Щербатые

Дети борются со своими страхами по-разному. Кто-то принимает их и так становится сильнее, кто-то заталкивает в самую глубину души, кто-то делает вид, что их нет. Кто-то, не в силах побороть ужасы подсознания, накидывается на другого, более слабого, того, кто кажется легкой мишенью. Дети бывают жестокими и не понимают этого, самоутверждаются за счет других, перекидывают на них свои слабости. Северусу казалось, что он знает о страхах больше любого другого.

Северус не заметил, как закончил готовку, очнулся от своих мыслей только тогда, когда еда на сковороде громко зашипела, пригорая. Он быстро погасил огонь и завертел головой в поисках тарелок, но ни одной чистой в пределах видимости не оказалось. Невилл сидел и почти не реагировал, тоже погрузившись в мысли, так что Северус понял – спрашивать у него бесполезно.

Громкий стук сковороды о столешницу заставил мальчишку вздрогнуть. Он дернулся, едва не падая со стула, проморгался и уставился на Северуса с таким неподдельным непониманием, что рука Снейпа сама собой потянулась ко лбу. Северус вздохнул, молча сунул ему в руку вилку и уселся на стул напротив.

- Чистых тарелок нет, – как бы между прочим заметил он, ковыряясь в вареве.

Лонгботтом открыл рот и так и застыл, глядя на Северуса взглядом вящей невинности. Северус усмехнулся про себя и подумал, что сейчас, наверное, с грохотом рушит стереотипы о грозном мастере зелий, слизеринской летучей мыши с вечно грязной головой. Невилл отмер спустя долгую минуту, когда Северус успел расправиться с третью содержимого сковородки, сбивчиво поблагодарил и забил рот на следующие четверть часа.

***

Невилл чувствовал себя неловко, находясь наедине с профессором Снейпом, и никак не мог понять собственный порыв остаться, когда девочки засобирались по домам. Может быть виной тому был отрешенный вид профессора, просматривающего какие-то бумаги, а может быть – печальное состояние его жилища.

Проведя ревизию продуктов, Невилл понял, что его ожидания оправдались, в этом доме не было совершенно ничего, что бы еще не испортилось или не пришло в негодный вид. Он не считал, конечно, запертую лабораторию, там все наверняка было тщательно защищено от порчи и других повреждений.

Невилл, признаться, уже давно заметил, что профессор Снейп относится серьезно ко всему, кроме себя самого. Он муштровал учеников до нервной дрожи в пальцах, заставлял зубрить самые замысловатые рецепты зелий и лишь изредка демонстрировал свой необычайно вредный характер. Да, Снейп относился к ученикам предвзято, но при этом на уроках он не занижал и не завышал оценки. Он мог огрызаться на гриффиндорцев и хвалить слизеринцев, но все всегда получали только заслуженные отметки.

Невилл вздохнул, снова заглянул в комнату, где профессор расселся прямо на полу, и отправился за продуктами. Он бывал в маггловских частях Лондона, когда они с бабушкой ходили за покупками, но никогда прежде не встречался с такими разрухой и запустением. Паучий тупик выглядел не лучше какого-нибудь гетто и резко контрастировал с центральной частью Коукворта, где располагались магазины и рынок. Солнце уверенно клонилось к закату, и Невилл уже набрал полную корзину продуктов, когда понял, что у него совсем нет фунтов. Магические деньги позвякивали в кармане, но они едва ли оказались бы пригодны в обыкновенном городском магазине.

- Что-то случилось, дорогой? – миловидная женщина средних лет, стоящая за прилавком, заинтересованно уставилась на Невилла.

Невилл растерялся, теряясь в догадках, что ей нужно. Она, должно быть, приняла его за вора, раздумывающего, как лучше смыться, или кого-нибудь еще неблагоприятного. Женщина смотрела, слегка прищурившись и не отводя от Невилла взгляд. Она поманила его к себе, перевалилась через прилавок и уставилась ему прямо в глаза.

Сердце Невилла упало, но он продолжал упрямо сжимать пальцами ручки корзины. Возвращаться в дом профессора с пустыми руками не было никакого смысла, а мотаться до ближайшего отделения Гринготтса – слишком долго. Он уже подумывал было по-настоящему совершить кражу, а потом занести деньги, когда все-таки решился сказать:

- У меня нет денег.

Продавщица посмотрела на него удивленно и отстранилась. Невилл повесил голову на грудь так, что больше не видел выражения ее лица, и крепко сжимал рукоятку волшебной палочки.

