Страница 5 из 9
– Вот как ты относишься к Горбачеву? – спросил дядька.
– Болтает много. А так, нормально отношусь.
– Ну вот сам и ищи! – отрезал он.
– И за что же такая нелюбовь к Горбачеву?
– За то, что кооперативы развел, – объяснил дядька. – В магазинах шаром покати: всё кооператоры скупили. Теперь нам продают втридорога, не подступишься. Понимают, что не надолго все это, вот и стараются побыстрее нахапать. Куй железо, пока Горбачев! Сталина ругают, а при нем порядок был. За что его с грязью смешали? Я за него кровь проливал, ранен дважды, я мальчишкой в партизанском отряде…
– Неужели за Сталина проливал?
– За Родину, конечно. Но и за него тоже. Да что вы, молодые, можете знать об этом!..
У него было умное лицо, и он был ленинградец; вот почему я влип в этот разговор. Вот уж не ожидал, что именно в Питере столкнусь с преданностью усатому вурдалаку.
– Знаешь что, – сказал я дядьке, – я сейчас пойду все-таки похаваю, а потом вернусь, и мы продолжим нашу беседу. Мне кажется, мы должны понять друг друга.
– Через два часа на этом самом месте, – подтвердил он.
Я позавтракал, потом прогулялся по Невскому, по набережной канала Грибоедова, дошел до Малокалинкинского моста и набережной Фонтанки вернулся обратно. Ровно через два часа я стоял в той же подворотне на улице Некрасова. Дядьки не было. Он так и не появился.
Тогда – как и всегда в подобных случаях – я думал, что имею дело с обычной инерцией мышления, с обидой за развенчанные идеалы молодости и всей прожитой жизни, с неинформированностью, наконец. Мне казалось, что дело объясняется просто: не читали эти люди таких книг, как «Архипелаг», «Все течет», «Новый класс», «Технология власти», вот и бредят привычное: «при Сталине был порядок». А если бы прочли… И вот в Ярославле я вдруг вспомнил этого дядьку и понял, что все гораздо сложнее. Да не нужно им этого ничего! Сейчас открой любой журнал – информации навалом, как говорится, хоть жопой ешь. А им – не нужно. Да если человека жизнь не убедила, неужто книга убедит? Тут что-то настолько глубокое, такие глубинные, подсознательные архетипы… Действительно, страшно.
Озлобленность, ожесточенность. Неужели и впрямь с нами нельзя иначе, как только кнутом? Демократия нам противопоказана…
И вот я спрашиваю себя: готовы ли мы, 89 % москвичей, соблазненных «гласностью» и проголосовавших 26-го за Ельцина, готовы ли мы отдать ему или Горбачеву всю полноту власти для расправы с преступной партийно-административной элитой, надежно прикрытой снизу миллионами рядовых членов партии?
Государство погружалось в пучину анархии, подобно судну, несущемуся без управления, так что здравомыслящие люди считали счастливым исходом, если после таких безумств и бедствий течение событий приведет к единовластию, а не к чему-либо еще худшему.
Я лично – готов, потому что не вижу другого способа покончить с этой круговой порукой лже-демократии. Иначе – конца не будет.
В конце концов, единственный реальный успех, достигнутый за время «перестройки», – это успех в урегулировании наших международных отношений.
Ну а кто же спорил против нашей способности добиваться успеха? Мы, например, можем выиграть войну, положив в землю все наше взрослое мужское население. Можем запустить первый в мире искусственный спутник Земли, оставив страну без кастрюль и утюгов. Можем даже – я верю в это – поднять сельское хозяйство на такой уровень, чтобы нашего хлеба нам хватало и не приходилось клянчить за границей; только я боюсь представить себе, каких жертв это будет стоить. В том-то и дело, что каждый наш успех – в чем-то одном и всегда за счет остального.
