Страница 61 из 89
26) Сражения под Илитургисом и Интибилисом
После прибытия подкреплений карфагеняне в Испании вновь ободрились. Здесь действовали теперь три полководца: браться Газдрубал и Магон, а также Ганнибал, сын Бомилькара. Втроем они осадили испанский город Илитургис, перешедший на сторону римлян. Сципионы, перебив много неприятелей, подошли к городу союзников и подвезли хлеб, в котором те нуждались. Затем Сципионы повели свое войско брать приступом большой лагерь, где командовал Газдрубал. Туда же пришли еще два карфагенских вождя, и два войска – понятно было, что предстоит решительное сражение. Оно началось вылазкой из лагеря; врагов сражалось в тот день 60 тысяч, римлян – тысяч 16. Однако победа последних была несомненной: перебили больше врагов, чем было самих римлян, в плен взяли больше 3 тысяч, лошадей захватили немного меньше тысячи, знамен – 59, слонов – 7 (5 было убито в сражении), завладели тремя лагерями.
С Илитургиса осада была снята; карфагеняне, пополнив свое войско жителями провинции, двинулись на располагавшийся по соседству город Интибилис. Произошло новое сражение, окончившееся для обеих сторон так же, как предыдущее. Врагов было убито больше 13 тысяч, больше 2 тысяч взято в плен. (Ливий; XXIII; 1-49).
27) Демократический переворот в Сиракузах
Сиракузы почти полвека оставались верны союзу с Римом. Все изменилось, когда в 215 г. умер старый царь Гиерон II, и власть перешла к его внуку Гиерониму. Враги Рима взяли верх. К Ганнибалу отправлены были послы, а от него прибыли вместе со знатным юношей Ганнибалом Гиппократ и Эпикид, родившиеся в Карфагене, но происходившие из Сиракуз: дед их был изгнанником, а по матери они были пунийцами. При их посредничестве заключен был союз между Ганнибалом и сиракузским царем. Договорились: по изгнании римлян из Сицилии (а это случится вскоре, если Карфаген пришлет флот и войско) река Гимера, которая делит остров почти пополам, будет границей между царством сиракузян и Карфагена. Послы после этого остались у царя и приобрели большое влияние на дела.
Тотчас была начата война. Гиероним с войском (15 тысяч пехоты и конницы) отправился в Леонтины. Сторонники демократии, уже давно готовившиеся к перевороту, устроили в этом городе заговор. Юный царь был убит. На словах в Сиракузах восстановили демократию, но на деле процветающее прежде государство погрузилось в пучину анархии. Первой жертвой смуты стал род Гиерона – все его родственники (дочери, зятья и юные внучки) был истреблены.
28) Битва на реке Калор
В конце года в Риме прошли консульские выборы, на которых победили Квинт Фабий Максим (в четвертый раз) и Марк Марцелл (в третий раз). Были переизбраны все должностные лица. В преторы повторно избрали только Квинта Фульвия Флакка.
Для продолжения войны решено было набрать шесть новых легионов, доведя таким образом их общее число до восемнадцати (не считая Испании).
В эти дни к Беневенту подошли с одной стороны Ганнон из Бруттия с большим отрядом конницы и пехоты, а с другой – проконсул Тиберий Гракх от Луцерии. Он вошел в город и, услышав, что Ганнон расположился лагерем у реки Калор, милях в трех от города, и занят грабежом, сам вышел за городскую стену и стал лагерем примерно в одной миле от врага. Там он созвал солдат. Легионы его состояли в значительной части из рабов-добровольцев, которые громко не требовали свободы, но уже второй год молчаливо старались ее заслужить. Накануне сражения Гракх объявил им, что пришел наконец день, когда они могут получить то, чего давно ждали. Завтра они будут сражаться на открытой голой равнине, где бояться засад нечего, где все решит истинная доблесть. Кто принесет голову врага, того он немедленно прикажет освободить; оставивший свой пост будет казнен как раб. Судьба каждого в его руках. Поднялся дружный громкий крик: воины грозно и настоятельно требовали дать сигнал к бою.
