Страница 57 из 58
Даже если на него нападёт целая свора бешеных собак…
Эрика Кали доставили в темницу. Казнь — в десять утра. Его уже нельзя спасти. Спасти от самого себя. Нейт убеждается в этом, когда приходит проведать его. Он знает, что она убила отца. Он знает её.
«Эрик, я люблю тебя. Я хочу тебе только добра. Однако тебя можно спасти лишь от самого себя. Твои мозги промыты окончательно», — кричит она в мыслях.
Он называет её Её Величеством. И Нейт с трудом сдерживает внутри себя вопль отчаяния.
Она восходит на эшафот как палач. В руках блестит клеймор. Она смотрит на небо, и видит вдалеке-вдалеке вольных птиц, не знающих ничего о неволе и законах. А ведь они выживают, как-то добывают еду, они не должны убивать друг друга… Почему люди не могут так же?
Эрик дрожит. Плачет. А затем резко начинает улыбаться, а голос его обретает уверенность. «Что? Почему он резко изменился в поведении?» Он верит, что Аластор жив. Внутренняя связь? Может быть.
Она сама еле-еле скрывает дрожь. «Эрик… Мой Эрик… Я спасу тебя от самого себя. Я люблю тебя. Я надеюсь, что хоть Влуцек вразумит тебя. Что он донесёт до тебя, насколько сильно я люблю тебя!» И она опускает клеймор на его шею.
Она открыла глаза.
Нейт нежно взяла белого голубя на руки. Тот, обессиленный и окровавленный, не стал даже сопротивляться. Только начал ворковать и немощно махать крыльями. Нейт подошла к окну и, открыв его, протянула руки с птицей на холодный воздух. Голубь мигом оживился и, даже не посмотрев на прощание своей спасительнице, упархнул куда-то вдаль. На смерть, оставив шанс на спасение далеко позади.
— Ты мне кое-кого напоминаешь, — прошептала Нейт. Брови её сомкнулись в линию.
Нейт тяжело вздохнула, почему-то продолжая смотреть на небо, словно белый голубь вернётся к ней. Надежда всегда отравляла её. «Надежда умирает последней», — так говорил Демьян, и как всегда оказался неправ. Именно это проклятое чувство породило столько бед. Как же хотелось высказать ему лично в лицо все обиды, весь гнев, что копился в ней.
Двери, ведущие в Зал Пепла, шумно отворились. Не успела Нейт обернуться, как услышала дрожащее эхо поспешных шагов. Тишина треснула, оставляя после себя непривычное цоканье.
— Ваше Величество, — громко и безэмоционально обратился к ней Эклипс.
Нейт поспешила убрать опечаленное выражение лица, обращаясь в лёд. Всего мгновение — и от её слабости не осталось и следа. Твёрдая оболочка императрицы, не знающей эмоций, а тем более сострадания. И эта маска удобнее всех сидела на ней.
— Говори, — бросила она. Если солдаты врываются к ней прямо в Зал Пепла, зная, как она любит побыть в одиночестве, случилось что-то важное.
Эклипс некоторое время молчал, подбирал правильные слова. Она терпеливо ждала. Скрестила руки на груди, ждала.
За секунду до того, как Эклипс открыл рот, резкая догадка озарила её. Ударила ей в живот, вспорола душу и заставила кровоточить сердце. Она не смогла не вздрогнуть от ужаса, охватившего её. «Нет», — твёрдо сказала она себе.
— Ваше Величество, — Эклипс прокашлялся, — по сообщениям западных гарнизонов, небольшой отряд атаковал Холмы Сотканных Бездной.
— Небольшой отряд кого? — Нейт чувствовала, как разъедает пустота в животе. И всё равно старалась найти хоть какую-нибудь невидимую нить, что приведёт её к отвержению истины. — Фениксов?
— Мы не уверены точно. Среди них есть ещё и Сосуды. Сосуды с силой Эклипса. И они помогают Фениксам.
— Как…
Нейт не успела договорить.
Все Фениксы-мятежники были истреблены четырнадцать лет назад. Их лидер пал. Эрик, почти единственная их надежда, не оправдал их ожиданий. Только Кали имеют такую власть, чтобы воодушевлять остальных. Только им будут безоговорочно верить.
И теперь оказывается, что некоторые Фениксы вновь поднимают бунт. В Холмах Сотканных Бездной, где живут их Жрецы.
Так самоотверженно… так безрассудно…
Таким безрассудством обладают только два человека, которых она знала.
