоим пришлось пережить много несчастий на пути к алтарю, но ты намного старше и мудрее её! Хотя, когда я вижу, как ты себя ведёшь, я склонен усомниться в этом.
- Так что же я должен сделать? — недовольно пробормотал Леголас.
— Почему ты сейчас здесь? — спросил Владыка, не сводя глаз с сына. — Ты должен быть рядом с ней, доказать ей, что она важна для тебя. Если виноват — просить прощения, доказывать, убеждать, настаивать, приводить аргументы своей правоты, а не впадать в ярость. И уж точно не сидеть сложа руки!