- Да ну! – женщина рассмеялась неожиданно, так что Невилл подскочил на месте, едва не выронив драгоценную корзинку с продуктами. – А это тогда что?

Продавщица взмахнула руками и ухмыльнулась, словно бы ожидая реакции Невилла. Но у него действительно не было маггловских денег, и он совсем растерялся, не зная, что теперь делать в образовавшейся ситуации.

Но вот карманы его зашевелились, весело звякнули монеты и несколько из них устремились прямиком продавщице в руки. Едва деньги оказались у нее на ладони, женщина скривилась, снова взмахнула рукой, и три галлеона и кнат вернулись Невиллу в карман.

- Двух сиклей вполне хватит, – добродушно сказала она, ссыпая мелочь в передник.

Невилл смотрел на нее широко раскрытыми глазами, и никак не мог понять, что сейчас произошло. В провинциальном городке, в одном из нескольких магазинов, именно в том, куда Невилл решил забрести, продавщица неожиданно оказалась волшебницей. Странное совпадение напрочь выбило почву из-под его ног, так что Невилл так и стоял, пока женщина не похлопала его по плечу, протягивая бумажный пакет.

- Ты ведь не местный, – заметила она, с любопытством глядя на то, как Невилл собирает продукты, – для кого такой пир устраиваешь?

Невилл посмотрел на нее подозрительно, но решил, что женщина не кажется ему опасной. Она, похоже, работала здесь уже довольно долго, потому что несколько покупателей, зашедших в магазин, любезно с ней поздоровались и даже перекинулись парочкой слов.

- Для профессора Снейпа, – лаконично буркнул он и отложил пластмассовую корзинку в сторону.

- Ах, Северус! – неожиданно всплеснула руками продавщица; лицо ее сделалось жалостливым. – Он так давно не появлялся дома, бедный мальчик, старый прохвост Дамблдор совсем его загонял! Я надеюсь, он в порядке?

Она говорила громко и возмущенно, но последнюю фразу произнесла совсем тихо, так, что Невилл едва смог ее расслышать. Он покачал головой, вспоминая, через что профессору пришлось пройти, и натянуто улыбнулся, коротко отвечая:

- Да, мэм.

- Ах, какая радость! – снова всплеснула руками продавщица. – А ты стало быть кто?

Ее настроение менялось со скоростью света. Вот она причитала и утирала краем передника выступившие слезы, а вот уже подозрительно прищурилась и склонилась к Невиллу близко-близко. Невилл замер, не в силах отшатнуться. Серые глаза продавщицы как будто гипнотизировали, и Невилл чувствовал себя мышкой перед удавом. Слова напрочь застряли в горле, и он никак не мог сказать, кем же приходится профессору Снейпу. В голову лезли дурацкие мысли, но Невилл настойчиво гнал их прочь, смотрел в серые глаза и перебирал неуместные варианты.

- Ну, это не важно! – продавщица наконец отстранилась, отмахнувшись. – Топай давай, а то твой профессор наверняка заждался.

Она широко улыбалась, чуть прищурившись, и Невилл попятился, кивая головой как китайский болванчик. Спохватившись, он замотал головой так, что все перед глазами смазалось в пестрое пятно, а продавщица превратилась в нечеткое грязно-белое чудовище.

- Он не мой! – выкрикнул Невилл и бросился наутек.

Невилл на самом деле не знал, чего его понесло на откровения. Фраза о боггарте вылетела как будто сама собой. Он не смог четко сформулировать мысль, поэтому отделался какой-то ерундой, но профессор, кажется, все прекрасно понял. Гораздо больше, чем строгого профессора зельеварения, Невилл боялся того, что ждало его дома. Это даже не всегда можно было назвать страхом, это была целая смесь эмоций, выплескивать которые Невилл не имел права.

Иногда Невилл молился, чтобы мать и отец наконец покинули этот мир, и проклинал себя за такие мысли. Он приходил в больницу постоянно, и каждая встреча с матерью была для него как будто впервые. Он видел усталость в глазах любимой бабушки, видел растерянность в зеркале. Он иногда завидовал Гарри, вовсе не знавшей своих родителей. Мама долго была для Невилла кошмаром. В детстве он плакал и упирался, не желая переступать порог больницы, потому что эта женщина, которую бабушка зовет его матерью, снова не вспомнит его, отвернется, как от чужого. Потому что бабушка будет плакать, запершись в кабинете, а потом улыбаться как ни в чем не бывало и отчитывать Невилла за какую-нибудь ерунду.