На следующий день они, как только протрубили трубы, первыми в полной готовности собрались у палатки командующего. По восходе солнца Гракх вывел их в боевом строю; не собирались откладывать сражения и враги. У них было 17 тысяч пехоты (преимущественно бруттийцы и луканцы) и 1200 всадников, почти все мавры, а затем нумидийцы; италийцев было совсем мало. Сражались упорно и долго. В течение четырех часов сражение оставалось нерешенным. Победе римлян больше всего мешало обещание свободы за голову врага: храбрец, убивший врага, во-первых, терял время, отрезая голову в суматохе и беспорядке боя; а затем правая рука у него была занята этой головой и он не мог проявить себя в полной мере; воевать предоставлялось вялым трусам. Военные трибуны доложили Гракху: никто не нападает на врага, стоящего на ногах, воины, будто палачи, кромсают лежащих и отрубают им головы, не мечи у них в руках – человеческие головы. Гракх немедленно приказал бросить головы и ринуться на врага: доблесть солдат очевидна и замечательна; таких удальцов несомненно ждет свобода. Сражение возобновилось; на врага выпустили конницу. Нумидийцы не дрогнули; у всадников и у пехотинцев завязался жаркий бой; исход сражения опять стал сомнительным. Гракх наконец объявил: если в этот день враг не будет разбит и обращен в бегство, то нечего и надеяться на свободу.
Слова эти воспламенили воинов: с криком, словно став другими людьми, они с такой силой ударили по врагу, что выдержать этот натиск было невозможно. Сначала передовые карфагеняне, а за ними и вторая линия не выдержали; дрогнуло и обратилось в бегство все войско; беглецы, не помня себя от страха, бросились в лагерь; и ни в воротах, ни на валу никто не подумал сопротивляться; римляне, следовавшие за ними, возобновили сражение в кольце неприятельского вала. Чем труднее было сражаться в тесноте, тем более жестокой была бойня. На помощь пришли и пленные: захватив в суматохе оружие и сбившись гурьбой, они избивали карфагенян, нападая с тыла и не давая убежать. Из целого войска спаслись сам вождь и меньше 2 тысяч человек (в большинстве всадники). Все остальные были перебиты или взяты в плен. Победителей пало около 2 тысяч. Солдаты, нагруженные добычей, вернулись в лагерь, но около 4 тысяч рабов-добровольцев, которые сражались кое-как и не ворвались в лагерь одновременно с другими, боясь наказания, заняли холм недалеко от лагеря. На следующий день военные трибуны свели их вниз, как раз когда Гракх собрал солдатскую сходку. Проконсул прежде всего наградил старых солдат сообразно их доблестному поведению и заслугам в последнем бою; что же касается добровольцев, то он всех их объявил свободными. В ответ поднялся громкий радостный крик: люди обнимались и поздравляли друг друга, воздевали руки к небу; желали всяческих благ римскому государству и самому Гракху. Гракх прервал их: «Прежде чем вы все не получили права, сравнявшие вас с остальными гражданами благодаря мне, я не хотел разбираться, кто из вас хороший солдат, а кто трус; теперь, когда государство свое обещание выполнило, нельзя, чтобы исчезла всякая разница между доблестью и трусостью. Я прикажу принести мне списки всех, кто, помня, что предстоит битва, от нее уклонился и сбежал перед самым боем, вызову каждого поодиночке и, если он клятвенно не заверит, что не явился, потому что был болен, заставлю до конца его службы есть и пить не иначе как стоя. Не возмущайтесь: сообразите, что легче наказать вашу трусость нельзя».
29) Третья попытка Ганнибала захватить Нолу
Пока это происходило в Беневенте, Ганнибал, опустошив Неаполитанскую область, двинулся к Ноле. Консул Марцелл, узнав о его приближении, призвал пропретора Помпония с войском, стоявшем в лагере над Свессулой и приготовился идти навстречу врагу. В ночной тишине он выпустил легата Гая Клавдия Нерона с отборной конницей через ворота, противоположные стороне, откуда должен был появиться Ганнибал, велел ему обойти врага, незаметно издали следовать за ним и кинуться на него, увидев, что сражение началось. Неизвестно, почему Нерон не исполнил приказа: заблудился ли, не рассчитал ли времени. Сражение началось без него; превосходство римлян было несомненно, но, так как конница своевременно не прибыла, план сражения нарушился. Марцелл не рискнул преследовать отступавших и дал своим, победившим, приказ отступать. Ливий пишет, что в этот день было все-таки убито больше 2 тысяч врагов; римлян пало меньше 400 человек. К заходу солнца вернулся Нерон, напрасно истомив за сутки людей и лошадей и не увидев даже врага. Консул накинулся на него: по его вине не отомстили как следует за Канны. На следующий день римляне вышли в боевом строю; карфагеняне, молчаливо признавая свое поражение, оставались в лагере. На третий день, отчаявшись овладеть Нолой (все попытки были неудачны), Ганнибал отправился к Таренту, вполне уверенный в передаче ему города.