Страница 40 из 89
2) Война против галлов и этрусков
Римляне отправили послов в города сенонов и жаловались, что, будучи связаны с ними союзом, они служат как наемники в войске их врагов. В ответ вождь галлов-сенонов по имени Бритомарий обвинил римлян в том, что они убили его отца. По приказу вождя все послы были безжалостны умерщвлены, а тела их разрублены на множество частей.
Узнав об этом преступлении, консул Публий Корнелий Долабелла оставил войну с этрусками и со всей стремительностью пройдя через область сабинян и пицентинов, напал на города сенонов, предал их огню и мечу, их женщин и детей продал в рабство, а всех взрослых перебил. Бритомарий был захвачен в плен и после триумфа принял мучительную смерть. (Аппиан: III; 6). В земли галлов вывели колонию, которая получила название Сена. Соседи сенонов бои, видя страшную судьбу своих соплеменников, откликнулись на зов этрусков и выступили со всем войском в поход. Собравшись возле Вадимонского озера, они сразились с консулом Долабеллой. В этом сражении большинство этрусков было убито, а из боев спаслись бегством лишь весьма немногие. Тем не менее, в следующем (282 г. до Р.Х.) галлы и этруски объединились снова, вооружили молодежь, едва достигшую зрелого возраста, и дали битву римлянам при Популонии. Только потерпев новое поражение, они с трудом смирили свою гордость и отправили в Рим посольство для переговоров о мире. Их просьбы была удовлетворена. Этруски последовали примеру своих союзников. Римляне согласились примириться с ними, потому что хотели послать свои войска на юг полуострова, где начиналась война против Тарента. Отпавшие от римского союза этрусские города были наказаны отнятием части земли и некоторых из прежних прав. Во время этой войны римляне установили свой контроль также над Умбрией и Пиценом. (Полибий: II; 19).
Война с Пирром и завоевание Южной Италии
1) Консульство Гая Фабриция
Энергическими мерами римляне одолели этрусков и галлов, прежде чем ослабевшие самниты успели приготовиться к войне, а колеблющиеся тарентинцы на нее решились. Благодаря этому, римский гарнизон, находившийся в Фуриях, мог выдерживать борьбу с луканцами и бруттийцами до той поры, когда по заключении мира на севере римляне послали на помощь Фуриям консула Гая Фабриция. Он быстро кончил войну [282 г. до Р.Х.]. Войско луканцев и бруттийцев было разбито, их военачальник Статилий был взят в плен, и укрепленный лагерь их разграблен. Слабые греческие города Южной Италии: Локры, Турии, Кротон, Регий, видевшие в римлянах своих спасителей, заключили с ними союз и приняли в свои стены римские гарнизоны. (Валерий Максим: I; 8; 6).
2) Начало войны между Римом и Тарентом
Поле утверждения римлян в Фуриях на осмотр побережья в Тарентийском море была отправлена римская флотилия из десяти палубных кораблей под командованием дуумвира Корнелия (в 282 г. до Р.Х.). Известие об этом встревожило тарентийцев, которые тотчас вспомнили о старинном договоре, который запрещал римлянам плавать дальше Лакинийского мыса. Собравшись с силами, греки неожиданно напали на Корнелия, потопили четыре его корабля, а один захватили вместе с экипажем. Затем, обвиняя фурийцев, что они, будучи эллинами, перебежали к римлянам, тарентинцы изгнали знатнейших из их жителей, город разграбили, а римский гарнизон отпустили, дав обещание неприкосновенности.
Раздосадованные этим поступком римляне, отправили в Тарент послов, требуя, чтобы тарентийцы вернули пленных, которых захватили, возвратили фурийских изгнанников, возместили им убытки; а им самим выдали виновников этого противозакония. С большим трудом и проволочками, послов допустили на общее собрание. Однако когда те начали говорить, горожане стали издеваться над выступающими, так как те не всегда правильно говорили по-гречески. Смеялись тарентийцы и над их одеждой и над пурпурной каймой. А некто Филонид, человек, ведущий себя по-шутовски и любитель поглумиться, подойдя к главе посольства Постумию, повернулся задом, наклонился вперед и, подняв свою одежду, сневежничал на одежду посла. И весь театр смеялся, как будто это было смешно. Постумий же, протянув запачканную одежду, сказал: «Большим количеством крови смоете это вы, радующиеся таким веселым зрелищам». И так как тарентинцы ничего не отвечали, послы удалились. А Постумий, не смыв бесчестия со своей одежды, показал ее римлянам.