Вот и теперь, достигнув успеха на внешнеполитической арене, всей мощи нашего государства не хватает даже на то, чтобы убирать улицы как полагается. В эту зиму выходить на улицу было просто опасно. Кое-как ковыляя по обледенелым колдобистым тротуарам, рискуешь в лучшем случае вывихнуть ногу, а то и расшибиться насмерть. Известны смертные случаи от обрушившегося с крыш льда.
Всю зиму ограничивались тем, что сгребали снег с проезжей части улиц к тротуарам (а тротуары вообще не убирали, даже в центре Москвы), и с наступлением оттепелей они превратились в траншеи, по колено наполненные водой и грязью. И конца этому не видно, разве что к маю само высохнет.
Никто не хочет ничего делать. Повсюду следы начатых и брошенных работ, нарыты какие-то канавы, кучами лежит мокрая глина, свалены трубы, бетонные плиты – и ни одного человека. Демократия! Поневоле задумаешься: «Нужен хозяин. Нужна сильная рука. Вот при Сталине был порядок…»
Я, для которого половина жизненных удовольствий связана с ходьбой, в эту зиму почти не выходил из дома. Потом нашел средство: резиновые сапоги. Они не скользят по льду, не пропускают воду и легко отмываются. В них не надо униженно семенить и непрестанно пялиться под ноги. В них я наверстываю упущенное.
Но это же смешно: по Москве – и в резиновых сапогах!
А все-таки, что ни говори, жить стало интересно. Привыкнув к жизни в стоячем болоте, мы теперь действительно, всерьез, не знаем, что будет завтра, и наше сегодня не похоже на вчера. Буквально каждый день приносит что-нибудь новое. Страшно и весело, – сказал бы Толстой.
Отличная статья Баткина в «Знании – силе»! Сказано, наконец, предпоследнее слово – о том, что тридцать лет страной управляло ничтожество. Люди недобросовестные или сумасшедшие продолжают славить Сталина как великого вождя. Дураки считают его каким-то инфернальным злодеем. А он был именно ничтожеством – грубым, дремучим, косноязычным, тупым зощенковским персонажем[10]. Ему бы ваксой торговать на Тишинском рынке да исподтишка гадить в кастрюли соседей на коммунальной кухне…
Конечно, сознанию трудно вместить, что национальная, по масштабу, трагедия связывается с низколобым рябым выродком, у которого из всех человеческих свойств наличествовали только необыкновенное злопамятство, мстительность и патологическое властолюбие, а дарования не поднимались выше пещерной хитрости и жестокости мокрушника из подворотни (способного, впрочем, гипнотически действовать на мелкую воровскую шушеру, да и на неподготовленных граждан тоже). Но именно эти-то качества и оказались востребованы «революционной ситуацией».
Сталинисты любят ссылаться на восторги западных интеллектуалов (Фейхтвангера, Арагона), зачарованных скромным обаянием безграничной власти, на уважительный отзыв Черчилля, встававшего против своей воли при входе Сталина… Но вот комментарий совсем не глупого человека: «В чем причина таких чудовищных ошибок западных людей в оценке явлений нашей жизни? В том, что они и нашу жизнь меряют на свой аршин. И, кроме того, они не хотят признаться в том, что их систематически дурачат побившие все исторические рекорды московские примитивы. Если тебя обвел вокруг пальца гений зла, это понятно. Это оправданно. Этим даже можно гордиться: мол, наша нравственность не позволяет нам опускаться так же низко. Но чтобы обыгравший тебя партнер был даже не человеком, а лишь примитивной социальной функцией в облике человекообразного существа, этого не может быть. И в результате примитивнейшие в интеллектуальном отношении партийные чиновники вроде Сталина, Хрущева, Брежнева, Суслова, Громыко и т. п. превращаются в западном представлении в гениев зла. Пусть зла, но – в гениев»[11].
10
Заслуга Л.М. Баткина в том, что он исследовал этого персонажа не на основе его действий и их результатов, которые поддаются любому толкованию, даже навыворот, а на уровне языка, однозначно свидетельствующего об уровне мышления.
11
Зиновьев А.А. Гомо советикус.