Эрик и Анджела Кали.
— Ваше Величество? — испуганно спросил Эклипс.
Нейт схватилась за голову. Всё её существо поддалось странной дрожи, которую она никогда не испытывала доселе.
К глазам начали подкатывать слёзы.
Комната, окутанная полумраком. По углам стоят свечи, слабо освещающие округу. Тьма… Везде шептала сама тьма, покалывавшая незащищённую кожу иглами холода.
«Ты обещала…»
На потолке висит золотая люстра, и всё равно никто не смеет зажигать её. Вместо этого, витражное окно едва-едва пропускает через себя ледяную луну. Свет такой же пронзительный, что его прикосновение отзывается глухой болью.
«Ты обещала…»
Людмила стоит, повернувшись к ней спиной. Голова её виновато опущена, а руки сцеплены на груди. Не смеет поворачиваться к Нейт, не смеет смотреть в её глаза.
«Ты обещала…»
— Ты обещала, что в банде Эрнагесена он будет в безопасности! — хрипит Нейт. Сама она стояла около тяжёлых дубовый дверей, едва сдерживая застывший в горле крик.
— Он был защищён. Эпидемия вируса Рейчер не должна была затронуть его внешними факторами, — цедит Людмила неохотно. — Я не могу представить, как это возможно. Если только вирус Рейчер не был в нём с самого начала.
— Это невозможно! — резко обрывает подругу Нейт. — Куликов проверял его состояние. В нём не было и следа от вируса Рейчер!
— Значит вирус Рейчер пробрался в душу Эрика Кали, и он смог пробудить его спустя четырнадцать лет.
— Что за глупость! Эрик Кали мёртв!
— Зато ОН жив, — Людмила наконец поворачивается к Нейт и смотрит в её глаза. Несколько долгих мгновений она держит свинцовое молчание. — Если ты правда любила его…
Нейт прикрывает веки рукой, стараясь дышать глубоко. Она едва подавляет дрожь.
— Не смей… не смей никому рассказывать… — шипит Нейт.
— Не рассказывать о самом лучшем качестве, что всегда жило в тебе? О верности, что ты продолжаешь хранить единственному, кого ты избрала? Ты стольким пожертвовала, ради него…
Она опускает клеймор на шею Эрика. Все ликуют — однако этот смех и торжественные крики не доходят до её сознания. Она молча смотрит, как труп Эрика скидывают в канаву для отбросов — своеобразное кладбище предателей. Убедившись, что все ушли, она, спотыкаясь, бежит в эту самую канаву и прижимает к груди его голову.
Из неё вырывается животный вопль. Из слёз катятся слёзы — впервые столько слёз, что она едва не задыхается в них. Она кричит, молит о чём-то, пока голос её не надорвался, а слёзы не высохли.
Она достаёт из ножен свой клеймор, норовясь покончить с собой. Она не может жить с осознанием того, что убила свою единственную любовь.
Её останавливает чья-то рука…
Она непонимающе оборачивается.
— Только я должна была убить его, — Нейт выравнивает голос, чтобы в нём слышался привычный лёд. — Если Эклипсы узнают правду, мой статус пошатнётся. Я единственная женщина, что вступила не престол в раннем возрасте. Что сказали бы остальные, узнав, что я люблю его? Люблю предателя… что я упустила его… Как мне ещё надо было доказать им, что я достойна править?
— Сосуды и Фениксы такие сложные… — улыбается Людмила. — Вы держите в рабстве тех, кто порождает вас. Живёте так, как хотят остальные, пусть вы и самые мощные. В клане Тэнэбрэ никогда не было такого хаоса, как у вас. Мы — вольные, живём так, как хотим. И эта воля и закованность соединились в одном человеке. — Людмила закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Когда-нибудь придёт время, и он узнает правду. У него взгляд Эрика и глаза Аластора. У него характер Эрика и ум Аластора.
— А теперь он унаследовал силу Эклипса и память Эрика и Аластора. Он не оставит меня в покое. Почему… почему Куликов не смог защитить его от вируса Рейчер?
Людмила опечаленно смотрит на подругу. Нерешительность, такое редкое чувство на её лице, теперь блестит в её серых глазах.
— Я вижу, ты любила этого человека, — Некто держит руку на ручке её клеймора. В любом случае, выглядел он слишком дряхло, чтобы противостоять мощи Эклипса Атакующего типа, и всё равно Нейт почему-то вздрогнула.