Негодуя на это, народ приказал консулу 281 г. до Р.Х. Луцию Эмилию Барбулу вторгнуться в область тарентинцев и пригласить их вступить в переговоры на тех же условиях, которые предлагали послы, если же они не послушаются, воевать с ними всеми силами. И действительно, он предложил это тарентинцам, и они уже не смеялись, видя войско, но разделились почти поровну во мнениях, пока кто-то не сказал им, затруднявшимся и продолжавшим рассуждать, что выдать кого-нибудь – это значит быть уже порабощенным, воевать же одним – опасно. Если же мы захотим и полностью обладать свободой и воевать с равными силами, давайте призовем из Эпира царя Пирра и объявим его полководцем в этой войне. Так они и сделали. (Аппиан: III; 7; 2–3).
3) Высадка Пирра в Италии
Изгнанный из Македонии Пирр как раз находился не у дел. Он тотчас принял приглашение тарентийцев, так как предвидел возможность великих завоеваний в Западном Средиземноморье. Разгромив Рим, он хотел овладеть всей Италией и Сицилией, и оттуда напасть на Карфаген. Как только из Тарента прибыли грузовые суда, Пирр в 280 г. до Р.Х. погрузил на них 20 слонов, 3000 всадников, 20000 пехотинцев, 2000 лучников и 500 пращников. После того как все было готово, он отчалил, но когда корабли вышли на середину Ионийского моря, их понес необычный для этого времени года бурный ветер. Благодаря храбрости и расторопности гребцов и кормчих кораблю Пирра удалось приблизиться к берегу. Опасаясь, что корабль будет разбит, Пирр бросился в море, а приближенные и телохранители немедленно кинулись его спасать. Однако в темноте среди огромных волн трудно было оказать ему помощь, и только на рассвете, когда ветер спал, Пирр выбрался на сушу, изможденный телом, но бодрый духом. Мессапы, на землю которых его вынесло бурей, по мере сил оказали ему помощь и подвели к земле немногие уцелевшие корабли, на которых было несколько десятков всадников, меньше двух тысяч пехотинцев и два слона.
С этими силами Пирр отправился в Тарент. Вступив в город, он ничего не предпринимал против желания тарентийцев, пока не подошли спасшиеся корабли, и не собралась большая часть его войска. К этому времени Пирр увидел, что чернь в Таренте по доброй воле не склонна ни защищаться, ни защищать кого бы то ни было, а хочет лишь отправить в бой его, чтобы самой остаться дома и не покидать бань и пирушек. Поэтому он закрыл все гимнасии и портики, где тарентийцы, прогуливаясь, вершили военные дела на словах, положил конец неуместным пирам, попойкам и шествиям и многих призвал в войско.
4) Битва при Гераклее
Когда пришло известие, что римский консул Публий Валерий Левин с большими силами опустошил Луканию и наступает на Тарент, Пирр счел недостойным в бездействии смотреть, как приближается враг, и выступил с войском, не дождавшись прихода союзных отрядов. Свой лагерь он устроил на равнине между Пандосией и Гераклеей.
Узнав, что римляне остановились неподалеку за рекой Сирисом, Пирр верхом отправился к реке на разведку, осмотрел охрану, расположение и все устройство римского лагеря. Увидев царивший повсюду порядок, он с удивлением сказал своему приближенному Мегаклу: "Порядок в войске у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле – посмотрим". И уже опасаясь за дальнейшее, он решил дождаться союзников, а на тот случай, если римляне попытаются перейти реку раньше, поставил стражу, чтобы помешать переправе. Но римляне начали переходить реку сразу в нескольких местах, так что греки, боясь окружения, отступили. Пирр встревожился еще больше и приказал своим военачальникам построить пехоту и держать ее в боевой готовности, а сам во главе трех тысяч всадников напал на строящихся после переправы римлян. Во время битвы красота его оружия и блеск роскошного убора делали его заметным отовсюду, и он делом доказывал, что его слава вполне соответствует его доблести, ибо, сражаясь с оружием в руках и храбро отражая натиск врагов, он не терял хладнокровия и командовал войском так, словно следил за битвой издалека, поспевая на помощь всем, кого одолевал противник.